Бог Ярости (ЛП)

Брэндон ввязывается в войну, которую я выиграю и поставлю его на колени. Буквально.
Так что я не хочу быть сталкером или что — то в этом роде. Шучу, конечно, но я нахожусь на стадионе КЭУ, чтобы посмотреть какой-то скучный вид спорта под названием лакросс.
Клянусь гребаным Богом, я никогда не обращал внимания на этот вид спорта до сих пор. Похоже на неудачный брак между хоккеем, крикетом и футболом, просто к слову. Нашим футболом. Не европейским.
Но, опять же, Брэн выбрал этот вид спорта, так что кто я такой, чтобы судить?
— Зачем мы здесь, Нико? — спрашивает Джереми, сидя рядом со мной и бросая взгляды на окружающих нас людей, которые не перестают пялиться.
Итак, очевидно, что два больших татуированных парня выделяются среди платьев в горошек, шляп с перьями и тюлевых зонтиков. Даже несмотря на то, что мне пришлось приложить все усилия, чтобы надеть чертову футболку. Дерзость этих ублюдков зашкаливает.
Конечно же, Брэн будет заниматься спортом, который посещают только чопорные люди.
Мой друг пинает меня по ноге, ерзая в кресле, которое определенно не предназначено для таких громоздких парней, как мы.
— Тише, Джер. Я пытаюсь сосредоточиться.
— Ты бы не стал этого делать, даже если бы тебе заплатили.
— Неправда, — говорю я, и он поднимает бровь. — Ладно, правда. Но это другое.
— Насколько «другое»? Потому что у меня руки чешутся кого-нибудь здесь избить.
— Настолько, что даже я не буду никого бить.
— Блять. Кто ты такой и что ты сделал с моим другом?
Я хмыкнул.
— Просто сиди на месте, как моя группа поддержки.
— Группа поддержки?
— Если кто-нибудь спросит, то это ты привел меня сюда, а не наоборот. Не могу выглядеть еще более отчаявшимся.
— А кто должен спросить? И почему ты в отчаянии? — он наклоняет голову набок, внимательно изучая меня. — Ты никогда не отчаиваешься. Ты трахаешься чаще, чем мы трое вместе взятые.
— Раньше, Джер. Раньше. Коля безупречно играет роль ворчливого мудака. Должно быть, он заразился от кое-чьего заносчивого присутствия.
Он морщится.
— Я до сих пор не могу поверить, что ты назвал свой член Колей. Серьезно, дядя Коля — папина правая рука. Это мерзко.
— Да плевать. Попроси его сменить имя.
— Уверен, что должно быть наоборот, раз ты младше, — он качает головой. — Ты собираешься сказать мне, почему мы пришли на этот гребаный лакросс? Это скучно.
— Я знаю, ладно? Как ты думаешь, по какой еще причине он им занимается?
Женщина с морщинистой верхней губой смотрит на нас тем покровительственным взглядом, который бывает у британцев, когда они не хотят высказывать свое недовольство. Я научился этому у цветка лотоса, так как он постоянно смотрит на меня так.
— Хотите фотографию, мэм? — спрашиваю я, и она ахает от возмущения, а потом снова поворачивается к своему ребенку, который улыбается мне. Я подмигиваю ему, и он хихикает.
Я нравлюсь детям и животным. Взрослым — нет. Предпочитаю, чтобы меня обожали невинные существа, а не злобные змеи. Мне нравятся простые вещи, а не запутанные и сложные.
И вот перед вами самый сложный человек на свете.
— Из-за кого ты сегодня пришел? — спрашивает Джереми, но я отмалчиваюсь, потому что все мое внимание украла эта гребаная сучка, которая проскользнула на несколько рядов ниже с двумя другими девушками.
Чертова Клара.
Именно ее-то мне и не хватало.
Она позирует для нескольких селфи и заставляет своих подруг сделать ей целый альбом фотографий. Я заставляю себя не обращать на нее внимания — или пытаюсь это сделать, — когда замечаю цветок лотоса, идущего со своими товарищами по команде к средней линии.
Черт возьми. Я всегда видел его в шортах и футболках, но форма для лакросса королевского синего цвета полностью выглядит иначе, возможно, более обтягивающая. Эти шорты определенно обтягивают его задницу лучше, чем шорты для бега.
Не то чтобы я пялился или что-то в этом роде.
Ладно, я, блять, пялился.
Его волосы уложены в его фирменную прическу прекрасного принца — по бокам короткие, а длинные пряди на макушке зачесаны назад, отчего лицо кажется острым.
 
Он выглядит серьезным, более серьезным, чем обычно, когда надевает шлем на голову и выходит на середину поля вместе с членом оранжевой команды. Судья бросает мяч вниз, и цветок лотоса борется за него своей длинной клюшкой.
Это какое-то странное дерьмо…
Если подумать, я не жалуюсь на то, как он нагнулся, выставив задницу на всеобщее обозрение. Может быть, лакросс не так уж плох, в конце концов.
Толпа ликует, когда он получает мяч для своей команды. Или так, как это делают люди в чопорном стиле.
Поскольку я раньше играл в футбол, да и сейчас иногда играю, этот вид спорта по сравнению с ним — как Мэри Сью7.
Хотя он и предполагает определенную физическую подготовку. Хм.
Значит, он любит грубость. Мой член подергивается при воспоминаниях о его стонах, когда я крепко сжимал его. Как он с бешеной скоростью дрочил мой член, пытаясь соответствовать моему темпу.
Мне нужно отогнать эти мысли, чтобы у меня не встал и меня не выгнала кучка ханжей.
Мое внимание возвращается к Брэну, у которого, похоже, все хорошо. Он часто перебегает из атаки в защиту и уводит мяч для своей команды. Толпа ликует, когда он забивает. Должен сказать, это не так уж и плохо. Очевидно, сказывается адреналин.
Десятый номер, единственный и неповторимый цветок лотоса, привлекает внимание защитников другой команды, которые пытаются блокировать его при каждом движении. Один из них толкает его, и он падает, когда судья объявляет фол.
Я вскакиваю на ноги.
— Иди нахуй! Отсоси мой член.
— Нико! — Джереми хватает меня за руку и пытается усадить обратно.
В этот момент я понимаю, что большинство людей, окружающих нас, смотрят на меня так, словно я олицетворение самого Люцифера. При этом часто шокировано охая и ахая.
Я закатываю глаза и сажусь.
Джереми, которому обычно на всех наплевать, кажется, хочет извиниться перед окружающими или что-то столь же безумное.
Брэн, похоже, не пострадал. Он приходит в себя через несколько секунд и снова бежит по полю.
Мои глаза следят за каждым его движением, пока я сижу, положив локти на колени и сложив руки у подбородка.
Он такой элегантный.
Такой чертовски красивый.
Второе определение мужской красоты. Первое — это я.
— Разве это не брат-близнец Лэндона Кинга? — спрашивает Джереми.
— Доброе утро, Спящая красавица. Возможно, тебе стоит снова уснуть, — говорю я, все еще наблюдая за Брэном.
— Тот, кого ты хотел присоединить к Язычникам?
— Это была хорошая идея.
— Скорее, ужасная. Есть ли причина, по которой мы за ним следим?
— Потому что он брат Лэндона. Нужно присматривать за врагом или что-то в этом роде.
— Ты не смотришь на него как на врага.
Я собираюсь трахнуть его со всей ненавистью, так что это уже считается.
— Тише, Джер. Ты как назойливая жужжащая муха, которая никак не улетит.
— Господи, спасибо.
— В любое время, мы же братья.
Я не слышу, что говорит Джер, потому что Брэн отбирает мяч у защитника, бежит в атаку, сметая на своем пути нескольких игроков, а затем передает мяч тому, кто забивает.
— Да! Уничтожь этих гребаных сук, — подбадриваю я, смеясь и не обращая внимания на даму передо мной, которая закрывает уши своему сыну.
Моя улыбка исчезает, когда Клара вскакивает и кричит:
— Это мой мужчина! Я так горжусь тобой, малыш!
Мои пальцы сжимают края кресла так крепко, что раздается треск.
Он не твой мужчина.
И уж точно не твой гребаный малыш.
— Нико, — Джереми кладет руку поверх моей. — О чем бы ты сейчас ни думал, не делай этого.
— Но она бы так красиво смотрелась в гребаном гробу.
— Эта женщина просто не согласна с твоими формулировками. Она не заслуживает из-за этого смерти.