Пуговка от бывшего мужа. Исцелю любовью (СИ)

Глава 20
Вероника
Тем же вечером прихожу к Леону. Дома его нет, дверь открывает мне домработница. Осмотрев Джека, я со спокойной душой оставляю рекомендации, прощаюсь и возвращаюсь домой.
На этом моя миссия в доме бывшего мужа выполнена.
Но тяжёлое предчувствие, будто ничего не закончилось, так и не отпускает меня.
Это из-за несостоявшегося разговора с опекой?
Мне так и не позвонили. Скорее всего, я отклонила вызов до того, как Новак сообщил мне о нём. Пропущенных и не отвеченных много. В основном звонят из банков, предлагают кредиты или новый стабильный интернет.
В таком нервном ожидании проходит неделя.
Я не знаю, что сказала бы, подняв трубку. Правду о том, что бывший муж послал меня на аборт, или же ложь, будто он станет прекрасным отцом? Но ведь… последнее тоже может быть недалеко от истины.
Я удивлена, что Новак вообще решился на подобный шаг.
Взять опеку над ребёнком… при том, что своего он отверг.
Чёрт знает, каким он будет отцом. Я не успела разглядеть его с племянником. Слёзы душили в тот момент.
А тут… Что бы я им сказала?
Опять голову ломаю.
Впрочем, что ещё делать в час ночи на дежурстве?
Спать! Вероника, спать!
Но вместо этого, закрытая в кабинете, сижу на диване в приглушённом свете и думаю непонятно о чём. А надо о хорошем. О выходных, о летнем отпуске… Может, в субботу сходить в закрытый бассейн? Мы давно никуда не выбирались.
Наверное…
Прикрываю глаза и пытаюсь уснуть. Если кто-то поступит – меня разбудят.
Только проваливаюсь в дрёму, как дверь кабинета распахивается, и я жмурюсь от яркого света, ударившего прямо в глаза.
– Собаку привезли.
Сонно поднимаюсь, потираю глаза.
– Что с ней?
– Вялая, аппетита нет.
Хорошо, что без травм и литров крови. Не придётся делать сложные манипуляции – ночью они даются особенно тяжело. Да и засыпать после них не получается – всю душу вывернут наизнанку.
Выхожу из кабинета, где обычно находится Игорь Александрович. Здесь мы не принимаем, а можем поспать, попить кофе, разобраться с бумагами.
Заглянув в процедурную, вижу знакомый затылок.
– Леон? – удивлённо шепчу и моргаю. Может, показалось? Ночь всё-таки.
Оборачивается.
Точно Новак…
А на столе Джек лежит.
Неожиданно. Не видела их целую неделю, а тут… свалились на голову.
– Что случилось? – подлетаю к металлическому столу, осматриваю поникшего лабрадора. Прикрыв глаза, лежит, не шевелится. Но дышит.
Чёрт, бедненький, что за напасть такая? За месяц второй раз в клинике.
Надеюсь, сейчас не из-за моей дочери.
Поглядываю на лапку – зажила. Хоть одной проблемой меньше.
– Вчера квёлый ходил, – Леон говорит без настроения, но с нотками переживания. – Думал, что настроения нет. Сегодня вечером приехал, а он не ел ничего весь день. Лакомство дал любимое – отказался.
 
– Сушёное лёгкое? – неосознанно уточняю. Помню, Джек готов был в лепёшку разбиться, лишь бы его получить.
– Да.
На него не похоже. Осматриваю пасть, уши, на всякий случай пальпирую живот. Нет, причина в чем-то другом.
– От клещей обрабатывал?
– Конечно.
– Чем?
– Таблетки, спрей, ошейник.
– После прогулки проверяешь?
– Обычно да, но в последние дни с ним гуляю не я.
– Есть некоторые подозрения, – задумчиво проговариваю. – Сейчас сделаем анализ крови. Это займёт около сорока минут. Подождёшь в приёмной?
Короткий кивок.
Мажет сочувствующим взглядом по собаке. Джеку совсем плохо, бедняжка…
Зову помощника, вместе берём из его лапы кровь. Даже не сопротивляется, хотя помню, что он этого не любит. Пока жду анализы, заполняю бумаги и думаю, что это может быть ещё, если результаты окажутся хорошими.
Накидываю несколько вариантов, ещё раз осматриваю Джека.
Через сорок минут получаю анализы и шумно вздыхаю.
Не ошиблась. С кровью всё плохо. Учитывая, что сейчас майские дни, когда клещи особо агрессивны, этого следовало ожидать.
Иду в комнату ожидания, нахожу Леона, сидящего на стуле. Закинув голову назад, он прикрыл глаза. Но, услышав меня, тут же распахнул их, подорвавшись с места.
– Что там?
– Бабезиоз, – на автомате выпаливаю, а он вопросительно выгибает бровь. – Проще говоря, его укусил клещ, передав инфекцию. Происходит разрушение эритроцитов, что мы можем наблюдать в его анализах.
Протягиваю ему бумагу. Он ничего не поймёт, но отдать обязана.
– И что теперь? – берёт листок, но даже не смотрит в него. – Это смертельно?
– Смертельно, но не в нашем случае. Ты вовремя привёз его. Возможно, потом пришлось бы искать донора крови, чтобы сделать переливание, но, думаю, обойдёмся пока без него. Сегодня ты оставляешь Джека на ночь у нас, мы капаем его. С утра посмотрим, как будут обстоять дела. Я позвоню.
Пытаюсь сдержать зевок.
Наконец-то расслабляюсь. Джека мы вытащим, Леон и правда приехал вовремя. Утром могло бы быть уже поздно, потребовался бы донор. А если бы не нашлось… Боюсь подумать.
– Здесь останусь, – настойчиво проговаривает, отворачиваясь и невозмутимо возвращаясь на стулья. Опешив, пытаюсь ещё раз переварить то, что он сказал.
Он собирается сидеть в клинике всю ночь?
– Ты не можешь, – поглядываю на часы. Уже почти два.
– Почему?
– Поздно уже. Иди спать, – киваю на входную дверь. – Толку от того, что ты просидишь здесь несколько часов, а потом уйдёшь? Уверена, до утра не дотянешь.
Это я говорю бывшему боксёру, которой был и не в такой заднице, как сейчас. Высидит, если надо. И не уснёт.
Но, чёрт, он нам ничем не поможет!
– Нет, – закрывает глаза, скрестив руки на груди. Снова откидывает голову, упираясь затылком в стену, принимает то же самое положение, что и пять минут назад.