Нас не сломить

— А где ваше постоянное жительство?
— На земле. Любой монастырь — мой дом.
Она умолкла, давая, видимо, тем самым понять, что у нее нет желания продолжать разговор.
— Родились-то где?
— Моя родина — город Таунгу.
Теперь замолчал я. Потом, набравшись храбрости, сказал:
— Неловко мне спрашивать, но вот с ногой-то что у вас?
— А чего тут неловкого? Те, кто живет подаянием, рады, когда вызывают сочувствие у людей. Во время восстания каренов в городе Таунгу был бой. Пуля случайно угодила мне прямо в щиколотку и раздробила кость. В больнице ногу и отрезали.
Она рассказывала о своем несчастье легко и просто, как о каком-то обыденном деле.
— В какой больнице делали операцию?
— Там же, в Таунгу.
— Одного понять не могу: пуля попала в щиколотку, а отрезали всю ногу. Видно, врач был неопытный, — сказал я и сочувственно покачал головой. Она задумалась, тяжело вздохнула, а потом проговорила:
— Нет, врачи тут ни при чем. Врачей тогда в городе попросту не было. Все поспешили укрыться — кто в лесу, кто в деревнях. А у меня началась гангрена.
Пока мы разговаривали, солнце соло. С высоты монастырского холма я опять залюбовался красотой этого древнего города и озером, по которому ветер больше не гнал белые барашки.
— Ну что, все еще не готово? — услышал я резкий голос и, обернувшись, увидел опрятно одетого мужчину.
— Минут через пять будет готово, Ко Тхун, — ответила женщина, пробуя ложкой приправу.
Судя по разговору, они были муж и жена.
— Я сейчас вернусь, — сказал мужчина и ушел.
— Кто это? — спросил я.
— Мой муж, — ответила она с улыбкой.
— Муж? А где он работает?
— Сейчас нигде не работает.
— А раньше?
— Раньше в Таунгу работал в одной конторе.
— Кем?
— Грузчиком.
Тем временем мужчина вернулся. Теперь на нем была рубашка светло-желтого цвета и новое лоунджи. На руке поблескивали часы. Жена стала торопливо накладывать рис.
Район Зайганай в городе Пегу сверкал огнями неоновых реклам. У кинотеатров толпился народ. «Граждане! Проходите в зал! Первый звонок уже прозвенел!» — раздалось из репродуктора над входом в кинотеатр «Сейн». Я шел, не спеша разглядывая рекламу кинотеатров. Мне захотелось пить, я заглянул в одно из многочисленных кафе и заказал стакан молочного коктейля со льдом. Мое внимание привлекла парочка, которая выходила из кафе, о чем-то весело болтая. От неожиданности я вздрогнул. В мужчине я узнал мужа моей знакомой одноногой нищенки. А его спутница была модно одетая красивая молодая женщина. Они направились в кино. У меня в груди вспыхнула ярость. Мне захотелось узнать, что же будет дальше. Меня неотступно преследовал образ несчастной нищенки. Я видел ее то просящей подаяние на базаре, то у входа в китайский ресторан. А с какой жадностью набросился этот мерзавец на рис, приготовленный несчастной женщиной.
Я допил коктейль, расплатился с официантом и поспешил на улицу. У кинотеатра «Вази» я нагнал их. Стараясь оставаться незамеченным, я подошел к ним как можно ближе, так, чтобы слышать, о чем они говорят:
— Куда пойдем? — спросил он свою спутницу.
— В «Вази».
— Я сказки смотреть не люблю.
— А мне очень нравятся всякие сказки и легенды.
Он воспринял ее желание как приказ и тотчас же направился к кассе. И хотя я не переношу подобные фильмы, на сей раз решил пойти в кино и тоже купил билет.
— Народу-то совсем нет, — сказал мужчина. — Сегодня последний день показывают этот фильм.
— А тебе народ нужен? — спросила она игриво.
— Мне достаточно тебя, — со смехом ответил он.
Я сидел сзади и исподволь наблюдал за ними. Когда погас свет, они прижались друг к другу и стали о чем-то шептаться, без конца хихикая. А я думал о жизни двух людей, свидетелем которой я невольно оказался. Я не замечал того, что происходило на экране. Те двое, что сидели передо мной, тоже не замечали.
После окончания сеанса они наняли рикшу и куда-то поехали. Я тоже нанял рикшу и приказал следовать за ними. Лавируя в толпе людей, рикши ехали в сторону вокзала. Ярко освещенные улицы остались позади. Теперь мы въехали в совсем темный переулок.
 
— Какой дом? — спросил мой рикша.
— Следуй за ними. Когда они остановятся, остановись и ты, но так, чтобы они нас не заметили.
— Хорошо.
Вскоре они остановились перед длинным одноэтажным каменным домом со множеством подъездов. Парочка исчезла в одном из них.
— Ты знаешь эту женщину? — спросил я у рикши.
— Ха-ха, кто же ее не знает? Ее зовут Ани. А у вас сегодня насчет нее планы были? Ха-ха! Сегодня она уже занята. Кабы знать заранее, я бы все устроил.
— Приятель, откуда мне знать, что ты все можешь?
— Это уж я смог бы. Но ты не расстраивайся. Здесь я могу подыскать тебе и получше той. Эта очень дорогая. За одну ночь не меньше тридцати возьмет. Если хочешь, я тебе устрою красотку за десятку. Не пожалеешь.
— Нет, мне надо домой.
— Тогда давай завтра.
— Завтра в шесть утра я уезжаю в Рангун.
Утром я сидел на своем обычном месте в кафе, пил чай и читал свежие газеты.
— Братья и сестры! Помогите несчастной, пожалейте калеку! Не дайте умереть с голоду!
Перед входом в кафе, опираясь на костыли, стояла моя знакомая. Мне снова вспомнилась сказка про птицу Нгаун.
  
ДВА СУХИХ ЛИСТА
 
Улица Сулейпхая вечером залита неоновым светом. Когда стоишь на автобусной остановке «Пожарное депо» и смотришь на ярко освещенный участок улицы в том месте, где она пересекается с улицей Боджоу, кажется, что в город пришел праздник.
Час был поздний. Улицы опустели. Лишь время от времени проезжали машины. И только у кинотеатра «Глоуб» толпились велорикши.
Целый день ходьбы по городу изрядно утомил его, и в ожидании автобуса он присел на край тротуара.
Мало-помалу на остановке собралось множество народу.
— До чего же редко ходят автобусы, — раздраженно заметил один из ожидавших.
— Не автобусы, а горе одно. Но ничего не поделаешь, не тащиться же пешком ночью через весь город, — поддержал его другой и со злостью швырнул окурок.
— Ночью опасно одному ходить по городу. Вот и приходится ждать. Я уж сколько здесь стою, и за все это время ни одного автобуса не было, — пожаловался первый. И они еще долго ругали городские власти, которые не могут наладить работу транспорта.
На пожарной каланче пробило одиннадцать. Человек, сидевший на тротуаре, чиркнул спичкой и раскурил потухшую сигару. Глубоко затянувшись, он стал смотреть в ту сторону, откуда должен был прийти автобус, в надежде увидеть долгожданный синий огонек. За его спиной в темноте послышались шаги. Кто-то направлялся к остановке. Вскоре шаги замерли рядом. Обернувшись, он, к своему удивлению, увидел девушку. И, невзирая на темноту, смог даже рассмотреть ее стройную фигурку. Судя по всему, девушка старалась не отставать от моды. На ней были светлая нейлоновая блузка с короткими рукавами и пестрая юбка из набивной ткани. Волосы заплетены в косу и уложены на затылке в пучок. Когда девушка приблизилась к фонарю, он заметил, что губы у нее слегка подкрашены. Часы в простом металлическом корпусе были надеты на руке высоко, почти у самого локтя, циферблатом внутрь.
«Не особенно красива, зато очень стройная», — отметил он, осмотрев ее с ног до головы долгим оценивающим взглядом. Конечно, женщину не принято считать красивой, если кожа у нее слишком темная. И тем не менее его словно магнитом притягивало к ней. Молодая особа между тем продолжала стоять на прежнем месте с невозмутимым видом, и, когда их глаза встретились, она не отвела взгляда в сторону. Потом она не спеша открыла плетеную сумочку, достала сигарету и коробок спичек. Чиркнув спичкой, она хотела было закурить, но набежавший ветерок затушил огонь. Она снова взяла коробок, но, не обнаружив больше ни одной спички, в сердцах швырнула его на мостовую. Вынув сигарету изо рта и подбоченясь, она раздраженно посмотрела по сторонам.