Подлунная Роза
– И что было потом? – я не сводила с него внимательного взгляда.
– Я разозлился, – сказал он, а потом глубоко вздохнул. – Если ты хочешь услышать оправдания, то их не будет. Я не хороший парень вроде Томаса, который просто однажды ошибся, нет. Мне нечем оправдаться, а хотелось бы, особенно сейчас… – Он снова взглянул на меня, его глаза потускнели, лицо странно обмякло, приняв незнакомое мне выражение. – Тогда мне казалось, что я защищаюсь, но на самом деле я не сумел справиться со своими силами и напал на людей. Я был как взбесившийся хорек в курятнике. Томаса тогда не оказалось в замке, он отправился на конную прогулку, а когда вернулся и увидел, что осталось от его дома, напал на меня. Наверное, я бы и его убил, если бы не лицо, – Эдвин опустил взгляд на воду, где отражалась взошедшая на небе луна. – Я как будто увидел самого себя. Того, каким я должен был стать. Настоящий принц, праведный гнев, сияющий меч… Это так поразило меня, что я не смог напасть на него, но что-то сделать должен был. Я превратил его в животное, чтобы он не мог причинить мне вреда и мне не пришлось убивать его защищаясь.
Он замолчал, я обдумывала услышанное, глядя на воду.
– И ты оставил его оленем, опасаясь, что он станет мстить тебе за родителей?
– Я бы так и сделал на его месте, – Эдвин кивнул, он выглядел растерянным. – Я не знаю, когда и почему он простил меня.
– Наверное, по той же причине, по которой ты оставил его в живых, – предположила я, снова взглянув на Эдвина. Он тоже посмотрел на меня.
– Может быть.
Мы вернулись в хижину, Томас уже проснулся и искал нас.
– Все в порядке? – обеспокоенно спросил он, когда увидел, как мы с Эдвином выходим из леса вдвоем.
Я кивнула.
Глава 6. Первая искра
Мы вернулись в замок к рассвету, помятые, грязные и с неприятным душком. Я заперлась в спальне и не выходила, пока не почувствовала себя настолько хорошо, чтобы с достоинством принять грозивший мне выговор. Однако его, как ни странно, не последовало.
Нашу отлучку словно никто и не заметил, – или никто не решался заговорить о ней. Жизнь потекла своим чередом, но кое-что после той прогулки в лес все же изменилось: я почувствовала, что надо мной больше не нависает строгий взгляд мисс Энке и других взрослых, что время, когда меня отчитывали за провинности, прошло. Отныне мне самой предоставляли решать, что достойно, а что нет, и эту ответственность я приняла с благодарностью.
Я продолжала учиться управлять государством, мне поручали решать все более сложные задачи, и я, как мне думалось, неплохо справлялась. Все свободное время я по-прежнему проводила с братьями.
Продолжались наши занятия с Эдвином. Когда кончились ингредиенты, принесенные Томасом из башни, мы стали выбираться за ними в лес. После разговора у озера наши отношения переменились, он перестал называть меня невестой, прежние ехидные шуточки и издевки сменились долгими беседами обо всем на свете, кроме политики, сплетен и бытовых проблем – того, что до сих пор заполняло мою жизнь.
Во время таких прогулок, когда мы оставались вдвоем и нас больше не преследовали строгие взгляды людей из дворца, мир преображался: привычные явления обретали новый смысл, я училась видеть магию в растениях, земле и воде. Эдвин показывал прочные связи между вещами, которых я раньше не замечала. Он и сам во время этих прогулок становился другим, более открытым, и я с удивлением обнаружила, что под его язвительным характером скрывается горячая любовь к природе и миру, который он с трепетом изучал почти всю жизнь.
Я ценила время, проведенное с таким Эдвином, его страсть постепенно охватывала и меня, я сама не заметила, как наши встречи перестали быть необходимостью, напротив, я могла часами слушать его рассказы, а прогулок в лесу ждала, как праздников в детстве.
Обучение шло быстро, первые результаты приводили меня в восторг: начав понимать, как все связано, я могла не только повторять, но и придумывать свое.
Томас всегда сидел с нами во время занятий в замке, хотя почти не участвовал, разве что комментировал время от времени методы Эдвина и самоотверженно испытывал на себе мои творения.
Кухарки попривыкли и перестали исчезать с кухни, стоило нам троим там появиться. Особенно смелые даже стали обращаться к нам за помощью, подслушав о свойствах некоторых зелий. Магия становилась чем-то повседневным, и я была рада возможности учиться и помогать не только отцу. Это вдохновляло меня.
Однажды во время очередного урока на кухне Эдвин взял меня за руки.
– Смотри-ка, ты уже настоящая ведьма! – сказал он, очерчивая линии на моих ладонях. – Сила сама приходит к тем, кто ищет ее, такова ее природа. Ну-ка, Одри, давай попробуем один фокус…
Он склонился над моим ухом, нашептывая, что нужно делать, и я, сосредоточившись, вытянула руки перед собой.
Томас, сидящий неподалеку, обеспокоенно подался вперед, кухарки затаились на другом конце кухни, но тогда я не хотела думать о них: я чувствовала, что вот-вот произойдет невероятное.
Словно загипнотизированная, я стала складывать пальцы, представляя невидимые нити на их кончиках. Сначала я не видела, но потом под ногтями засветились первые искры, послушно складывающиеся в узоры. Пара движений, и с моих рук слетела мерцающая бабочка, точь-в-точь как те животные, которых ради забавы создавал Эдвин.
Я замерла от восторга, наблюдая, как она летает по комнате. Она двигалась туда, куда мне хотелось, и в то же время жила своей жизнью, это было невероятно…
– Я горжусь тобой, Одри, – произнес Эдвин, положив руку мне на плечо. – Всего пару месяцев и такой результат… ты рождена для этого.
В тот момент я снова чувствовала себя девочкой, прыгающей по кочкам за огоньками и нашедшей в дупле таинственный камень, и теперь искра, которую я бережно несла в своей душе с самого детства, вспыхнула и обратилась ярким костром. Девочка, которая нашла подвеску в дупле, вернулась в тело принцессы, и мир снова заиграл удивительно яркими красками.
Я обернулась к колдуну, улыбаясь и пытаясь понять, не подшучивает ли он надо мной. Наши взгляды встретились, и я поняла, что он не шутил. Эдвин действительно разглядел во мне это пламя.
Посмотрев на Томаса, чтобы увидеть похвалу и в его глазах, я наткнулась на удивленный и печальный взгляд. Это смутило меня, но я улыбнулась и направила бабочку ему на нос, чтобы развеселить. Он чихнул, расплескав на пол весь чай из своей чашки, и мы втроем рассмеялись.
Это был один из самых счастливых дней – день, который, как я поняла позже, предопределил мою судьбу. Стоило волшебству слететь с кончиков моих пальцев, как все вокруг начало преображаться, и в первую очередь я сама.
Иногда я просыпалась, и мне казалось, что я выпила рюмку-другую рома, казалось, что я могла вдохнуть весь воздух в комнате или что стул подо мной это мыльный пузырь, который вот-вот поднимет меня или лопнет. Меня несло вперед, словно на лодке, и все, за что я бралась, выходило играючи.
* * *В кабинете министров было неспокойно. Торговая Ганза Контуары устанавливала влияние над ключевыми городами, и приходилось признать, что мы уже были не в состоянии противостоять им: они заняли всю территорию, на которой раньше наши торговцы сбывали то, что могли предложить соседям Подлунные земли. В министерстве уже давно ломали голову над тем, как обойти Ганзу, мы пытались создать свои гильдии, но не находилось достаточно опытного и влиятельного человека, способного объединить наших торговцев, привыкших к свободе и собственному порядку.
Ганза была нашим серьезнейшим противником на торговом поле, так как перекрывала нам все пути сбыта, и вынуждала предпринимать ответные меры, от которых лишь страдали наши собственные города, где не доставало товаров.
И в дни, когда в моей голове и сердце словно поселился огонь, мне пришла странная идея, которой я поделилась с остальными на одном из советов: если в Контуаре нашлись умельцы, которые объединяют сотни торговцев из разных стран, почему бы нам не убедить их принять и нас? Мы можем создать несколько дружественных гильдий на своей территории, они будут проводить свои караваны на юг по нашим дорогам, им не придется делать крюк, как сейчас после наших ответных санкций. Мы в свою очередь получим их опыт управления и новые точки сбыта.