Развод. Цена твоей любви (СИ)

Вырываю руку из хватки мужа. Боль пронзает запястье, но я отбрасываю ее в сторону. Еще раз с презрением заглядываю в глаза предателю. Разворачиваюсь и ухожу!
— Инга, твою мать, стой! — грубо приказывает муж. — Постой, кому сказал, — сзади раздается тяжелые шаги. Не останавливаюсь!
Наоборот, ускоряюсь. Как можно быстрее покидаю кабинет, захлопывая за собой дверь.
Пока находилась рядом с двумя бесстыдниками. я старалась держать голову прямо. Не позволяла эмоциям вырваться наружу, но стоит мне оказаться вне поля их зрения, как слезы, брызгают из глаз. Вот только я не могу позволить чувствам затопить меня, срываюсь на бег.
Уверена, Марк захочет поговорить со мной, скажет, что все не так, как я подумала. Но мне сейчас не до его лживых объяснений. Все, чего я хочу — остаться наедине с собой и позволить боли вырваться наружу. Мне нужно, чтобы она, наконец, покинула мое тело и перестала скручивать внутренности.
Поэтому срываюсь на бег.
Как Марк мог со мной так поступить? Он же видел, насколько сильно больно он мне сделал в прошлый раз. Видел, как мне тяжело. Видел, но снова не смог удержать свой прибор в штанах.
Слезы застилают взор, не вижу, куда бегу.
Хорошо, что я тысячи раз ходила по офису компании мужа, поэтому выучила все повороты наизусть. Наверное, поэтому не сворачиваю себе шею на лестнице. Вылетаю из здания, но не останавливаюсь, пока не срываюсь за ближайшим углом, потому что в следующее мгновение до меня доносится рев:
— Инга!
Вздрагиваю. Внутри все скручивается еще туже.
Застываю. Жду.
Секунда.
Две.
Три.
Прислушиваюсь.
Вроде бы шагов больше не слышу.
Вернулся к своей девке?
Впиваюсь зубами в язык.
Ноги перестают держать. Прижимаюсь спиной к стене, но понимаю, что сил стоять нет совсем. Сползаю на холодный асфальт. Прижимаю колени к груди. Зарываюсь в них лицом. Всхлипываю. Еще раз и еще.
Боль огромной волной накрывает меня. Я словно горю. Каждая клеточка тела пылает. Нервные окончания гудя.
Благо чувства постепенно начинают покидать мое тело, с рыданиями вырываются наружу, оставляя за собой только огромную дыру.
Не знаю, сколько я так сижу. Но прихожу в себя, только когда внутри не остается ничего, кроме пустоты. Она такая холодная, темная, что мне приходится приложить все силы, чтобы полностью не погрузиться в нее и не забыться окончательно.
Только воспоминания о дочери задерживают меня в создании. Я должна быть рядом с малышкой. Защитить от боли, которую может причинить ей отец.
Я должна уйти!
Не помня себя, вызываю такси. Поднимаюсь на ноги. Голова кружится. Пошатываюсь.
Машина приезжает через несколько минут. Видимо, была где-то близко. Но прежде чем выйти из своего укрытия, я выглядываю из-за угла. Марка нигде не видно, поэтому я перебежками добираюсь до такси, запрыгиваю на заднее сиденье.
Пока еду, ни о чем не думаю. Позволяю себе насладиться пустотой. Знаю, она не будет длиться вечно. Эмоции вернуться, мне снова будет больно. Но пока есть возможность насладиться временем без чувств, я пытаюсь это сделать.
Многоэтажный коричневый дом, в котором мы живем, приближается слишком быстро.
“Нужно было сначала сюда ехать, хотя бы избежала очередной агонии, подготовленной мужем”, — причитает внутренний голос.
“Но тогда бы не узнала правду”, — вступает с ним в полемику другой.
Встряхиваю головой, заставляя их заткнуться. Сейчас есть куда более важное дело!
Благодарю водителя, выхожу из такси, быстро направляюсь к подъезду. Но не успеваю сделать и пары шагов, как слышу тихий женский голос, зовущий меня.
Замираю. Хмурюсь.
Не дай бог это…
Разворачиваюсь и встречаюсь с грустными карими глазами Алены, жены Германа.
Девушка в безразмерном бежевом спортивном костюме с дочкой, одетой так же как мама, на руках быстро приближается ко мне. Не понимаю, что происходит, поэтому просто стою, краем уха улавливая, что такси уезжает.
Алена в считанные секунды преодолевает разделяющее нас расстояние и останавливается напротив меня.
— Привет, прости, что беспокою. Я не знала, куда еще мне идти, — бормочет она, а я только сейчас замечаю ее, такие же как мои, заплаканные глаза.
   
Глава 27
 
— У тебя что-то случилось? — у меня не останется сил, поэтому слова выходят очень тихими.
— Нет, — на автомате выпаливает Алена, но в следующее мгновение опускает взгляд. — Да, — бормочет.
Девушка выглядит такой разбитой, что у меня сжимается сердце. Ее состояние полностью отражает то, что происходит внутри меня. Очень сильно резонирует с чувствами, которые разъедают мою душу.
— Пойдем, — выдавливаю улыбку для малышки, которая, кажется, вот-вот уснет.
Алена поднимает на меня глаза. Смотрит своими зелеными омутами и кивает.
— Спасибо, — бормочет. — Правда, спасибо тебе большое, — шепчет, едва сдерживая слезы.
У меня горло, словно тисками перехватывает. Внутри все дрожит. Неизвестно какими силами, получается удержать самоконтроль.
— Может, дашь Алесю мне? — протягиваю руки к девочке. Скорее всего. Алена до безумия устала. Ее мышцы должны гореть, особенно, если она долго держала дочь на весу.
Девушка пару мгновений вглядывается мне в лицо, после чего тяжело вздыхает и с благодарностью передает мне малышку. Я тут же прижимаю ее к себе.
Алеся обнимает меня за шею, кладет голову мне на плечо и тяжело вздыхает. Чувствую, как постепенно она расслабляется, поэтому перехватываю крепче.
Алена с любовью смотрит на свою дочурку. Но слезы все еще стоят в ее глазах.
— Все будет хорошо, — шепчу, не зная, к кому конкретно обращаюсь: к ней или к себе.
Но когда вижу неверие, смешанное с благодарностью на лице девушки, сразу понимаю, что, кажется, к обоим.
Не говоря ни слова, мы доходим до подъезда. На лифте поднимаемся на четырнадцатый этаж. Стоит нам зайти в квартиру, няня, тучная темноволосая женщина, сообщает, что Маришка, чему я очень рада. Нам предстоит тяжелый разговор с Аленой, не хотелось бы, чтобы девочки его слышала. Да, они еще слишком маленькие, но мало ли, что может отложиться на их подсознании.
Поэтому, когда слышу сопение под ухом, облегченно вздыхаю. По длинному коридору с бежевыми стенами прохожу мимо кухни, гостиной, нашей с Марком спальни, и захожу в розовую детскую с мягким полом и шкафом во всю стену с игрушками.
Моя девочка в белой пижамке с цветочками спит в большой для нее кровати с бортиками. Мы с Марком решили не ставить люльку, чтобы она привыкала сразу к спальному месту. Поэтому места для Алеси в ней точно хватит.
Аккуратно раздеваю дочку Алены и Германа, кладу рядом со своей. Накрываю обоих девочек розовым одеялком, после чего целую Маришку в лобик и разворачиваюсь.
На мгновение замираю, замечая Алену в проходе. Она прислонилась к косяку, словно ноги ее совсем не держат, смотрит на девочек и выглядит такой печальной, что возникает желание обнять ее.
Видимо, произошло что-то серьезное, раз невооруженным взглядом видно, как силы покидают девушку.
У меня состояние не лучше. Наверное, поэтому меня не покидает ощущение, что мы подруги по несчастью. Но возможно, это все мое воображение, ведь мне все еще настолько больно, что лишний вдох удается сделать с огромным трудом.
— Пошли на кухню, я чай сделаю, и ты все расскажешь, — улыбаюсь уголками губ, подходя к Алене.
Она еще как-то время смотрит на свою дочь, после чего поднимает взгляд на меня. Кивает. Видимо, слова ей удается выдавить из себя с таким же трудом, как и мне.
Поэтому мы ничего говоря, мы обе выходи в коридор, и я плотно закрываю за собой дверь. Отпустив няню, мы устраиваемся на кухне, которая сделана полностью из дерева. Огромное, почти во всю стену, двойное окно хорошо освещает небольшое пространство. Пока я подхожу к кухонному уголку, набираю в чайник побольше воды и ставлю ее кипятиться, Алена садится за стол, находящийся за моей спиной.