Развод. Цена твоей любви (СИ)

Шумно втягиваю воздух, когда вдобавок Марк сильнее сжимает мое запястье, чтобы задержать на месте. Жгучая боль разносится по руке, после чего та немеет.
— Ты едешь со мной! — рявкает муж, вырывая мою руку из пальцев Гели. — Домой.
— Я никуда с тобой не поеду, — отчеканиваю я, стараясь не повышать голос.
Смотрю на мужа и понимаю, что передо мной стоит другой человек. Черты его лица заострены, ноздри раздуваются, глаза метают молнии. Не за такого Марка я выходила замуж. Поначалу он относился ко мне очень тепло. Вплоть до того, что следил за тем, поела я или нет. А когда простуда сбивала меня с ног, он волновался больше всех: приносил лекарство, отпаивал чаями, наблюдал за моим состоянием, пока болезнь не отходила на задний план. Прежний Марк замечал все мелочи, связанные со мной. Он знал, что я люблю чай с сахаром, а кофе без всего. По выходным готовил мне панкейки с бананом, а на мой день рождения мы всегда куда-то выбирались. Это было традицией посещать новые места. Но это только поначалу.
В последние пару лет, Марк сосредоточился только на своей работе, а про нас дочерью забыл. У меня внутри все сжимается от мысли, столько мы потеряли.
Маришка начинает похныкивать во сне, словно чувствует мое состояние. Хочу погладить ее по спинке, чтобы успокоить, явно, беспокойный сон, но мне не удается вывернуть запястье из пальцев Марка. Муж держит меня так крепко, словно думает, что стоит ему ослабить хватку, как я растворюсь в воздухе.
— Отпусти меня, — прошу тихо, закладывая в слова сразу два смысла.
Похоже, Марк улавливает все, что я хочу ему передать, поэтому сильнее поджимает губы. Запястье начинает ныть из-за хватки, которая становится только сильнее. Муж пару секунд прожигает меня пристальным, не сулящим ничего хорошего взглядом, прежде чем поставить мне ультиматум:
— Либо вы обе едите со мной, либо только Маришка!
  
Глава 8
 
Мои глаза расширяются.
— Я не отдам тебе дочь, — одной рукой прижимаю Маришку к себе, другую — пытаюсь вырвать руку из хватки мужа, но только делаю себе еще больнее.
Марк же никак не реагирует на мое соправление. Такое чувство, что он превратился в каменную статую под взглядом Медузы Горгоны. И сейчас получится освободиться, только если отрубить мужу руку.
— Тогда вариант только один, — Марк чуть сужает глаза.
— Есть, еще один — ты можешь отвались! — Геля обхватывает наши запястья, дергает, но разорвать сцепленные руки у нее тоже не получается. — Да, отпусти ты ее! — приказные нотки проскальзывают в голосе подруги.
Она впивается взглядом в моего мужа, но тот смотрит только на меня. Не знаю, чего он от меня ждет. Покорности? Этого никогда не будет. Единственное, о чем я сейчас жалею, что не успела уехать до того, как он обо всем узнал.
— Ты меня, вообще, слышишь?! — Геля толкает мужа в плечо, но это его совсем не трогает. Складывается впечатление, что он считает мою подругу недостойной даже взгляда.
— Я уже тебе сказал, не вмешивайся не в свое дело, — бросает ей Марк, после чего вплотную подходит ко мне. Приходится задрать голову, чтобы взглянуть в когда-то любимые глаза. Геля же рядом шумно втягивает воздух. — Инга, ты едешь с нами? — приподнимает бровь.
“С нами”, — обухом ударяет по голове. Возмущение разливается пламенем по венам.
— И как ты меня заставишь? — цежу сквозь стиснутые челюсти. — Неужели отнимешь ребенка у матери на глазах у стольких свидетелей? — оглядываюсь по сторонам, хоть на нас никто не обращает внимания — все спешат по своим делам, но я знаю, что если закричу…
— Думаешь, тебе это поможет? — Марк словно читает мои мысли, отчего становится совсем жутко. — Вот смотри, даже если приедет полиция, они проверят наши документы, поймут, что я отец, и умотают восвояси, — муж говорит слишком уверенно. — Стоит все это твоих сил и нервов?
Сердце пропускает удар, когда я понимаю, что он, скорее всего, прав. Но я не могу сдаться просто так. Не могу…
— Поэтому предлагаю тебе мирный вариант — ты перестаешь нести чушь про то, что переезжаешь к подруге, — наконец косится на Гелю, которая обходит меня сзади и становится со стороны малышки. Жду продолжения, но Марк все молчит и молчит.
 
— А что получу я при таком варианте? — саркастически спрашиваю, не выдерживая.
— Оставаться матерью нашей дочери недостаточно? — зло хмыкает Марк. — Если серьезно, прекрати твердить про развод. Я вообще не могу понять, с чего ты взяла, что я тебе его дам? — с лица мужа спадает жесткая маска, а в глазах появляется вселенская усталость.
— Крепостное право отменили, в каком году, напомни? — не удерживается от саркастического комментария подруга, подходя совсем близко. — Сейчас получить развод, как два пальца об асфальт, — Геля кладет мне руку на поясницу, даря тем самым поддержку, которая сейчас необходима как никогда.
— Это если у пары нет общего имущества и, конечно же, детей, — парирует Марк, опуская взгляд на нашу малышку. — Вряд ли Инга согласится быть приходящей матерью, — вновь сосредотачивается на моем лице. В его глазах я вижу вызов, мелькающий в пучине пустоты и изнеможения. Но, если честно, мне плевать. Все, о чем я могу думать — слова мужа.
“Приходящая мать? Какая еще приходящая мать?! Маришка — моя дочь! Моя! Никто у меня ее не отнимает!”, — кричит душа.
Вот только… умом-то я понимаю, что Марк не шутит. Развод получить и так будет непросто, а если к этому добавится еще тяжба за опеку… Колени подкашиваются, стоит только подумать о том, что муж может выиграть суд, и Маришку оставят с ним.
— Зачем тебе это? — спрашиваю не своим голосом. Он звучит совсем тихо, наполнен страхом и отчаянием. — Ты же в последнее время даже внимания Маришке не уделял. С ней была я почти двадцать четыре на семь.
Марк тут же хмурится.
— Я отец, Инга. Ты, кажется, об этом забываешь, — муж с нежностью смотрит на дочь. Раньше от такого взгляда у меня бы защемило сердце, а сейчас я чувствую лишь раздражение. — И то, что в последнее время стараюсь делать все возможное, чтобы вы ни в чем никогда не нуждались, поэтому днями и ночами провожу на работе, не означает, что я не люблю свою дочь, — свободной рукой трет переносицу. Вздыхает, прежде чем снова посмотреть на меня. — Прекращай непонятно откуда взявшуюся истерию, поехали домой.
Смотрю на Марка, как на чужого. На языке вертится напоминание о том, что знаю я, чем он занимался ночами на работе, но в последний момент останавливаю себя. Нет смысла ему что-то доказывать — после встречи в туалете с двумя “дамочками”, я узнала очень много нового о муже. Тем более, мозг перепрыгивает на слова мужа о любви к дочери. Я, наверное, мазохистка раз цепляюсь за то, что муж не сообщил о своей любви ко мне. Хотя, в любом случае, его поступки красноречивее слов. Мужчина, который хотя бы ценит свою семью, никогда не будет спать со всеми подряд. А если я сегодня правильно все поняла, то Марк еще ввел правило “одного раза”. Становится противно оттого, что этими пальцами, которыми муж сейчас сжимает мое запястье, он был в еще ком-то.
— Ты же понимаешь, что даже если сейчас я поеду с тобой, то все равно, в итоге, найду способ уйти, — предупреждаю, ведь после того, что я видела сегодня и как Марк вел меня со мной, я точно не буду с ним.
Единственное, что мне не дает развернуться и уйти прямо сейчас — Маришка. Я не могу потерять ее. Она свет моей души. А сомнений в том, что Марк из-за задетого самолюбия может попытаться отнять у меня дочь, не возникает. Поэтому, прежде чем предпринимать решительные действия, пойти против мужа, нужно придумать план. В первую очередь, найти адвоката. Благо, работа у меня есть. Уволить меня не могут, пока длится декретный отпуск, что хорошо. Будут средства на жизнь. Да, когда я уйду от мужа, нам с Маришкой будет непросто. Но ничего страшного, справлюсь. Не я первая, не я последняя. Главное, сейчас не спровоцировать мужа раньше времени и не дать ему повод забрать дочь.