Дыши нами, пока есть время (СИ)

— Света. — Звучит предупреждающе, но меня уже несет по встречной на высокой скорости.
— Я расскажу, что она просто замена! На случай, если если…
— Замолчи немедленно!
Вздрагиваю, прикрывая глаза, когда отец резко ударяет по столу рукой так, что чашка с кофе подпрыгивает, и поднимается, опираясь на его край.
— Я не собираюсь искать тебе оправданий. Больше не собираюсь. — Говорит уже спокойнее, а я открываю глаза и смотрю в пол, слушая не только его вибрирующий голос, но и безумный стук своего сердца. — Ваше наказание отменяется, но лишь потому, что я уже устал от трепли нервов. Продолжишь в том же духе, сядешь на домашнее обучение под присмотром медсестры.
— Пап…
— Пошла вон! — Цедит сквозь зубы, а мои ноги превращаются в бесформенное желе.
Еле перевожу стеклянный взгляд на родное лицо, которой сейчас искорежено откровенной злобой.
Ко мне.
Сглатываю и молча иду к себе. Происходящее со мной кажется каким-то жутким кошмаром. Сначала переезд Лили, потом появление дикаря, а сейчас злость родителей и ужасающее «пошла вон». От обоих.
Падаю на постель и утыкаюсь лицом в подушку. Крепче стискиваю зубы и сжимаю ее пальцами. Бесшумно плакать я научилась давно. Вот только так. Навзрыд. От бесконечной боли рыдала лишь раз, когда мне сообщили мой диагноз.
Не знаю, сколько времени проходит, но я засыпаю в таком положении. Когда открываю глаза на утро, вставать не хочется. Отражение ужасает, и ничто не помогает привести себя в порядок. Даже косметика. В итоге накидываю на глаза очки и первой ухожу из дома, пока все спят.
С собой беру рюкзак и принадлежности, оставляя айфон отключенным. Иду в парк, накинув на голову капюшон от худи. В груди подобно шарикам лопаются надежды на то, что все изменится.
Нет.
Даже для дикаря я всего лишь пустая оболочка, без внутреннего наполнения. Без души.
Не знаю, почему его слова так сильно задели, но эта ухмылка и «ботексные вареники» не отпускали. Никто не смел так со мной поступать, трогать или что-то говорить.
А ведь я ждала, что он меня поцелует!
Глупо бы было это не признать!
Потому что даже у серой мышки Лили появился парень, и судя по тому, как они зажимались около подъезда, там уже поцелуи зашли за грань по-детски.
Совсем рехнулась!
Села на лавку и покачала головой. В парке практически ни души. Только несколько бегунов оттачивают свой навык, а значит мне никто не помешает.
Только рисовать не получается. Мысли перебивают все. Этот дикарь, будь он не ладен!
Его глаза холодные. Так грамотно сыграл свою роль, что мне становилось дурно.
Света-а-а, признайся сама себе, что он тебе понравился еще тогда, когда ты не знала, кто он.
Сидел на соседней лавке и был вполне себе симпатичным.
Кривлюсь и закрываю лицо руками. Дура! Какая дура!
У него же девушка есть. Прохожая не будет ТАК обнимать!
Теперь его слова о поцелуе с жабой становятся правдивее, чем до этого момента. На нервах поднимаюсь и иду к выходу из парка. Неподалеку есть кафе, нужно выпить кофе и успокоиться. Срочно!
Рука тянется к телефону, чтобы набрать Орлову, ну или Штольман. Я даже достаю его, но тут же вписываюсь в кого-то, роняя айфон и теряя остатки самообладания.
Снова он!
Стоит пробежать по торсу, облаченному в серую толстовку, и остановиться на лице, которое не выражало ни одной эмоции, как меня накрывает с утроенной силой. Весь негатив, что копился внутри, начиная со вчерашней стычки, вылился в бурный поток слов.
— Ты меня преследуешь, чертов неандерталец?! Неужели не видишь, куда идешь?! Или намеренно хочешь задеть?! — Толкаю его руками в грудную клетку, а он даже с места не сдвигается от моего напора. Скала, а не человек! — Не получится!
Проходящая мимо парочка с ребенком странно на нас посмотрела, но этот идиот лишь пожал плечами и покрутил пальцем у виска, намекая на меня.
— Что ты о себе возомнил?!
— Заметь, принцесска, в очередной раз я тебе и слова ни сказал. С чего вдруг накинулась на меня? — Спокойно так говорит и сканирует меня взглядом.
Только сейчас понимаю, что вид у меня не тот, к которому он привык. Совсем иначе выгляжу, еще и глаза скрыта за темными очками.
 
— С того, что тебе пора к окулисту!
— А тебе к психиатру!
Часто дышу, глядя, как он усмехается, после чего наклоняюсь и поднимаю айфон. Черт! Экран разбит, и эта мелочь почему-то окончательно меня добивает. Чувствую, что вот-вот из глаз снова польются слезы, и отступаю в сторону пешеходной дорожке. Вроде она должна быть где-то неподалеку.
— Игрушку разбила, Рапунцель? — Усмехается дикарь, а я крепче сжимаю телефон пальцами, пока он издевательски смотрит на меня. — Так папа новую купит, ну или друг твой белобрысый.
— Пошел ты! — Шиплю подобно змее и продолжаю отступать.
Когда собираюсь повернуться, слышу виз тормозов, но дикарь резко хватает меня за толстовку и тянет на себя, издавая при этом такие звуки, что я бы предпочла послушать ребенка, который учится играть на скрипке. Было бы намного приятнее.
От неожиданности цепляюсь за его плечи. Очки слетают с носа и разбиваются об асфальт. Я запинаюсь, каким-то чудесным образом подставляя подножку дикарю. В итоге мы падаем вместе, при этом я умудряюсь попасть одним из локтей прямо по очкам. От резкой боли, которая его пронзает, зажмуриваюсь, стараясь не издать ни звука.
— Мать твою, принцесска, ты всегда такая проблемная, а?! — Цедит сквозь зубы этот ненормальный, и эти слова настолько сильно цепляют, что я даже подняться не могу, когда он слегка отталкивает меня от себя и становится на ноги, отряхивая одежду.
Проблемная…
Сама не понимаю, как крупные капли скатываются по щекам. Телефон и очки разбиты, а еще мне будто острых осколков в душу накидали в это мгновение. До невозможности больно осознавать, что для людей ты проблема, особенно для близких.
Сижу и, чтобы немного успокоиться, собираю стеклышки от очков, точнее то, что от них осталось.
— Рапунцель, ты лучше не играй на нервах, потому что… — Начинает со злобой и садится на корточки передо мной. — Ты что делаешь?
В пору бы посмеяться над ним, сказать что-то обидное или ударить, но я не могу. Сил не осталось.
— Не понял… Из-за очков убиваешься? Неужели такие дорогие?
Боже, какой идиот…
— Мне плевать на очки, понял?! — Вытираю тыльной стороной ладони одну щеку и повышаю на него тон, сама того не замечая. — И на тебя плевать! На всех, ясно?!
— А чего ноешь тогда?
Искреннее недоумение отражается в холодных глазах, когда я в них смотрю, погружаясь словно в океан.
— Не твое дело!
Изучаю его, часто дыша от разрывающих меня эмоций, и жду очередного высказывания про жабу. Только дикарь молчит, и это добивает. Лучше бы сказал, потому что я сжимаю кулак, забывая про осколки, которые собирала, и резко выкидываю. Поздно…
На ладони красуются порезы, и из них уже сочится кровь.
— Рапу-у-унцель… — Протягивает дикарь и тянет ко мне свои мерзкие руки.
— Не смей.
— Я помогу. Черт! Не беси меня, принцесска. Руку порезала, локоть разбила, меня чуть не угробила, еще и ноешь, как царевна Несмеяна. Все. — Он проводит одной рукой по волосам, взъерошивая их, хватает меня за запястья, мгновенно поднимая на ноги, а я усиленно сопротивляюсь. — Успокойся!
— Нет! — Отбиваюсь от него, как могу, но не долго, потому что в следующее мгновение сильные руки притягивают меня к грудной клетке и сжимают в кольцо, лишая возможности пошевелиться, хотя я стараюсь.
За ребрами рождается паника, которая вперемежку с истерикой превращается в опасный коктейль. Просто не могу контролировать себя, но дикаря это мало волнует.
— Отпусти меня немедленно! Я не разрешала себя трогать!
Ударяю ему по бокам. Безуспешно.
— Я себя и не трогаю, — спокойно отвечает, пока я пытаюсь вертеться, как уж, сдерживая слезы, стоящие в глазах, как могу, — до такого еще не дошел.
Еще раз пытаюсь вырваться, но перед глазами резко плывет дорога, машина, небо. Я инстинктивно цепляюсь пальцами за толстовку дикаря и обмякаю в его руках, словно получила выстрел в голову.