Без маршала Тито (1944+) (СИ)

  
Без маршала Тито (1944+)
   
Глава 1
 
Ход конем
 
Четвертый этаж сложенной из грубого камня «Камене куче» горел, на третьем еще грохотали автоматы. Возле узкой стрельчатой двери в луже крови лежали убитые — трое немецких парашютистов и десяток наших, в том числе адъютант Тито в черной портупее поверх новенькой формы.
Притаившись за дальним углом, мы смотрели, как немцы в касках с маскировочными сетками тащили наружу немногих живых, деловито кончали раненых и набивали мешки охапками бумаг.
А потом два лба в пятнистых куртках выволокли обмякшего Тито в запачканном мундире и покрытых пылью щегольских сапогах. Мы замерли, а в доме закричал немец и через открытое окно на спину одному из десантников с рычанием метнулась черная молния.
Тигор, верная овчарка Тито, сбил с ног немца и вцепился ему в горло.
— Аля, второго! — выдохнул я.
Но пока Альбина вскидывала ствол, Живка уже выстрелила.
Парашютист рухнул, но первый тем временем ухитрился вывернуться из-под собаки, выдернул пистолет и несколько раз выстрелил.
По ушам резанул отчаянный визг пса, и тут же вдоль улицы захлопали выстрелы и прострочил автомат. Сверху, с кряжа, грянуло «Јуриш!» и «Ура!», Аля дострелила погрызенного, а маршал так и застыл столбом на пятачке перед домом.
Из двери высунулся немец с пулеметом и полоснул веером в направлении атакующих…
Пуля ударила в лоб Тито.
Я четко видел момент попадания, видел, как выбило затылочную кость, видел, как подогнулись ноги в брюках с лампасами…
Мы опоздали буквально на несколько минут.
«Ход конем»
День этот начался до рассвета, когда часовой из новеньких разбудил Глишу. Сверху, из-за гор доносился непонятный гул, переживший несколько бомбежек пулеметчик верно оценил опасность и очень вовремя поднял всех остальных по тревоге. Мы только успели похватать оружие и снаряжение, выскочить из амбара да залечь вдоль берега малюсенькой речки Брины, как на город посыпались бомбы.
Не в первый раз — налеты регулярные, рядом главный партизанский аэродром, в городе Верховный штаб, оттого в Ливно и не держали отрядов.
Задрал в небо голову, в нее тут же пришло: «Это ж-ж-ж» неспроста…':
— Слишком много сегодня самолетов.
— Да чего уж проще, — Глиша лег на бок, устроил пулемет поближе и нашарил в кармане папиросы, — хотят нас выбомбить…
— Остаешься за старшего, а я попробую к Арсо, узнаю обстановку. И пошли человека к Небошу.
Едва дикая солянка из немецких «хейнкелей», хорватских «дорнье», «капрони» и бипланов «бреге» легла на обратный курс, я с двумя ребятами побежал в город. За спиной начальственно пророкотал Глиша:
— Что разлеглись, песьи дети? Умываться и обтираться, пока тихо! Или вшей разводить надумали?
До центра мы домчались пулей, да и какой тут центр… Обычный боснийский городок, тысяч шесть жителей, из конца в конец пройти можно за десять минут, а пробежать — за пять. Весь лепится к невысокому кряжу, из которого бьет водопадик Думан, исток Бистрицы, а его караулит древняя башня, построенная еще в дотурецкие времена. Чуть выше вторая башня, вот от них и пошел расти Ливно: каменные домики под черепицей, мечети, католические храмы и православные церкви вперемешку, еженедельный базар на главной площади с гордым названием «Трг кралья Томислава».
Над ними вставало яркое в предрассветной тьме зарево нескольких больших и десятка малых пожаров. Метались взрослые и дети, женщины голосили по убитым, вскачь пронеслась оседланная лошадь без седока… Сквозь едкий дым пробирались повозки — самые сообразительные из жителей увозили домашних и пожитки подальше от опасного места.
Сколько раз я уже видел это — беженцы, пожары, трупы…
В гимназии, зажатой между мечетью Лала-паши и Успенской церковью, частично обрушился последний, третий с улицы и второй со двора, этаж. Но военный отдел Верховного штаба предусмотрительно занимал наполовину врытый в склон цоколь, и потому отделался только выбитыми стеклами. Наверху уже растаскивали баграми и скидывали во двор тлеющие балки и стропила, которые с грохотом рушились на землю, разбрызгивая фонтаны искр и угольков.
 
Начштаба Арсо Йованович нашелся внизу, живой и невредимый. Он прибежал сразу после налета и уже занимался разбором завалов, спасением и эвакуацией людей. Вокруг него бестолковая суета понемногу сменялась осмысленным движением. Едва мы успели поздороваться, примчался Ромео с докладом о потерях в радиоцентре и заверением, что максимум через полчаса связь восстановят.
Прикрывая глаза и кашляя от дыма, я поднялся на бывший чердак и оглядел город — горело вокруг гимназии, рядом с општиной, где разместился ЦК, около больших домов, которые занимали военные миссии союзников, и возле мечети Бали-аги Любунчича, в двух шагах от секретариата Тито…
По засыпанной пылью лестнице я вернулся в цоколь к Йовановичу:
— Бомбили прицельно, точно зная расположение объектов.
— Без тебя бы мы нипочем не догадались, — мрачно хмыкнул долговязый Арсо, — очевидная попытка уничтожить систему управления и связи перед началом очередного наступления.
Тут уж хмыкнул я и собрался свалить, но Арсо немедленно припахал:
— Сгоняй к секретариату, проверь обстановку. И пошли людей посмотреть, что в военных миссиях.
— А твои люди где?
— Вывели из города, чтобы разом всех не накрыло.
Ладно, одного из сопровождавших отправил с приказом к Глише, ставшему моим замом после гибели Бранко, а сам с напарником побежал в сторону кряжа. Вообще-то по распорядку Тито должен ночевать в обустроенной пещере над Быстрицей, но если он заработался заполночь, то мог остаться в городе. В доме с собственным именем «Камена куча» — четыре этажа, три окна по фасаду, за домом сразу начинается склон кряжа и тропа к пещере. Вокруг — мусульманские кварталы, а бошняки к партизанам относятся лучше прочих, все продумано. Ну и чтобы маршал ноги не бил, есть джип, подарен Иосипу Францевичу Черчиллем самолично.
Дом стоял, но досталось и ему — бомбой разворотило угол, рядом горели сарайчики и навесы. Знали, суки, куда целиться.
Малость обалдевшие от такой побудки караульные из охранного батальона на наше появление реагировали нервно, таращили стволы и скалили зубы на закопченных рожах, один даже попытался арестовать…
— Эй, ты что, это же Владо! — остановил его знакомый еще с Ужице боец.
— Да хоть черт, хоть дьявол! Пусть пароль скажет!
Я назвал оба — вчерашний и сегодняшний, мало ли. Узнав и меня, и что я действую по поручению Арсо, поворчали, но порадовали, что Тито ночевал в пещере. Ну вот и хорошо, сидел бы там и дальше, а то неровен час под вторую волну попадет. Теперь к советским, они совсем рядом, у медресе мечети Хаджи-Ахмета.
Небо на востоке едва посветлело, но глава миссии Корнеев уже распоряжался на месте — отправлял сообщение в Москву.
— Николай Васильевич, генерал Йованович просил узнать, у вас все в порядке? Помощь нужна?
— Сами управимся, — скупо улыбнулся Корнеев.
И в самом деле, в советской миссии народу чуть не столько же, сколько в американской и английской, вместе взятых — офицеры, техники, связисты, врачи, переводчики… Кстати, об англоамериканцах:
— А коллеги ваши? Не в курсе, что у них?
— Они еще вчера съехали.
— Куда?
— На запасные площадки. Позавчера над городом самолет-разведчик ходил, вот они и забеспокоились.
Предусмотрительные, суки.
— Надо сказать, не зря. Вам бы тоже не помешало отъехать.
— От бомб не спрячешься, Владо.
И тут меня кольнуло — что, если и здесь немцы сподобятся выбросить парашютистов?
— А от десанта?
— Генерал Йованович считает это невозможным, вы зря беспокоитесь.
— Я потому и жив до сих пор, что учитываю невозможные варианты, — поморщился я. — Нехорошее у меня предчувствие, Николай Васильевич.
— Предчувствие к делу не пришьешь.