Эпоха перемен 2 (СИ)

В итоге удалось создать базу для позиционирования нашего ведущего клиента как специалиста по Украине. Причём позиционирование было очень хитрым, учитывающим все слабые стороны того, что пытались делать на этом направлении представители старой номенклатуры.
Очень хотелось посмотреть на метрики, но, к сожалению, это было невозможно: у Серёжиного дяди компьютера с выходом в интернет не было, а открывать такие документы в публичных интернет-кафе такая себе идея. Но я чувствовал: всё получилось, как надо.
В какой-то момент я даже решил, что, если бы этого нападения не было — его следовало бы придумать.
Кстати, покушались вовсе не на Владимира Вольфовича, пускай мы и убедили весь остальной мир в обратном.
Покушались лично на меня.
Выяснилось это довольно быстро: уже на следующий день Бугай навестил меня в больнице, и выдал всю подноготную.
Оказывается, ребята — основатели «Индустриального союза Донбасса», прослышав через связи в Москве о будущих переговорах с Березовским, решили, что их обходят на повороте и решили таким незамысловатым образом намекнуть на свои интересы.
Разумеется, меня приняли то ли за мелкого исполнителя, то ли за сына мелкого исполнителя, которым в играх такого масштаба не грех и пожертвовать.
По словам Бугая, ошибку объяснить удалось довольно быстро. Обошлось даже без новых жертв — была всего-то взорвана какая-то машина, доставлявшая деликатесы в один из ресторанов в Донецке. Потом последовали переговоры, где, собственно, и были урегулированы вопросы по сферам влияния.
На несколько дней Бугай даже приставил ко мне своих охранников, и я не стал возражать. Больше того — использовал этих мордоворотов, чтобы обозначить свой статус. Это должно было в известной степени застраховать меня от повторения неприятных инцидентов, что называется, «по незнанию».
События начинали развиваться стремительно. Я думал, у меня будет ещё хотя бы полгода, а то и больше для того, чтобы адаптироваться и раскачиваться — но не выходило.
После завершения переговоров с Бугаем, расхождения с привычным мне миром начнут расти очень быстро. Причём при любом их исходе, и я это прекрасно понимал.
А, значит, пора формировать свою команду, а не вписываться в чужие.
Пока, конечно, скрытно и незаметно, чтобы не беспокоить сильных мира сего раньше времени. Но это должны быть настоящие отношения, со всеми положенными признаками лояльности.
Кроме того, мне очень хотелось, чтобы моё окружение было не просто лояльным — но и компетентным в своих областях.
Поэтому я так и вцепился в Шурика. Решил, что он настоящий подарок судьбы, которую я решил изменить. И, возможно, так оно и было.
Узнав о моём ранении, он пришёл в больницу. Сам, не дожидаясь Серёжи и его дяди, которые появились только ближе к вечеру — когда Антон Семёнович закончил все свои неотложные дела.
Он был в тех же самых спортивных штанах, что и в Гидропарке, с кое-как застиранными пятнами крови и в Серёжиной майке, которая была велика ему на пару размеров.
Шурик даже притащил мне бутылку минералки под названием «Миргородская» и пару яблок. Не исключаю, что на этот гостинец он потратил свои последние сбережения. Понятно ведь, что, несмотря на достижения в учёбе, денег у парня было не слишком много.
Конечно же, я не стал отказываться от угощения. Наоборот: искренне поблагодарил его и заверил, что доктора как раз рекомендовали мне пить больше минералки. Мол, так раны заживляются быстрее.
Мы поболтали ни о чём. Потом Шурик собрался уходить, начиная прощаться, будто бы навсегда.
Но, конечно, я не готов был отпустить его так легко.
Хочешь испытать человека — подвергни его искушению. Да, такие вещи сомнительны с точки зрения морали, но у меня просто не было времени на то, чтобы съесть с Шуриком пуд соли.
Я предложил ему сто долларов и полную оплату расходов на дорогу туда и обратно, если он согласится привезти кое-что из Москвы.
— Наркотой не занимаюсь, — сразу насупившись ответил Шурик. — Не то, чтобы прям осуждаю — но не моё это… были возможности, я не стал, хотя предлагали всё очень шоколадно.
 
— Не терплю наркоту и всё, что с ней связано, — заверил я.
— Тогда нафига тебе это? — искренне удивился Шурик.
— Надо бумаги кое-какие забрать из моего офиса, — ответил я. — Метрики по проекту. Конфиденциальные.
— И ты доверишь это мне? — Шурик с сомнением поднял бровь. — Да мы знакомы пару дней!
— И я тебе жизнь спас, — напомнил я.
— Да, но не наоборот же! Слушай, ты вообще всегда так, с людьми, а?.. не знаю, как там в этой вашей Москве — но разумные ребята так себя не ведут.
— А я рискну, — ответил я.
— Значит, или не такая уж важная там метрика, в этих бумагах, — Шурик рассуждал вслух. — Или же ты просто хочешь меня испытать.
Он сказал это и широко улыбнулся.
«Н-н-нда, великий заговорищик, — мысленно поздравил я себя, — простого пацана не в состоянии немного поводить за нос…»
Впрочем, уже ведь стало понятно, что Шурик не так уж и прост. Несмотря на дурную компанию и странные закидоны, которые он уже успел нацеплять в той среде, где вращался.
Однако же реагирует он на удивление спокойно. Кажется, я на его месте обиделся бы, особенно в молодости. Этот же наоборот, сидит, лыбится. Вот что с ним будешь делать?
— В общем, я готов если чё, — сказал Шурик.
— Готов? — на всякий случай уточнил я.
— Но расходы тогда полностью на тебе. Включая питание! Я отчитаюсь по чекам.
— Это не обязательно, — ответил я. — Если хочешь, можем лимит установить.
— Двадцать гривен в день! — Шурик выпятил подбородок.
Я мысленно прикинул, сколько это в рублях.
— Давай пятьдесят, — улыбнулся я.
— В день?
— В день. Включая день отъезда и возвращения, — ответил я.
— Я точно не знаю, сколько билеты стоят…
Я покопался под подушкой и достал бумажник. Конечно, у меня с собой была далеко не вся наличка — основная часть хранилась у Антона Семёновича дома. Несколько сотен, которые я на всякий случай таскал с собой.
Я отсчитал пять купюр и передал их Шурику.
Тот с некоторой опаской взял деньги.
— Сто из них твои. Если остальных на накладные не хватит — по возвращении компенсирую. Кстати, можешь и на самолёте полететь, я вообще не против.
— Я летать боюсь… — признался Шурик. — По крайней мере, один.
— Не вопрос, езжай на поезде. Время у меня есть. Нога ещё пару недель заживать будет…
— Хорошо. Договорились.
Получив деньги, он вдруг стал предельно серьёзным и собранным. Даже взгляд изменился. Теперь он не был похож на шпану-оборванца, который несколько минут назад зашёл в мою палату.
— Но если за неделю управишься — будет здорово. Заодно по Москве погуляй. Если Лика позовёт куда-нибудь — не отказывайся.
— Что за Лика?
А вот сейчас я тебе всё расскажу и напишу.
Я дал ему необходимые указания, потом одолжил у медсестры несколько тетрадных листочков и написал нужные телефоны.
На другом листочке я написал письмо для Лики, которые запечатал треугольником и строго указал передать его лично в руки, не разворачивая.
В письме был такой текст:
' Лика, привет! Надеюсь, у тебя всё хорошо. Извини, что подкинул работы — так получилось. Ты молодец, справилась на все 100. Жду с нетерпением, когда же, наконец, можно будет увидеться лично. Время (дело известное) летит иногда птицей, иногда ползёт червяком; но человеку бывает особенно хорошо тогда, когда он даже не замечает — скоро ли, тихо ли оно проходит.
А пока же нам надо держать окна надо держать открытыми, двери — закрытыми. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я.
Твой СИ'.
На этом мы попрощались.
Сразу после его ухода я позвонил Лике. Для этого мне пришлось доковылять до фойе лечебного корпуса, там были установлены синие карточные автоматы с возможностью выхода на международную сеть.
Пользоваться китайским мобильником из-за таких мелочей было неразумно.