Бог Ярости (ЛП)

— Эй, Джер?
— Да?
— Ты остановишь меня, если у меня возникнет безумная идея об убийстве невинных девушек?
Его губы приоткрываются. Джереми — настоящий принц мафии, который не колеблется перед тем, как причинить боль, но он смотрит на меня так, будто я Безумный Шляпник.
— Каких девушек ты думаешь убить, Нико?
— Всех, кто встанет на моем гребаном пути к тому, чего я хочу, — мой взгляд снова устремляется в толпу, но его там нет.
Место рядом с блондинкой пустует, поскольку она отпивает из банки пива и присоединяется к бурным аплодисментам.
Куда, блять, подевался этот мудак?
А знаете что? Это даже хорошо.
Лучше мне его не видеть, когда я в таком состоянии.
Это, блять, отлично.
Может быть, если я воспользуюсь привычкой Брэна все отрицать и буду долго врать самому себе, то в конце концов смогу поверить в эту ложь.
Как только бой возобновляется, я снова вцепляюсь Киллу в глотку. Я избиваю его до полусмерти, а он принимает это с дразнящими ухмылками и провокационными словами, словно хочет высосать из меня энергию и дать себя убить.
К тому времени, когда бой заканчивается абсолютным уничтожением моего кузена, толпа приходит в ярость. Мое имя отдается эхом, но этот восторг не касается моей кожи.
Ничто, блять, не касается.
Я бегу в раздевалку, мои плечи напряжены, а в горле пересохло. Каждый глоток словно медленно разрезает мои внутренности, сворачивая и скручивая их в огромную лужу чертовски красного цвета.
Когда мой разум выходит из-под контроля, насилия обычно бывает достаточно, чтобы вернуть меня в прежнее состояниее. Но не в этот раз.
На этот раз я хочу выкинуть это из своей гребаной головы.
Мой кулак врезается в шкафчик, оставляя огромную вмятину в металле, и я тяжело дышу, мои выдохи отдаются вокруг меня, как звериное рычание.
Вспышка света в углу привлекает мое внимание, и я беру телефон, чтобы найти череду сообщений ни от кого иного, как от моего цветка лотоса. Сердце бьется быстрее и сильнее, натягивая веревки, которые удерживают его на месте.
Первое сообщение пришло вскоре после того, как я вышел из раздевалки на ринг.
Брэн: Я слышал, ты собираешься драться сегодня. Можешь не делать этого?
Ладно, слушай. Я не хотел тебя игнорировать. Просто не знал, что сказать. Это странно — просить парня трахнуть меня.
Я не имею в виду, что ты странный. Правда. Хотя это так. Но дело не в этом. Я пытаюсь сказать, что ты не странный из-за своей ориентации. Прошу прощения, если это прозвучало так. Я просто хотел сказать, что для меня это странно. Я не привык к этому.
Я приду к тебе сегодня вечером. Если хочешь. Только не выходи на бой, пожалуйста.
После этого он перестал писать и, вероятно, отправился сюда.
Его следующие сообщения появились только сейчас.
Брэн: Итак, ты все-таки дрался, и выглядел так, будто тебе это нравилось. Должен ли я расценивать это как «нет»?
Знаешь что? Я еду к тебе домой. Ты же сам сказал, что это свидание.
Ах, блять.
К черту все.
К черту. Меня.
Я знаю, что должен оттолкнуть его. Я действительно, действительно должен. Но он так чертовски неотразим.
Похоже, мой цветок лотоса встретится с сумасшедшим Николаем.
Боже, спаси его душу.
Или, точнее, его тело.
Глава 16
Брэндон
Может, мне стоит уйти.
Эта мысль приходит мне в голову уже в десятый раз с тех пор, как я приехал в пентхаус Николая.
Оставив свою Теслу на парковке, я подумывал о том, что не стоит вторгаться в его дом. Это просто невежливо.
Но был и другой вариант — ждать в холле, где любой может войти и увидеть меня.
 
А это недопустимо.
Войти внутрь было безопаснее. Если он разозлится из-за этого, тогда, что ж, ему стоило сменить код.
Или не просить меня приходить сюда по десять раз в день, как мантру.
И все же мне не по себе, когда я сижу на диване, и мое беспокойное дыхание прерывается лишь скрипом кожи подо мной.
Его квартира просто огромна по сравнению с остальными квартирами на острове и, несомненно, считалась бы пентхаусом где-нибудь в Лондоне.
Обстановка современная, элегантная и чистая. Все в идеальном состоянии, а украшения кажутся нетронутыми, возможно, потому что это новое здание. Не думаю, что он живет здесь большую часть времени, учитывая отсутствие жизни в этом месте.
Чувствуя, что мне становится немного душно, я стягиваю с себя куртку и аккуратно кладу ее на подлокотник кресла. Я бы предпочел повесить ее на вешалку, но не хочу, чтобы он чувствовал, что я нарушаю его пространство.
Я также разулся при входе, чтобы ничего не испачкать.
На днях я был слишком занят, чтобы помнить о хороших манерах. Не то чтобы сегодня я был в лучшем расположении духа, но его здесь нет, так что…
Я провожу рукой по лицу и смотрю на пасмурное небо сквозь прозрачный потолок. Что я делаю, серьезно?
Это неизбежно приведет к катастрофе, которая, несомненно, подтолкнет меня избавиться от боли.
Это будет больно. Снова.
Это заставит черные чернила погрузиться в меня и затечь в самые темные уголки моей души.
И все же я не могу пошевелиться.
Да и не хочу.
Я поднимаю телефон и смотрю на сообщения, которые отправил Николаю. Грудь сжимается, когда я вижу, что он прочитал их, но не ответил.
Что это значит?
Он никогда не игнорирует мои сообщения, не считая тех случаев, когда он стал моим призраком. Сегодня утром он впервые не приставал ко мне, несмотря на мое ворчание и попытки оттолкнуть его. Более того, он вообще не появился.
Может, ему надоело преследовать меня? Он определенно не выглядел настолько заинтересованным во мне, когда Джереми был перед его носом между раундами боя.
Черт возьми.
Я прикрываю глаза рукой. Что, блять, со мной не так? Почему я не могу выкинуть из головы образ Джереми, так интимно прикасающегося к нему?
На самом деле, это была одна из причин, по которой я покинул бойцовский клуб. Первая заключалась в том, что я не мог смотреть, как его бьет Киллиан. Даже если он бил в ответ в два раза сильнее.
Тиканье в моей голове усиливается, заставляя вжаться в спинку дивана.
Тик.
Он не придет.
Тик.
Зачем ему это? Ты никому не нужен.
Тик.
Ты выглядишь жалко. Просто уходи уже.
В глубине моего черепа начинает зарождаться мигрень, пока демоны бесчинствуют, выплескивая свою ненависть и без умолку рассказывая, что они обо мне думают.
Я знаю, что должен уйти. Знаю. Но по какой-то причине остаюсь на месте.
Реальность ситуации прорывается сквозь меня без предупреждения.
Я не хочу уходить.
Лифт издает звук, и адреналин бурлит в моей груди.
Успокойся. Так сильно отчаялся?
Не уверен, что это сработает, потому что, когда я встаю, мои ноги едва удерживают меня в вертикальном положении. Кожа покрывается мурашками, когда я чувствую его подавляющее присутствие, но потом я вижу его, и мои губы приоткрываются.
Брызги крови покрывают некоторые татуировки на его груди и украшают красивые черты. Волосы собраны в беспорядочный пучок, а пряди выбиваются из него и обрамляют лицо с блеском дикости.
Я не видел его таким взбешенным со времен инициации. Но даже тогда он был скорее напористым и игривым, чем… опустошенным.
Его глаза нехарактерно пустые, синие, такие темные, что я не могу разглядеть в них Николая, которого узнал за последние пару недель.
— Привет, извини, я позволил себе… — я едва успеваю произнести эти слова, как он прижимается своим телом к моему.