Избранное. Компиляция. Книги 1-11 (СИ)
— Сейчас она должна помочь ему. А что касается будущего — да, ее роль гораздо важнее. Нам, ведьмам, давно известно, что она спасет мир от его роковой судьбы. Нам известно ее имя, которое так хочет узнать миссис Колтер, хотя пока это ей не удалось. Та ведьма, которую она пытала на корабле близ Свальбарда, едва не выдала его, но Ямбе-Акка пришла к ней вовремя. Но теперь у меня возникла еще одна мысль: может быть, этот таинственный Эзахеттр и есть наша Лира? Не ведьмы, не ангелы, а всего лишь спящий ребенок? Вдруг именно она способна нанести Властителю роковой удар? А зачем бы еще миссис Колтер искать ее с таким упорством?
— Миссис Колтер была возлюбленной лорда Азриэла, — сказала Рута Скади. — А ведь Лира — их дитя… Если бы я выносила этого ребенка, какая ведьма из нее получилась бы! Она была бы королевой из королев!
— Тихо, сестра, — шепнула Серафина. — Слушай… И что это за свет?
Они встали, встревоженные тем, что кто-то мог проскользнуть незамеченным мимо их караула, и увидели в лагере какой-то странный блеск, совсем не похожий на отсвет костра.
Они неслышно побежали назад, по дороге вкладывая стрелы в луки, и вдруг остановились.
Все ведьмы спали на траве, рядом с Уиллом и Лирой. Но вокруг детей стояли ангелы — их было около десятка — и смотрели на них.
И тут Серафина поняла то, для чего в языке ведьм не было слова, — суть паломничества. Она поняла, почему эти существа готовы ждать тысячи лет и преодолевать огромные расстояния с единственной целью провести несколько мгновений рядом с теми, от кого многое зависит, и как это способно изменить всю их дальнейшую жизнь. Она поняла этих прекрасных паломников, созданных из разреженного света, стоящих вокруг девочки с грязным лицом, в клетчатой юбке, и мальчика с раненой рукой, который хмурился во сне.
Что-то пошевелилось на шее Лиры. Пантелеймон, белоснежный горностай, сонно открыл черные глазки и огляделся без всякого испуга. Позже Лира будет думать, что все это ей приснилось. Видимо, Пантелеймон воспринял внимание ангелов к девочке как должное: вскоре он снова свернулся калачиком и смежил веки.
Наконец одно из небесных созданий расправило крылья. Прочие, хоть и стояли близко, сделали то же самое; их крылья соединились без малейшего сопротивления, проникли друг в друга, как лучи света, и вокруг спящих на траве детей образовалось сияющее кольцо.
Потом Наблюдатели по очереди взмыли в воздух; они поднимались вверх подобно языкам пламени и увеличивались в размерах, становясь огромными; но вскоре они оказались уже далеко и унеслись на север, как падающие звезды.
Серафина и Рута Скади мигом оседлали свои ветки и полетели следом, но тут же поняли, что за ангелами им не угнаться.
— Таких ты и видела, Рута Скади? — спросила Серафина, зависнув в воздухе и провожая взглядом катящиеся к горизонту крошечные огоньки.
— По-моему, эти больше, но того же племени. У них нет плоти, ты заметила? Они состоят из чистого света. Должно быть, их ощущения совсем не похожи на наши… А теперь, Серафина Пеккала, я оставлю тебя и полечу к ведьмам из нашего мира, чтобы собрать их вместе. Когда мы встретимся снова, битва уже начнется. Желаю тебе всего наилучшего…
Они обнялись в воздухе, потом Рута Скади повернулась и полетела на юг.
Серафина посмотрела ей вслед, а затем обернулась, чтобы еще раз взглянуть на исчезающих вдалеке ангелов. Эти удивительные существа не вызвали в ней никаких чувств, кроме сострадания. Сколько же они теряют из-за того, что им не дано ощутить ни землю под ногами, ни ветер в волосах, ни легкое покалывание звездного света на обнаженной коже! И она отломила крохотный кусочек от сосновой ветки, на которой сидела, и жадно, с наслаждением вдохнула острый смолистый аромат, а потом медленно спланировала обратно, к своим спящим у костра спутникам.
Глава четырнадцатая
УЩЕЛЬЕ АЛАМО
Ли Скорсби посмотрел вниз — слева от него простирался безмятежный океан, справа тянулся зеленый берег — и заслонил глаза от солнца, пытаясь обнаружить признаки человеческого присутствия. С тех пор как они покинули Енисей, прошли уже целые сутки.
— Так это и есть новый мир? — спросил он.
— Новый для тех, кто родился не здесь, — ответил Станислаус Грумман. — А вообще-то он такой же древний, как мой или ваш. Лорд Азриэл потряс все основы бытия, мистер Скорсби, — ничего подобного прежде еще никогда не бывало. Помните, я говорил вам об окнах между мирами? Теперь они открываются в самых неожиданных местах, поэтому ориентироваться стало труднее, но мы летим как раз туда, куда нам нужно.
— Новый он или старый, выглядит этот мир довольно странно, — сказал Ли.
— Да, — согласился Станислаус Грумман, — нам он кажется странным, хотя для кого-то он, без сомнения, родной.
— Похоже, тут никого нет, — заметил Ли.
— Вы ошибаетесь. Вон за тем мысом стоит город, который некогда был богатым и могущественным. Там и до сих пор живут потомки построивших его купцов и аристократов, хотя в последние три столетия им приходилось нелегко…
Спустя несколько минут, когда шар пролетел еще немного, Ли увидел сначала маяк, потом изогнутый каменный волнолом, а потом башни, купола и красно-коричневые крыши прекрасного города; неподалеку от гавани, в роскошном парке, возвышалось величественное здание, похожее на оперный театр, вдоль широких бульваров выстроились шикарные отели, а в маленьких переулках цвели плодовые деревья, в тени которых прятались уютные балкончики частных домов.
Вскоре Ли окончательно убедился в правоте Груммана: город действительно был обитаем. Но когда они подлетели еще ближе, аэронавт с удивлением обнаружил, что не видит внизу никого, кроме детей. На улицах города не было ни одного взрослого. Дети играли на пляже, забегали в кафе и выскакивали обратно, ели и пили, выходили из домов и магазинов с набитыми сумками. Ли увидел группу дерущихся мальчишек, которых подзуживала рыжеволосая девочка, и маленького мальчугана, который бил камнями стекла в ближайшем доме. Весь город напоминал огромную площадку для игр, но без единого воспитателя; это был мир, где хозяйничали только дети.
Но тут были еще какие-то существа. Когда Ли заметил их впервые, он невольно протер глаза, но это не был обман зрения: он и вправду видел эти клочья тумана или чего-то более прозрачного, чем туман, эти странные сгустки в воздухе… Кем бы они ни были, город кишмя кишел ими: они плыли над бульварами, залетали в дома, сбивались в кучи во дворах и на площадях. Дети бродили среди них, как будто ничего не замечая.
Однако сами они отнюдь не были невидимками для странных существ. Чем дальше летел шар, тем понятнее становилось аэронавту их поведение; вскоре ему стало ясно, что некоторые дети интересуют их больше всего и они следуют за ними по пятам. Это были дети постарше — насколько Ли мог разобрать, наблюдая за ними в подзорную трубу, они находились уже на грани превращения во взрослых. Там был один мальчик — худенький, высокий, с копной черных волос, — которого полупрозрачные существа окружили такой тесной толпой, что его силуэт словно дрожал в воздухе. Они вились над ним, как мухи над куском мяса. А мальчик не замечал их, хотя время от времени протирал глаза или встряхивал головой, точно что-то застило ему взор.
— Что это за существа, черт возьми? — спросил Ли.
— Люди называют их Призраками.
— И что они делают?
— Вы знаете что-нибудь о вампирах?
— Только по сказкам.
— Вампиры питаются кровью, а Призраки — вниманием. Сосредоточенным, осознанным интересом к внешнему миру. Дети им не нужны, поскольку дети еще не умеют как следует сосредотачиваться.
— Значит, эти Призраки — противоположность тем негодяям из Больвангара.
— Наоборот. И Жертвенный Совет, и безжалостных Призраков больше всего привлекает одно и то же свойство человеческой природы — способность людей переходить от невинности к искушенности. Жертвенный Совет боится Пыли и ненавидит ее, а Призраки питаются ею, но и для тех и для других она представляет главный интерес.