Из Тьмы, Арка 5 (СИ)

— Кого я вижу! — радостно пробасил здоровенный двухметровый детина, чьи мускулы заметно перекатывались даже под зимней одеждой. — Фрид, дружище! Решился наконец?! — громила дружелюбно улыбался — словно волк ягнёнку, ага — и предвкушающе потирал лопатообразные ладони.
— Э-э, спокойней, Костоправ! Это чмо само на нас кинулось! Гадом буду! — Напарники недавно смелого бандита тоже забухтели что-то испуганно-оправдательное, словно кучка малолетних хулиганов, застигнутая исписанным шрамами и тюремными наколками хозяином дома, под дверями которого решили «смешно» оставить пахучую кучу экскрементов.
— Будешь, — кивнул лидер четвёрки новых действующих лиц. — Куда же ты денешься? Тебя предупреждали, что если станешь беспределить на нашей земле — поправим ваши кости?
«О, так значит, вымогатели — залётные, а вот эти бугаи — из Синдиката? — чуть более благодушно подумала я, отменив выволочку криминального миньона. — И чем их так, интересно, раскормили? — мелькнула вторая мысль насчёт новых действующих лиц, особенно главного — бандита, хех, бодибилдера, который — в отличие от плечистых, но толстых коллег — выделялся мощной фигурой с относительно стройной талией. — Неужели Счетовод раскрутил Пауля на стероиды?»
— Он не ваш! — ещё сильнее задёргался коллектор, понявший, чем для него пахнет сложившаяся ситуация. — Ганс, сука, скажи, что ты недавно здесь! Скажи или… ык-кхе!
Здоровяк на удивление стремительно, особенно для неодарённого его комплекции, сделал шаг вперёд и, завершив текучее движение, коротко двинул Фриду под дых. Боксёр, однако.
— Завались, пока не спросят. Теперь ты, — бандит повернулся к кряхтящему работяге. — Зачем к нам приехал и сколько должен?
— Восемь монет, господин, — глядя исподлобья, ответил кое-как поднявшийся на ноги молодой рабочий. — Было десяток и ещё одна белая, но я три отдал. Здесь чтоб работать. Слесарь я. Люди гутарили, что у вас на каретной фабрике рукастые рабочие нужны. И что платят по-божески. И что даже комнатушку дать могут, если кто семейный аль с малыми. Хотел с местными мужиками поговорить — как оно на деле-то, не врёт молва? А тут эти ухари караулят.
— Ясно, — здоровяк дружелюбно кивнул. — Рукастые нужны. У нас рады нормальным людям. И отношение хорошее — с осени не бастовали ни разу. Не потому, что не пускаем — сами не идут. Хотя приходили тут, «правдоборцы», чтоб их, соседней фабрикой купленные. Мол: «Давай пошумим, солидарность, общее движение, тыры-пыры-растопыры, а ваши авось ещё чего отсыплют, раз хорошие и щедрые такие». Шкуры продажные!
Амбал сплюнул — и зло растёр слюну по грязному льду.
— Чёт на соседних душегубных фабриках за солидарность не шумят, — продолжил он свою просветительскую речь. — А чуть появилось место, где к людям как к людям относятся, так в момент явились — не запылились, с-суки! Сразу надо говнищем измазать и разорить! И через кого? Через этих шакалов, что типа за простой народ выступают! У меня отец из заводских был и дядька сейчас работает. Я врать не стану. И сам я после шестнадцати несколько лет на заводе спину гнул. Знаю, как оно бывает. Знаю, отчего ты простым словам не веришь, — Костоправ приподнял шапку и в раздумьях почесал затылок.
Да ну, он ещё и блондин? В сочетании с правильными, волевыми чертами лица и могучей фигурой этому персонажу скорее место на плакатах, изображающих образцового имперца, а не посреди переулка в промзоне. В одном из заведений для состоятельных леди такой накачанный красавчик — я не очень-то разбираюсь в мужской красоте, но вроде женщины подобных любят — тоже не потеряется.
Хотя работать стриптизёром и жиголо он точно не пойдёт. Эмпатия и наблюдаемая манера поведения в один голос утверждали, что у данного блондинистого здоровяка совершенно не тот склад характера.
Но оставлять обладателя такой фактурной внешности, умеющего и любящего (иначе не распинался бы) так складно излагать свои мысли, на должности звеньевого в патруле — это, бесспорно, нерациональное использование кадрового ресурса.
— Обычно оно как? — вернув шапку на место и прочистив горло, продолжил молодой мужчина, и не подозревающий о тех мыслях, что сейчас промелькнули у представительницы высочайшего начальства. — Работать — так с утра до ночи! А как платить — нате в зубы талоны для заводской лавки. Или вообще шиш! Фондов нету! Что живот к спине липнет — это не их дело. А если выяснять пойдёшь, ещё и в рожу ткнуть норовят. Потом ты и виноватый ещё, что помял «учителей». Буйный, типа. Ни с того ни с сего напал, понимаешь! — мужчина зло скривился, что при его телосложении выглядело весьма угрожающе, даже если игнорировать обстановку. — Но у нас туточа теперь по-другому всё. По-честному. Как работал, так и заработал! Сдельная плата называется. И смены короткие, даже малые раньше дольше впахивали. У кого здоровье есть и денег хочется, можно полторы или сразу две брать! Ты не тушуйся, мы не бандиты или заводская охрана. Мы, почитай, дружина здешняя. Народная! — важно подчеркнул здоровяк и удивительно светло улыбнулся.
 
Способность ощущать чужие эмоции подсказывала, что говоривший верил в свои слова. Этот Костоправ испытывал настоящую гордость за свой труд по охране порядка в своём квартале.
Собеседник — или скорее невольный слушатель — ораторствующего лидера «дружинников» недоверчиво оглядел здоровяков, но вслух выражать сомнения не рискнул.
— Спасибо, добрый человек. Буду рад, ежели не шутишь и всё впрямь, как говоришь. Могу я ступать?
— Иди, — пожал могучими плечами Костоправ. — Хотя знаешь, друг, давай-ка мы тебя проводим, как с Фридом разберёмся. И что с ногой твоей? Эти отшибли?
— Да эта сука сама колченог… А-а-а!!! — под хруст сломанной кости заорал влезший в разговор коллектор. — А-а-а-а!
— Нормальным людям мы рады, а вот всякой гнуси — нет. И если по-людски она не понимает, то и учить будем по гнусьи. — глядя на орущего Фрида, резко похолодевшим тоном сказал светловолосый детина. — Заткнись, паскуда. Иначе ещё и челюсть сворочу.
— А-а! М-м-м! — ответил ему прикусивший рукав коллектор.
Довольно кивнув на резко снизившийся уровень шума, Костоправ, повернувшись к троице подчинённых, продолжил: — Дайте этому мусору восемь аргов, хорошего подсрачника и пусть убираются. — И уже к хромому, то есть к тому, который и раньше был таковым, а не к новообразовавшемуся страдальцу:
— Так чего с ногой у тебя? Я до шестнадцати у лекаря в подмастерьях ходил. Вывихи ставил, да кости собирал, оттого и Костоправ, а не потому, что морды с удара ломаю. Не помогу, так присоветую. Не за деньгу, от души.
«Ну и ну! — мысленно хмыкнула я, глядя на неожиданный финал разворачивающейся внизу драмы. — Редкий вид — добрый бандит. Хватай, а не то убежит, хе-хе. И пропагандист неплохой. Будто не сросшийся с криминалом крупный бизнес рекламирует, а кусочек невиданного в Империи социализма. Да, определённо стоит сказать Счетоводу, чтобы дал ему премию. О столь исключительных особях хомо бандитус нужно заботиться... И пристраивать их в более подходящие проявленным талантам места».
Впрочем, называя четвёрку патрулирующих улицы здоровяков бандитами, я выражалась не совсем верно. Нет, формально всё правильно: Костоправ и его подручные состоят в ОПГ «Синдикат» (скорее в одной из дочерних организаций). Хотя, полагаю, если бы не мы, с такими речами здоровяк рано или поздно прибился бы к революционерам. Но вот реально — они действительно выполняют скорее обязанности стражи. То есть следят за тем, чтобы в подотчётном районе не шалили залётные преступники и местные забияки, а также поддерживают порядок в целом.
Собственно, в утверждениях Костоправа о «народной дружине» как бы не больше истины, чем в моих. Между крупной, хорошо структурированной бандой и государством не так уж много различий, просто одни «взимают законные налоги», а другие «занимаются преступным крышеванием». Теория оседлого бандита это вроде называлось... на Земле.
И глядя с такого ракурса, одна некроманси, как истинная владелица всей этой неслабо разросшейся и успешно интегрировавшийся в имперскую экономику структуры, тоже не совсем магнат. Просто потому, что лично мне не особенно нужны всякие там замки, яхты, балы и прочая статусная накипь (или на что там ещё тратят золото другие миллионеры?), так же, как не нужны они и моим миньонам. Тем же, кто и не прочь присосаться к потокам золота, не даём этого сделать уже мы. Таким образом получается, что львиная доля прибыли не уходит вовне, а остаётся внутри предприятий, распределяясь в виде средств на модернизацию оборудования, улучшения зарплат, условий труда и инфраструктуры.