Бог Войны (ЛП)

Некоторые парни улюлюкают, и я осыпаю их воздушными поцелуями, откидывая голову назад от смеха и впадая в опьянение. Безумие.
Небытие.
Несколько парней окружают нас, и Сесили напрягается, ее руки обхватывают мою талию в защитном жесте.
Раньше я легко относилась к этим незаметным переменам, но теперь нет. На этот раз я сама отталкиваю с дороги копошащихся пчел, а затем тащу подругу через коридор, ведущий к туалетам.
Темные стены украшены неоновыми вывесками Лондона в стиле гранж, а красное освещение отбрасывает теплый свет на тусклое помещение.
Хаос остается позади нас, музыка стихает, и Сесили, прислонившись к стене, выдыхает.
— Готова ехать домой? — спрашивает она медленно, почти с надеждой.
— Ты знаешь ответ на этот вопрос, — я щипаю ее за щеку. — Иди. Я знаю, что тебе не нравятся здесь находиться.
— Я ни за что на свете не оставлю тебя здесь одну, когда ты наполовину пьяна, Ава. Этот клуб находится в глуши, и от него веет мерзостью. Не знаю, зачем ты сюда приехала.
— Что-то новое по сравнению со всеми этими клубами в стиле Сохо. Я за приключения.
— Ты уверена, что речь не идет о твоем последнем участии в международном конкурсе виолончелистов?
Фантомная боль сжимает мою грудь, но я выдавливаю свою лучшую улыбку.
— Нет. Может, я не создана для классической музыки и мне стоит стать диджеем. Это в любом случае гораздо веселее.
— Ава… — ее прерывает группа пьяных девушек, хихикающих и раскачивающихся между нами в очереди в туалет.
Сесили берет мою руку в свою.
— Хочешь купить немного вредной еды и пересмотреть «Дневник Бриджит Джонс»?
— Разве у тебя нет парня, с которым тебе нужно, ну не знаю, улететь в Нью-Йорк?
Может, я и отреагировала слишком остро, но знаю, что не имею на это права. Я всегда считала Сесили своим двойником. Своей родственной душой. Своей сестрой. Единственным человеком, который всегда был на моей стороне.
Но это было до того, как я поняла, насколько зависима от нее. Сколько неудобств я ей доставляю. Она заботилась обо всех моих глупых пьяных приключениях. Оберегала меня и мой рассудок, вытирала мне лоб, когда я болела, а потом укладывала спать. Она выслушивала мои глупости и безропотно позволяла мне вторгаться в ее пространство.
После того как она нашла любовь всей своей жизни, и он ткнул меня в то, что я забираю всю ее доброту и ничего не даю взамен, я возненавидела его.
Мне казалась логичной эта ненависть. Он забрал мою лучшую подругу, а никто ее не заслуживает. Но нет, на самом деле я терпеть не могла Джереми, потому что он сказал мне правду, которую я все это время отказывалась признавать.
Он был прав. Я слишком полагалась на Сесили. Слишком навязывалась. Вела себя как ребенок. Честно говоря, я была беспорядком эпических масштабов. Но Сесили не должна нести за меня ответственность.
Именно поэтому я промолчала, когда она сказала, что переезжает с парнем в Штаты, даже если это убивало меня изнутри.
Только сейчас я оступилась. И виной тому алкоголь.
Я прикусываю нижнюю губу зубами так сильно, что удивляюсь, как из нее не вытекает кровь.
— Значит, тебе все-таки это не нравится? — она внимательно наблюдает за мной. — Я так и знала. Я была удивлена, что ты не закатила истерику.
— Я просто шучу, — вру я сквозь зубы. — У тебя своя жизнь, Сеси.
— Я могу остаться еще на несколько недель.
— Нет. Не останавливай свою жизнь из-за меня.
— Ты не обуза, — она сжимает мои плечи. — Я беспокоюсь о тебе. Очень, очень сильно беспокоюсь. Ты так много пьешь, что это превращается в зависимость. Ты не регулярно принимаешь лекарства и все чаще впадаешь в это разрушительное настроение.
— Это называется веселье.
— Принимать странные таблетки от незнакомцев — это не веселье. Это самоубийство.
— Они не незнакомцы. Они — мои друзья.
— Не очень хорошие, — она вздыхает. — Я не единственная, кто беспокоится, Ава. Твои мама и папа тоже. Это правда, что ты не разговаривала с ними с тех пор, как покинула конкурсный зал?
— Я написала им сообщение, — мой голос срывается, и я сглатываю, а затем глубоко выдыхаю, чтобы снять напряжение.
 
— И ты считаешь, что этого достаточно?
— Пока что, — я не могу поверить, что смогу поговорить с папой и мамой и не сломаться. У меня случилось три приступа паники за три дня. Я знаю, что накручиваю себя, и еще один серьезный срыв рождается на глазах, но никто не должен об этом знать.
И уж тем более Сеси, которая наконец-то обрела свое заслуженное счастье. Если она поймет, в чем дело, то не поедет в Штаты, а я больше не могу стоять у нее на пути.
— Я буду вовремя принимать лекарства и меньше пить. Обещаю, — я прислоняю голову к ее плечу, чтобы она не видела откровенной лжи в моих глазах. — Но только если ты будешь общаться со мной по ФейсТайму каждый день не менее трех часов.
— Обещаешь?
— Обещаю, — я неохотно отталкиваюсь и вздергиваю подбородок в противоположном направлении. — А теперь иди к своему мужчине и очаруй его, пока он не убил парней, которые окружили нас на танцполе.
Ее глаза загораются, а затем все ее тело поворачивается к высокому, широкому парню с рукавом татуировок. С характером, полностью противоположным ее. И, на секундочку, он настоящий принц русской мафии в Нью-Йорке.
Джереми держится на расстоянии, но он с самого начала следовал за нами по пятам. Везде. Я уверена, что единственная причина, по которой он не приклеился к Сесили, — это то, что она попросила дать ей побыть со мной наедине.
Хотя он стоит в другом конце помещения, все его внимание приковано к ней. Его темные глаза встречаются с ее, и в эту долю секунды я вижу не страшного ублюдка с репутацией, от которой люди бегут. Я вижу человека, который любит мою подругу так же неистово, как и она его. Человека, который сравняет мир с землей, лишь бы защитить ее.
— Хочешь, мы тебя подвезем? — спрашивает она, с явным усилием отрывая от него взгляд.
— Я на машине.
— Но ты пьяна.
— Я выпила только полрюмки, и ты выхватила ее, прежде чем я успела допить вторую половину. Я совершенно трезва.
— Нет, не трезва.
— Я вызову такси.
— Это не совсем безопасно.
— Я попрошу папиного шофера заехать за мной. Это достаточно безопасно?
— Думаю, да. Но я бы предпочла, чтобы мы отвезли тебя домой.
— Со мной все будет в порядке.
— Ты уверена?
— Просто уходи, пока Джереми не возненавидел меня еще больше за то, что я посмела отнять твое время.
— С каких пор тебя волнует, что он о тебе думает?
— Меня это не волнует. Я забочусь о тебе, а ты любишь этого придурка, так что мне приходится с ним мириться.
Она быстро обнимает меня.
— Люблю тебя. Давай завтра посмотрим «Дневник Бриджит Джонс», договорились?
— Договорились.
— Напиши мне, когда вернешься домой.
— Да, мам, — я отдаю знак чести.
Она едва заметно качает головой, прежде чем зашагать в сторону Джереми. Сесили бросает на меня последний взгляд, ее брови хмурятся, и я вижу, что она раздумывает, оставить ли меня или заставить уйти домой пораньше, как бабушка.
Я фальшиво улыбаюсь и посылаю ей воздушный поцелуй. Прежде чем она успевает передумать, перед ней, словно гора, возникает Джереми. Его рука скользит к ее пояснице с едва уловимым чувством собственничества, и он впивается в ее губы быстрым, но страстным поцелуем, который заставляет ее забыть обо мне.
Правда, лишь на мгновение, потому что она продолжает смотреть на меня, пока он тащит ее из клуба, отгоняя нежелательное внимание.
Она заслуживает всего этого и даже больше. Если кому-то в мире и причитается счастье и мужчина, который начинает светится, когда она рядом, так это Сесили.
Я немного завидую тому, что у нее есть, но, опять же, чтобы получить что-то подобное, кто-то должен быть таким же бескорыстным и чистым сердцем, как она.
Может быть, невинным.
Менее психически неустойчивым.