Зверобой

– Твоя взяла, ирокез! – усмехнулся Зверобой, выбираясь из пироги и послушно следуя за вождем. – Случай не на моей стороне, и теперь я снова твой пленник…
– Бледнолицый бегает быстро. У него крепкие ноги, они истощили силы молодых воинов. Но он не рыба и не может скрыться от сетей в озере. Мой брат немало побегал по холмам и совершил приятную прогулку по воде, – миролюбиво проговорил Расщепленный Дуб. – Он видел чащу, видел озеро. Я думаю, он достаточно набегался и готов изменить свое решение?
– Говори прямо, минг, – что у тебя на уме? Чем яснее ты выскажешься, тем скорее услышишь мой ответ.
– Хорошо… Прежде Сумаха имела мужа, брата и детей. Хорошего мужа. Оленьи туши, дикие утки, гуси и медвежьи окорока висели зимой в его вигваме. Но ты его убил, а затем и Пума отправился по тропе смерти. Сумаха плачет: оба, ее муж и брат, ушли так быстро и далеко, что ни один из них никогда не вернется обратно. Кто станет кормить ее детей? Ты великий охотник и воин, заставивший Рысь и Пуму покинуть их хижины. Мы хотим, чтобы эта женщина никогда больше не знала нужды и голода… Я все сказал и повторять ничего не буду. В случае отказа тебя ждет смерть.
– Вождь, я уже ответил старейшинам. Нет!
– Ступай, бледнолицый! – мрачно произнес Расщепленный Дуб. – Когда ты нам понадобишься, то услышишь свое имя.
Закончив разговор с беглецом, минг исчез между деревьями, оставив охотника в одиночестве. Они говорили без свидетелей, но на мысу по-прежнему царила подозрительная тишина. Разумеется, за ним неотступно следили, снова пытаться бежать было бесполезно. Охотник не спеша побрел по берегу, ожидая, что вот-вот явится гонец, чтобы отвести его к месту расправы. Злополучная пирога исчезла – воины увели ее подальше отсюда. Неожиданно он наткнулся на ворох свежесрезанных ветвей. Приподняв верхние ветки, он обнаружил под ними мертвое тело Пумы – вождь будет лежать здесь до тех пор, пока ирокезы не найдут подходящее место для захоронения.
Зверобой с тоской взглянул на Плавучий Дом – там все было тихо и пустынно. Чувство одиночества и усталости охватило пленника. Он и не догадывался, что в эту минуту с него не сводит глаз еще один человек, затаившийся в укромном месте. Это была Хэтти, которая не вернулась в замок, а осталась на берегу. Девушка тщательно спрятала свою пирогу и теперь следовала за охотником буквально по пятам…
Шуршание листьев и треск сухих веток прервали уединение Зверобоя – это пришли молодые воины, чтобы отвести его на поляну, которая должна была превратиться в арену предстоящей казни.
Еще издали он увидел, что все племя образовало тесное кольцо вокруг дерева в центре площадки. Среди стариков, женщин и детей расположились вооруженные воины таким образом, что не осталось ни одной лазейки, через которую пленник, попытавшись бежать, мог бы прорваться. Но Зверобой больше не помышлял о бегстве. Он собрал все душевные силы, чтобы встретить уготованную ему участь спокойно и мужественно.
Расщепленный Дуб вновь появился в кругу ирокезов и занял прежнее главенствующее место на стволе поваленной сосны. Несколько старейшин расселись рядом с ним. Вождь находился в затруднительном положении: ему явно не хотелось прибегать к крайним мерам, однако и поступить иначе он не мог. Из-за того, что ее отвергли, Сумаха была полна мстительной злобы, а большая часть племени после гибели Пумы жаждала крови охотника. Над индейским лагерем нависла грозная тишина.
Зверобой заметил приготовленные для пыток связки заостренных смолистых сосновых корней и лыковые веревки; дым костра, догорающего неподалеку, свидетельствовал о том, что минги собираются использовать пылающие головни, а несколько воинов уже ощупывали лезвия своих томагавков.
– Убийца Оленей, – надменно произнес Расщепленный Дуб, и в голосе его не прозвучало ни малейшего признака сочувствия или жалости, – пришло для тебя время услышать окончательное решение моего народа. Солнце уже клонится за сосны на другой стороне долины, а ирокезам пора возвращаться в свои далекие селения. Какое ликование поднимется в хижинах, когда наш клич вновь прозвучит на родных землях! Но это будет клич, полный печали, ибо он возвестит об утратах. Мы добыли скальп Водяной Крысы, а его тело досталось рыбам. Принести с собой еще один скальп белого охотника – это было бы слишком просто. Ты оскорбил народ мингов, и тебя будут пытать…
 
Вождь кивнул. Зверобоя вывели в центр площадки и привязали к дереву, крепко стянув его руки позади ствола лыковыми веревками. Он и не думал сопротивляться, но путы стянули и его ноги. С головы охотника грубо сорвали шапку, и он приготовился мужественно выдержать последние испытания, выпавшие на его долю.
 
Глава 23
 
Согласно обычаю, ирокезы редко убивали пленных сразу; вместо этого они затевали безжалостные игры, жестоко испытывая мужество и выдержку жертвы.
Как только вожди подали знак, несколько самых ловких и проворных молодых ирокезов выступили вперед с томагавками в руках. Их цель состояла в том, чтобы, метнув боевой топорик, ни в коем случае не задеть голову привязанного к дереву пленника и постараться даже не ранить его. К этой рискованной забаве допускались лишь те, кто мастерски владел гибельным индейским оружием.
Расщепленный Дуб и старейшины не без основания тревожились, что участь Пумы может подстрекнуть какого-нибудь сумасбродного молодого воина покончить с белым охотником тем же способом, каким был убит ирокезский вождь. Это само по себе делало пытку томагавками крайне опасной для Зверобоя. Однако минги, приступившие к состязанию, судя по всему, больше старались щегольнуть перед зрителями своим умением владеть томагавком, чем отомстить за смерть соплеменников. Все они были сильно возбуждены, но особой злобы и свирепости в их лицах охотник не заметил.
Первым вперед вышел юноша по имени Ворон – он был известен в племени скорее большими амбициями, чем ловкостью или отвагой. И как только ирокез поднял оружие, те, кто знал его способности, тут же предположили, что все может быстро закончиться. Отмахнувшись от насмешливых замечаний и гортанно вскрикнув, Ворон наконец метнул томагавк. Топорик просвистел в воздухе в двух дюймах от лица Зверобоя, срезал кусок коры с дерева, к которому был привязан пленник, и вонзился в старый бук, росший позади.
Такой бросок считался неудачным, что и подтвердили смех и пренебрежительные выкрики зрителей. В то же время в толпе индейцев слышались не только насмешливые голоса – кое-кто выражал одобрение при виде твердости, с которой пленник выдержал испытание. Голову пленников нарочно не привязывают при таких пытках, чтобы позабавиться видом жертвы, которая из последних сил стремится избежать смертельного удара. Зверобой же остался совершенно неподвижным.
Место Ворона занял воин постарше, славившийся своими подвигами и особой жестокостью к врагам. Он метнул свое оружие коротким движением, почти не целясь. Острый топорик понесся прямо в переносицу охотника, и Зверобой только и успел подумать, что его жизнь окончена.
Однако томагавк лишь пригвоздил голову пленника к дереву, глубоко уйдя в толстую кору и зацепив прядь его длинных волос. Охотник даже не пошевелился и не отвел твердого взгляда от толпы дикарей. Всеобщий вопль восхищения пронесся над поляной. Даже суровый ирокезский воин смягчился – ведь только благодаря редкостному мужеству бледнолицего он сумел так блестяще показать соплеменникам свое искусство.
Совсем молодой индеец по имени Попрыгунчик также принял участие в состязании, продолжая потешать племя мингов. Но то ли его необычайная подвижность и бахвальство, то ли желание немедленно покрыть себя славой сделало руку юного дикаря не особенно точной. Попрыгунчик только утомил охотника своими ужимками и кривлянием. Не выдержав, Зверобой крикнул с насмешкой:
– Хватит валять дурака, минг! Твой томагавк заржавеет, пока ты скачешь, словно глупая белка…