Нас не сломить

Хозяин в конце концов понял, что я его обманываю, и прогнал меня. Устроиться на постоянную работу мне не удалось, приходилось довольствоваться случайными заработками. Я едва сводил концы с концами и все-таки не оставлял надежды найти подходящую работу. Однажды мой друг Ко Мья Маун где-то прослышал, что требуется шофер на старый «остин» за сто тридцать джа в месяц. Мы немедленно отправились к хозяйке «остина».
— Ко Хла Тхун, ну и повезло же тебе! — радостно восклицал Ко Мья Маун. — Твоя новая хозяйка — благородная женщина, торгует драгоценными камнями и к тому же не замужем. Если повезет, то до конца дней проживешь безбедно.
— Ну что ты говоришь, Ко Мья Маун! Зачем богачке нищий шофер?
— Ничего ты не понимаешь! Когда она просила подыскать шофера, то выдвинула два непременных условия: чтобы умел хорошо водить машину и был холост. А ты к тому же еще и красавец.
Когда мы оказались на улице, Ко Мья Маун весело похлопал меня по спине:
— Ну, что я говорил?! Поздравляю.
— Просто ей нужен шофер, — смущенно ответил я.
— До тебя ей уже привозили двоих. Один был индиец, а другой — откуда-то с севера. Оба не женаты. Но она обоих отвергла, а в тебя как впилась своими сверкающими глазами, так и оторваться не могла. Она ведь тебя даже ни о чем не спросила. Сразу сказала, что ты ей подходишь.
Я не стал с ним спорить.
— Поживем — увидим.
— В общем, желаю удачи. Если тебе повезет, надеюсь, не забудешь старого друга, а? — И Ко Мья Маун опять хлопнул меня по плечу.
Моя хозяйка жила в большом деревянном доме на улице Чинчаун, восхищавшем своей чистотой и богатым убранством. Перед фасадом были разбиты клумбы.
Когда через час с небольшим я снова явился в дом своей новой хозяйки со всем своим немудреным скарбом, слуга провел меня в гостиную. Здесь и застала меня появившаяся вскоре хозяйка.
— Я отвела тебе комнату рядом с кухней. У тебя много вещей? — спросила она.
— У меня почти ничего нет. Сундучок да постель, — ответил я скромно.
— Ну хорошо, тогда иди в свою комнату и устраивайся.
Хозяйка смотрела на меня, улыбаясь. Ей, очевидно, понравилось, что я проворно вскочил с места при ее появлении и почтительно поклонился.
В отведенной для меня комнате поставили топчан, столик, старое кресло и даже повесили зеркало. Судя по всему, прежде эта комната пустовала. Полы были тщательно вымыты и еще не успели просохнуть. Я опустился в кресло и закрыл глаза.
— Хозяйка просит вас в гостиную.
Я повернул голову и в дверях увидел девушку лет тринадцати — четырнадцати.
Хозяйка сидела в кресле в непринужденной позе. От моего внимания не укрылось, что она успела принарядиться и накраситься, пока я устраивался в своей комнате.
— Присядь. Я все забываю, как тебя зовут, — сказала она, кивая на стул, стоявший перед ее креслом.
— Меня зовут Ко Хла Тхун, — робко ответил я и нерешительно опустился на указанный хозяйкой стул.
— Как комната? Понравилась? — спросила она, не спуская с меня глаз.
— Да, конечно. Спасибо большое.
— Сегодня за один день все приготовили. Если еще что понадобится, не стесняйся, говори мне.
— Что вы, мне больше ничего не нужно. Все очень хорошо.
— Если будет скучно, вот здесь на столе возьмешь журналы. Сегодня днем можешь отдыхать, а в шесть тридцать поедем в кино. — И она не спеша удалилась.
Я отобрал несколько журналов и направился в свою комнату. Уютно устроившись в кресле, я принялся листать журналы, рассматривая в основном картинки: читать мне не хотелось. Но вскоре и картинки наскучили, тогда я отбросил журналы в сторону и стал размышлять о своей новой жизни. Хозяйка отнеслась ко мне прекрасно, словно забыла, что я ей неровня. А может, Ко Мья Маун прав?
— Просят машину подать, — услышал я голос девушки-служанки.
Я взял висевший на стене ключ от машины и быстро пошел в гараж. Подогнав машину к самому подъезду, я стал ждать. Наконец минут через двадцать появилась хозяйка. Я проворно распахнул заднюю дверцу. Усаживаясь в машину, она почему-то пристально посмотрела на меня. Наши глаза встретились, и она улыбнулась.
 
— Куда прикажете ехать?
— В кинотеатр «Грин».
Я включил скорость и выехал на улицу. Меня окутал запах дорогих духов и пудры.
В деревне мне частенько приходилось пасти коров. До чего же тяжело ходить весь день по жаре. Особенно в марте и апреле. Единственное место, где можно было укрыться от солнца, — это у ручья, под смоковницей.
Сейчас дом моей хозяйки Ма Ма Чи стал для меня пристанищем, где я отдыхал душой и телом. Я снова обрел спокойствие, и жизнь перестала казаться мне мрачной и безнадежной. Ма Ма Чи относилась ко мне с теплотой и доверием. Она много рассказывала мне о своей прежней жизни. Ее покойный муж был судьей. Он никогда не баловал ее вниманием, все свое время посвящал работе и другим женщинам. Я искренне жалел ее и люто ненавидел ее покойного мужа.
Мне приходилось возить Ма Ма Чи то в магазины богатых индийцев на улице Могол, то к торговцам либо чиновникам. Если же ей не нужно было ехать по делам, то мы оставались дома и проводили время в бесконечных беседах. Прислуга без надобности в гостиную не входила, только по зову хозяйки.
Однажды Ма Ма Чи купила великолепный матрац и распорядилась отнести его ко мне в комнату. Я с удивлением посмотрел на свою хозяйку, и тогда она, многозначительно глядя на меня, спросила:
— Тебе не нравится?
— Нравится, конечно. Но зачем мне такая дорогая вещь? — робко возразил я.
Она заглянула мне в глаза и улыбнулась. Затем, не говоря ни слова, стала подниматься по лестнице. Я же пошел ставить машину в гараж.
Когда я вернулся, то нашел свою комнату преображенной до неузнаваемости. С топчана исчезла моя постель, и на ее месте лежал только что купленный матрац, застеленный белой простыней. Подушка, одеяло и москитная сетка — все было новое. Я был безгранично благодарен Ма Ма Чи за заботу.
— Ну, Ко Хла Тхун, нравится? — услышал я голос Ма Ма Чи.
Я невольно вздрогнул, поскольку никак не ожидал увидеть ее в своем скромном жилище — она никогда сюда не заглядывала прежде. Я заметил, что она успела переодеться в свободного покроя блузку с короткими рукавами, застегнутую только на две нижние пуговицы.
— Человек за день изрядно устает. И ночью должен как следует отдохнуть. Иначе жизнь может стать сущей каторгой, — говорила она, окидывая взглядом мою комнату и новую постель.
— Отдохни немного, прими душ и оденься поприличнее. Мы сегодня поедем в кино. В половине десятого, — уточнила она и вышла.
Я сел в кресло. В душе у меня родилось волнующее чувство радости. Потом я принял душ, съел ужин, который мне подала девушка-служанка. Первый месяц я питался в чайных и кафе, но потом Ма Ма Чи запретила мне есть в городе и отдала распоряжение кухарке готовить для меня дома.
— Вкусно? Не спеши, время еще есть. Мы с тобой выйдем двадцать минут десятого, — сказала Ма Ма Чи, наблюдая за тем, как я ем.
В пятнадцать минут десятого я вывел машину из гаража и подогнал ее к подъезду. Вскоре появилась и Ма Ма Чи. На ней была голубая нейлоновая блузка и синяя шелковая юбка. Губы подкрашены, брови подведены, волосы перетянуты черной лентой. Ма Ма Чи была на шестнадцать лет старше меня, но сегодня она мне казалась двадцатилетней девушкой. Я так растерялся, что даже забыл открыть ей дверцу машины. На этот раз она села впереди, рядом со мной.
— Поехали. Спешить не надо. Время еще есть.
Мы, конечно, опоздали. Когда мы вошли в зал, сеанс уже начался. Контролер, освещая путь электрическим фонариком, проводил нас к нашим местам. Герои фильма говорили на английском языке, и Ма Ма Чи, наклонившись ко мне, тихо переводила. Она ежеминутно касалась меня то плечом, то локтем. При каждом ее прикосновении меня словно пронизывало током.
Вдруг, еще задолго до окончания фильма, Ма Ма Чи встала и, бросив на ходу «пошли», направилась к выходу. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Как обычно, я отворил заднюю дверцу машины, но Ма Ма Чи, ни слова не говоря, снова села рядом со мной. Она сидела так близко, что постоянно касалась меня своим коленом. За всю дорогу она не проронила ни слова, а когда мы приехали, сразу же ушла к себе наверх. Я поставил машину и отправился спать. В постели я долго ворочался и не мог заснуть. Странное поведение Ма Ма Чи тревожило меня.