Последнее приключение странника
– За твою новую жизнь в метрополии!
Обсуждение было закончено, что меня вполне устраивало. Он снова поднял стопку. Он знал, в чем я нуждаюсь. И тут меня осенило: он тоже старается что-то забыть.
Мы сидели на песке. Обменивались малозначащими фразами. Будь у нас больше времени, мы, глядишь, раскрылись бы друг перед другом и выложили бы все свои тайны. Но теперь мы молчали, погруженные каждый в свои затуманенные алкоголем мысли. Бутылка с ромом опустела. Я не сомневался, что во время полета усну. Скоро уже рассветет. Я поднял запястье с часами. Пять утра. Я рывком вскочил и удивился, что твердо стою на ногах.
– Мне надо кое-что уладить перед тем, как откланяться, – объявил я Ивану.
Не обращая на него внимания, я направился к воде, по пути снимая одежду. Сколько раз я проделывал такое, чтобы рассеять пары алкоголя? Последний едва не стал фатальным. Но в эту ночь, точнее, в это утро, все было по-другому. Если я уеду отсюда, не зайдя в воду ради чистого удовольствия, мои страхи продолжат давить на меня. Смыслом последнего погружения в воды Реюньона было очищение. Я смою весь негатив, все, что собираюсь оставить позади, все, что не дает мне нормально жить, смою провалы и раны, загнавшие меня в угол. Мне также надо было удостовериться в том, что море меня не покинуло и я не покинул его. Что мы с ним по-прежнему единое целое. Море было моим самым сильным желанием. Тело разрезало воду. Я уплыл далеко, долго плавал в лагуне, и мне было наплевать, что не удалось выйти на большую глубину. Мне хватало сокровищ, которые получалось разглядеть в полумраке, и это было великолепно. Я оцарапался о коралл, укус соли на ране вызвал гримасу боли, но мне это нравилось. Я чувствовал себя живым, когда задерживал дыхание. Найдя более глубокое место, я опустился на дно. Сел на песок и смотрел в небо, которое понемногу светлело. Я получил большое удовольствие от невесомости на глубине, однако ни малейшего желания уснуть и остаться здесь у меня не возникло. Головокружение не убило меня, напротив, оно разбудило, раскрыло мне глаза. Ничего пока не известно, но, даже если я не выстрою заново свою жизнь, я хотя бы избавлюсь от сожалений о том, что не пытался это сделать.
Я выбрался на пляж с ощущением, что уже давно не был таким безмятежным. Кое-как вытерся майкой и натянул брюки. Иван не шевельнулся, он наблюдал за мной, пока я подходил к нему.
– Мне пора, – сообщил я. – Было бы обидно опоздать на самолет.
Иван протянул мне телефон.
– Он упал в песок, когда ты надумал поплескаться.
– Спасибо, – поблагодарил я, хихикнув.
– Отвезу тебя в аэропорт: пока ты купался, я успел протрезветь.
Мы сели в его древний джип. Иван, не произнеся ни слова, тронулся с места, доехал до моей хибары и остановился, не глуша мотор. Я взял свои дорожные сумки, стоявшие за входной дверью, и оставил ключи внутри. Мы двинулись по горной дороге, и я в последний раз полюбовался восходом над Индийским океаном. Иван уселся поглубже на водительском сиденье, я присмотрелся к нему и догадался, что его беспечная поза обманчива. Лицо было замкнутым, руки вцепились в руль, он был взвинчен, напряжен. Я недоумевал.
Когда мы подъехали к месту, я ожидал, что он выбросит меня на тротуар, как доставленную посылку. Но все вышло по-другому: Иван заглушил двигатель и, все так же молча, последовал за мной в терминал. Знаком показал, что еще ненадолго останется. Хотел убедиться, что я действительно улечу? Атмосфера вокруг как будто сгустилась, и я не находил этому объяснения. Регистрация моего багажа всегда длилась дольше, чем у среднестатистических пассажиров – проверка инвентаря занимала много времени, – так что у меня была возможность понаблюдать исподтишка за Иваном. Он вел себя более чем странно. Вышагивал взад-вперед с сосредоточенным, отчужденным и сумрачным выражением лица. Он следил за мной и выглядел обеспокоенным. Всего несколько часов назад это был другой человек. В таком состоянии я его раньше не видел, оно совершенно не походило на его обычные отключки. Когда я наконец подошел к нему, он казался нерешительным, чего с ним никогда не бывало.
– Спасибо, что подвез. И за все остальное тоже.
Я протянул ему руку, он крепко сжал ее, и мне пришло в голову, что он собирается что-то сказать.
– До встречи, – ответил он, отпуская меня.
Я уже собрался поставить ногу на первую ступеньку эскалатора, чтобы подъехать к последнему контролю безопасности, когда он окликнул меня. Я не ошибся.
– Подожди, Гари!
Он выглядел затравленным. Я обернулся к нему и с удивлением заметил, что он сильно побледнел и вплотную приблизился ко мне.
– Мне надо попросить тебя об услуге.
– Слушаю тебя, – ответил я.
Иван тяжело вздохнул, крутанулся вокруг своей оси и с силой запустил руку в волосы. После чего поднял глаза и больше не отрывал от меня быстро мрачнеющего взгляда. Он начал меня беспокоить.
– Не задавай мне вопросов. – Его голос был умоляющим.
Иван напоминал мне о пакте кочевников…
– Договорились.
Новый вздох. Чего он хотел добиться, с усилием вдыхая и выдыхая воздух? Набраться храбрости? Сбросить давящий на него груз? Прогонял ли он свои страхи?
– Было бы классно, если бы ты съездил в Сен-Мало, в Бретань. Найди бар под названием “Одиссея”, узнай, принадлежит ли он женщине. И позвони мне, сообщи, что ты раскопал.
Он рассчитывал, что я буду для него шпионить?
– Почему бы тебе самому это не сделать? Не обязательно туда ехать, чтобы получить информацию.
– Блин, достал ты своими вопросами!
Он спрятал лицо в ладонях и разочарованно забормотал. Я положил руку ему на плечо, успокаивая – ему, похоже, становилось все хуже.
– Извини, но все же согласись: то, о чем ты меня просишь, звучит диковато. Для чего тебе выслеживать эту женщину?
– Это не просто женщина, Гари… Это моя жена.
Я отпустил его и от изумления сделал пару шагов назад. Я был готов вообразить что угодно, только не такое.
– Чего? Но… почему ты никогда о ней не упоминал?
– Кто бы говорил! Я сам только два дня назад услышал, что ты в разводе!
Я отмахнулся от его вполне справедливого возражения.
– Я не видел ее уже семь лет, – продолжал он, – семь лет не видел и не слышал ее.
Он явно слетал с катушек.
– И ты просишь, чтобы я пошел к ней? Я с ней даже не знаком! Почему ты сам к ней не отправишься, не позвонишь, не напишешь? Разбирайся с этим сам!
Он горько усмехнулся:
– Я слишком труслив… Бросил ее без единого слова. Она даже не представляет, где я живу.
Я потрясенно вытаращился. Его нахальство окончательно сбивало меня с толку.
– Тем более, Иван! Я не должен брать это на себя!
Он смотрел на меня умоляюще:
– Ты первый, Гари, к кому у меня нашлось достаточно доверия, чтобы заговорить о ней…
– И с чего это вдруг тебе стукнуло в голову узнавать, как она там? По-моему, уже поздновато беспокоиться о ней.
– Это ты виноват! – он ткнул в меня пальцем.
– Ты что, издеваешься?
– Нет… я сидел себе спокойненько, а ты нарушил мой душевный комфорт. Вывернул мне душу наизнанку своими заморочками насчет того, чтобы где-то обосноваться… и я понял, что должен понять, что к чему… узнать, думает ли она еще обо мне.
Он точно был не в своем уме.
– Погоди, Иван… Это какой-то бред!
– Ну пожалуйста, Гари…
– Ты полагаешь, что я соглашусь устроить бардак в жизни женщины, которую я в глаза не видел?
– Ты классный парень, Гари, ты сумеешь все правильно ей объяснить.
Объявили посадку на мой рейс.
– Мне пора.
Я и шевельнуться не успел, как он схватил меня за руку.
– Сделаешь?
Несколько секунд мы оценивающе вглядывались друг в друга. Должен ли я оказать ему эту крайне странную услугу? Зачем мне это делать? Для ответа мне недоставало самой важной информации.
– Ты ее любишь? То есть я хотел спросить… ты ее любил все эти годы? Ты вспоминаешь о ней с тех пор, как бросил?