Зверобой

– Вы хотите сказать, что мы с Хэтти достойны участи индианок? – не выдержав, воскликнула Джудит, и глаза ее вспыхнули гневом.
– Погодите, я всего лишь передаю слова дикарей… Еще раз повторю – они возомнили себя хозяевами озера, потому и прислали меня сюда вот с этим вампумом, – проговорил Зверобой, показывая могиканину плетеный пояс, унизанный раковинами, – и велели сказать следующее. Пусть вождь Великий Змей идет через горы в свои деревни, никто не станет отыскивать его след. Однако Уа-та-Уа должна вернуться в лагерь мингов. Чингачгук, считают они, достаточно отважный воин, чтобы найти себе столько жен, сколько пожелает, а этой делаварки он не заслуживает… Второе требование относится к вам, Джудит.
– Вот как? – насмешливо проговорила Джудит. – Эти наивные дикари считают, что от меня можно что-либо требовать?
– Верное замечание, – кивнул охотник, – однако то, что я сейчас скажу, относится именно к вам. Минги хотят, чтобы вы жили в их племени, они уверены, что их вигвамы лучше, чем хижины бледнолицых… Можете взять с собой сестру, ирокезы о ней станут заботиться. Молодые женщины нужны вождям – для вас обеих выберут в мужья лучших воинов… По их мнению, это будет справедливо, так как на берегу случайной пулей с ковчега была убита девушка – невеста молодого ирокезского воина. Еще раз прошу меня простить, но я передаю слова старейшин буквально… Они считают, что имущество вашего отца должно перейти в распоряжение вождей, но личные вещи вы можете отнести в дом будущего мужа. Две белые женщины займут опустевшее место недавно убитой индианки…
– Как вы могли согласиться передать мне подобное предложение?! – воскликнула Джудит. В ее голосе звучало больше гордости, чем гнева. – Вы думаете, я способна стать рабыней дикаря?
– Джудит, вы не должны сердиться на меня. Я слово в слово передаю то, что услышал. Это ультиматум: только в том случае, если все его пункты будут выполнены, меня отпустят. Я передал вам требования мингов, однако это вовсе не означает, что вы должны сделать именно то, чего они хотят…
– А теперь давайте послушаем, что посоветует Зверобой дочерям старого Тома, – пробурчал Марч. – Ей-богу, не терпится услышать… – Великан повысил голос: – Впрочем, мое решение уже готово, и я могу объявить его хоть сейчас. Гарри Непоседа понимает, что сражаться в одиночку против орды дикарей – значит прослыть круглым идиотом… Если Джудит Хаттер согласится изменить свое решение, что ж, милости просим, пусть идет со мной. И Хэтти тоже. Но если она не хочет, я отправлюсь один, как только краснокожие мошенники начнут устраиваться на ночлег.
– Джудит Хаттер не изменит своего решения, мистер Марч! – нахмурившись, проговорила девушка.
– Гарри Непоседа сам отвечает за свои поступки и может делать то, что ему угодно… – Зверобой взглянул на делаварку. – Теперь твой ответ, Уа-та-Уа. Согласна ты изменить своему долгу, вернуться к мингам и выйти замуж за воина из чужого племени, и все это не из любви к нему, а из страха за свою жизнь?
– Почему ты так думаешь об Уа-та-Уа? – обиделась девушка. Стремительно выпрямившись, она поднялась со скамьи. – Передай мингам, Зверобой, что они слепы, как кроты: не умеют отличить черное от белого. Там, где живет мой народ, роза умирает на том стебле, на котором распустилась. Делаварских девушек нельзя посылать, словно вампумы, от одного племени к другому… Уа-та-Уа имеет в груди только одно сердце и может любить только одного мужа!
– Джудит, теперь я должен обратиться к вам. Какое послание мне передать на берег?
– Выслушаем сначала Чингачгука, ведь это о нем думала Уа-та-Уа, давая свой ответ.
– Мне кажется, то, что скажет Змей, известно наперед, – улыбнулся охотник. – Я и не собирался обращаться к нему. Но если вождь хочет, пусть скажет.
Чингачгук с достоинством поднялся:
– Вот что решил Великий Змей из племени могикан. Минги не волки, а собаки, и нынче они бродят по нашим лесам, пока ножи делаваров не обрубили им хвосты и уши. Они научились воровать молодых женщин, но уберечь их не могут. Чингачгук берет свое добро там, где находит его; для этого ему не нужно позволения канадских дворняжек. То, что происходит в его хижине, не касается даже вождей его собственного племени, и уж тем более ирокезских бродяг. Передай этим псам, пусть выходят на тропу войны, а не прячутся по лесам. Змею не нужно возвращаться в свои деревни, чтобы призвать сюда новых воинов; он сам пойдет по следу убийц; Уа-та-Уа останется со мной, и никто из мингов не имеет права даже взглянуть в ее сторону…
 
Вождь невозмутимо сел; охотник же снова повернулся к Джудит. Однако она знаком указала на младшую сестру. Наступила очередь Хэтти, хотя вожди и не требовали от нее ответа. Некоторое время девушка колебалась, но затем проговорила с такой же серьезностью, как и все остальные.
– Ирокезы не понимают разницы между белыми и краснокожими людьми, – сказала она, – иначе они не просили бы меня и Джудит прийти и поселиться в их шалашах. У индейцев одни обычаи, у нас – другие. Мы должны жить отдельно, и потому мы с сестрой не можем поселиться среди дикарей. Это – наше озеро, и нельзя оставлять его им. Здесь покоятся наши родители… а ведь даже самый скверный индеец не бросает могил своих предков. Я могу прийти и встретиться с ними опять, если им угодно, но добровольно отсюда я не уйду. А когда…
Джудит внезапно перебила младшую сестру:
– Скажите мне, Зверобой: как могут повлиять наши резкие слова на вашу судьбу? Чем это может вам грозить?
– С таким же успехом вы могли бы спросить, куда завтра подует ветер или сколько лет оленю, которого подстрелят через неделю… Я знаю только то, что минги посматривают на меня довольно-таки свирепо, но ведь гром гремит не из каждой тучи. Такой вопрос легче задать, чем ответить на него.
Услышав это, Джудит заявила, что свое решение она сообщит только после разговора со Зверобоем с глазу на глаз. Девушка все еще надеялась убедить охотника не возвращаться в лагерь индейцев…
Когда все разошлись, Непоседа принялся готовиться к дальнему переходу через леса и горы, за которыми находился укрепленный форт. И едва озеро покрылось ночной мглой, Зверобой уже поджидал его в пироге, чтобы переправить на берег и затем возвратиться в Плавучий Дом. Однако Гарри Марч медлил, топтался на платформе, а вместо того, чтобы сердечно проститься со всеми, лишь угрюмо обронил несколько холодных слов. Как это часто бывает с людьми грубыми и душевно нечуткими, в своих неудачах и промахах великан винил не себя, а других. Джудит протянула ему руку скорее с облегчением, чем с сожалением, могиканин и его невеста простились сдержанно, и только Хэтти, пересилив застенчивость, больше не скрывала своих чувств. Она все время держалась в стороне, когда же Непоседа спустился в пирогу, девушка перебежала на баржу и склонилась над водой.
– Прощайте, милый Гарри! – порывисто крикнула она. – Будьте осторожны, когда пойдете через лес, и не останавливайтесь, пока не доберетесь до форта. Минги на берегу, и сильного мужчину они встретят совсем не так ласково, как встретили меня… Прошу вас, не рискуйте понапрасну своей жизнью!..
Ласковые слова девушки невольно растрогали Марча. Сильным движением весла он повернул пирогу и подогнал обратно к ковчегу. Храбрости Хэтти хватило ненадолго, она не ожидала этого и испуганно попятилась.
– Вы добрая, замечательная девушка, Хэтти, и я не могу не пожать вам на прощание руку, – голос Марча дрогнул. – Ваша сестра… впрочем, говорить тут нечего… Вы великодушнее многих… да ладно… если мы еще когда-нибудь встретимся, Хэтти, вы найдете во мне преданного друга…
– Прощайте, Непоседа, прощайте, – торопливо проговорила Хэтти, которой теперь так же страстно хотелось ускорить отъезд своего героя, как она желала удержать его минутой раньше. – Прощайте, Гарри, берегите себя… Я буду за вас молиться…
Непоседа коснулся дрожащей руки девушки и снова прыгнул в пирогу. Вскоре лодка исчезла из виду.
Ирокезы без особой бдительности охраняли тот участок берега, где предстояло высадиться Гарри Марчу; кроме того, охотник знал, что там Непоседе будет легко ориентироваться в ночном лесу. Не прошло и получаса, как они почти достигли берега и перестали грести.