В зоне особого внимания (СИ)
— Кредиты на строительство и приобретение дач — 8%.
— Это невыгодно, Толя, а есть и ещё меньший процент в вашей стране!
— Тут не беспокойся, поставим тот процент, что нужен нам. На, лучше, почитай! — сую Яну бумагу из Госбанка, полученную от Власова, которую я предварительно перевел на английский, ведь русский Ян хоть и знает, но плохо.
— «Аналитическая справка „О состоянии денежного обращения“», — вслух зачитывает англичанин. — А почему датой стоит февраль этого года?
— Это ещё проект записки, — снисхожу для ответа я. — В феврале товарищ Лямина отправит руководству. Но основные цифры уже подбиты. Смотри, но это не для распространения. Хрен знает, может, это вообще секрет?
Общая сумма денежных средств, принадлежащих населению, на 1 января 1989 года достигла 401,9 млрд. рублей, Размер неудовлетворенного платежеспособного спроса населения определяется в сумме более 70 млрд. рублей, из них примерно 35 млрд. рублей население носит в карманах на случай появления в продаже нужной вещи, около 35 млрд. рублей — держит на вкладах.
— Ну, это нормально. А какой процент населения имеет вклады? — уточняет будущий банкир.
— Больше 87%, и примерно четверть из них копят на что-то крупное, — тычу пальцем в бумагу.
— Это хорошо, эти деньги могут быть нашими, — задумчиво произносит Ян.
— Ещё и деньги у предприятий возьмём. Я уже договорился в нашем Абаканском филиале, с десяток счетов будут переведены в наш банк в течение месяца. Но деньги должны работать!
Потом мы обсудили порядок визитов к разным официальным лицам. Тут Яну придется без меня действовать. Например, в качестве кого я могу прийти к Гаретовскому, нынешнему председателю правления Госбанка? Кстати, зама Гаретовского я знаю, это печально известный в будущем Виктор Геращенко! Его ещё назовут самым плохим центральным банкиром в мире. Но Власов решал мой вопрос через Войлукова Арнольда Васильевича — начальника Управления денежного обращения Правления Госбанка СССР. Вот к Власову собираемся идти вместе, отчего моего заморского товарища уже потряхивает от волнения.
— Дэвушка, потанцуем? — за спиной Марты, уже схомячившей десерт и скучающей, возник грузин средних лет. Невысокий, с усиками и уже лысоватый.
— Не танцует! — отвечаю за неё я, так как Марта нифига не поняла, но почему-то поздоровалась.
Ба! Да это знакомый же мой — Отар Евтихиевич. Власов нас знакомил когда-то, и Марта при этом присутствовала. Она его узнала, а я нет. Черкезия — сейчас предсовмина Грузинской ССР, да и тогда тоже был.
— А я смотрю — вы не вы! Как не запомнить такую красивую пару! — Отар щедро сыплет комплименты, а Ян опять удивлён моими связями.
— Толя, а почему бы нам в Грузии не открыть филиал банка? — внезапно спрашивает англичанин.
— А ну-ка, подробнее расскажите? — Отар Евтихиевич отлично понимает английский.
— В двух словах: надо заставить работать деньги населения, те, что хранятся в кубышках, — начал агитацию я.
— Интересно… В Ереване уже есть кооперативный банк, а в Баку за осень пять банков создали… В нашей же республике с этим плохо. После командировки соберу совещание и выйдем на наш ЦК с предложением. Но насчет филиала вашего…, — Отар помялся. — Есть у нас свои особенности — не захотят контроль отдавать чужим.
Знаю я эти особенности. Под «чужими» он вроде подразумевает иностранца Яна, а на самом деле чужой для них и я.
— Так пусть будет несколько банков, как в Баку! — надавил я на чувство зависти. — Здоровая конкуренция в этой сфере не повредит.
— Это можно. Прикрою. Я с нашим первым в дружбе, но… — Отар показал два раза по пять пальцев на левой руке.
Я прикола ради решил поторговаться, показав сначала пять пальцев, а потом три, но быстро соображающий Ян схватил меня за рукав, боясь, как бы грузинский функционер не передумал.
— Десять процентов — это немного, а местным властям просто так нам помогать нет смысла, — добавил англичанин, употребив вместо слова «местные» термин «туземные»!
Англичане — снобы, мы, русские, для них туземцы, как и грузины. Хотя, честно сказать, никакого неуважения к себе я не заметил за всё время нашего с Яном общения. Вот и сейчас простились по-дружески, а Марту вообще засыпали комплиментами… Думал, нос задерёт… не-а, по прежнему простая девчонка. Мельком заметил, как её переводчик-охранник, неотступно следовавший за нами, и Ян обменялись нечитаемыми взглядами.
В гостинице уже в предвкушении жаркой ночки я был окликнут невысоким, смуглым дядей в мятом пиджачке и с таким же мятым лицом, который караулил меня на посту дежурной по этажу, и судя по переполненной пепельнице, делал это уже давно.
— Анатолий Штыба? Нам надо пообщаться! — неожиданно твёрдым для такого плюгавого мужичка голосом проинформировал гость.
Хорошо, хоть Марты нет, обещала подойти через полчаса.
— Могу выделить вам пятнадцать минут… Сами понимаете — спортивный режим, — больше из любопытства решаю поговорить я.
Ошибкой было то, что я при этом улыбнулся кривой улыбкой бандита, достающего ствол из-за пазухи. Ну, не получается у меня улыбаться дружелюбно. С папиными генами каждая моя улыбка похожа на оскал маньяка.
Глава 21
— Анатолий Валерьевич, я по делу! — сделав шажок назад, видимо, шуганулся мятый, тем самым исключив две наиболее подходящие версии своей профессии: он точно не бандит, и не КГБшник — этих так просто не напугать. Тогда кто?
— Так, молодой человек, хулиганить не надо! В милицию захотел? — служительница этажного поста более смелая. — Степа, куда он денется? Не захочет говорить — вылетит в два счёта. Каждый день к себе девок новых водит!
— Степа, или как там тебя, идём ко мне в номер, а вы, девушка, — польстил я грымзе лет так под шестьдесят, за собой следите лучше, если работу потерять не хотите! Черт-те чё! Мне Валентину Максимовичу позвонить? Почему у вас тут посторонние у дверей номеров жильцов караулят?
Наезжать я тоже умею, и нынешний директор гостиницы меня знает. Не лично, но в курсе, кто я и в каком номере живу. Так что создать проблем знакомой Степы я бы смог.
— Тёть Ир, спасибо, я дальше сам. Идёмте, Анатолий, — примиряюще вскинул руки дядя Стёпа.
— Валерьевич, — недовольно буркнул я, но конфликт развивать не стал.
Хотя пожалуюсь, конечно, но только завтра, а то сегодня ко мне Марту не пустят. Не стоит овчинка выделки. Да и очень уж любопытно — что от меня надо незнакомцу? Пиджак, кстати, хоть и мятый, но дорогой, и дядя лет сорока выглядит прилично: лицо чисто выбрито, а массивный лоб на начинающей лысеть голове намекает, что там имеются извилины. В общем, довольно интеллигентный типчик.
— Вот моё удостоверение, — в номере Степан удивил меня, достав непонятную ксиву.
Читаю. Морошенко Степан Егорович, зам руководителя главка министерства автомобильного и сельскохозяйственного машиностроения. Дата выдачи документа свежая — конец прошлого года.
— Недавно на должности? — благожелательно интересуюсь я, указывая на этот факт.
Ну а что? Должность у дяди, если не генеральская, то полковничья точно, поэтому уважить чиновника надо. Степень моего любопытства удвоилась.
— Что? Нет, это у нас слияние с автомобилистами в конце года было, — усмехнулся Степан Егорович. — За два года, что я на должности, три министерства сменил! Вернее, три разных названия… Кабинет не менял.
— Это какие? — заинтересовался я.
— Поначалу устроился в министерство тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР весной 87-го, потом нас переименовали в министерство сельскохозяйственного и тракторного машиностроения СССР летом 87-го…
— Что, просто поменяли порядок слов? — перебил я.
— Ну, реорганизация небольшая под это дело была, а так, верно, порядок слов сменили! И вот в декабре произошло слияние с министерством автомобильной промышленности. Но я не за этим… Меня на должность продвинул министр… знаете, наверное, Ежевский Сан Саныч, но в октябре он на пенсию ушел. Нового министра нашего я знаю плохо, Пугин его фамилия… В общем, отношения пока не складываются. Решил я искать новое место работы. Свояк у меня в Госбанке работает, дал наводку, что вы организуете кооперативный банк.