Дом призрака

И она вошла.
За дверью оказалось большое захламленное помещение, заваленное каким-то барахлом. Здесь валялись пустые картонные коробки, бутылки из-под питьевой воды, обрывки поролона. В дальнем углу комнаты были свалены грудой клетки самых разных форм и размеров – маленькие, куда едва мог поместиться хомяк, и большие, вполне подходящие для крупного животного.
И еще Надежде в нос ударил застарелый запах – запах множества животных, которые прошли через это помещение, запах их болезней, боли и страха… Надежда поморщилась, закрыла нос и рот носовым платком, но не повернула назад.
Она прошла через первую комнату и оказалась в коротком темном коридоре, куда выходило еще несколько дверей. И тут одна из этих дверей медленно приоткрылась.
Надежда охнула, попятилась… но ноги ее от страха стали ватными, и она едва не сползла на пол от страха. «Я ведь тебя предупреждал!» – прозвучал у нее в голове внутренний голос. Но она была так напугана, что ничего ему не ответила.
Дверь открылась шире, и в коридор вышла собака. Большая собака, похожая на восточно-европейскую овчарку. Надежда едва заметно перевела дыхание. Собака – это, конечно, опасно, но люди могут быть гораздо опаснее.
В коридоре было довольно темно, но глаза Надежды уже привыкли к этому скудному освещению. Собака, которая стояла перед ней, была ужасно худа, ребра у нее выпирали из боков, как пружины из старого дивана. Хотя она и вправду была похожа на овчарку, но о чистоте породы и речи не шло. Шерсть топорщилась неровными клочьями, одно ухо торчало кверху, второе уныло свисало, глаза слезились. Тем не менее она вспомнила свой собачий долг и зарычала на Надежду, продемонстрировав свои зубы – крупные и белые, из чего Надежда сделала вывод, что собака молодая, только очень запущенная и голодная.
– Не сердись на меня, – проговорила Надежда как могла ласково, – я не сделаю тебе ничего плохого. Ты здешний сторож? Давай дружить! Как тебя зовут? Рекс? Мухтар? Джульбарс?
Собака снова зарычала, причем Надежде показалось, что градус угрозы в ее голосе повысился. И еще к угрозе прибавилась несомненная обида, как будто слова Надежды чем-то задели ее.
– Ох, извини! Я, кажется, ошиблась… ты девочка, да? Тебя зовут Альма? Или Лайма?
Собака снова зарычала – но немного тише.
И тут Надежда вспомнила, что в сумке у нее лежит полкило ветчины. Она засунула руку в сумку, нашарила нужный пакет и вытащила из него аппетитный кусок.
– На, угощайся! – она кинула ветчину собаке, и кусок исчез прямо в воздухе, так что Надежда и глазом не успела моргнуть.
Собака смотрела на нее с прежним выражением голодной мольбы. У Надежды даже возникло чувство, что она только собиралась дать собаке ветчины, но не успела осуществить свое намерение.
– Мало, да? – проговорила Надежда сочувственно. – Ну, держи еще кусочек…
Второй кусок исчез в воздухе так же молниеносно и таким же непостижимым образом, как первый. Собака смотрела на Надежду с тем же умоляющим выражением.
– Ну, ты даешь! – смущенно протянула Надежда. – Тебе только в цирке выступать, с номером «исчезающая ветчина»!
Собака тяжело вздохнула и облизнулась.
Сердце не камень, и Надежда кинула ей еще один кусок. Потом еще один.
Следующий кусок собака взяла у Надежды прямо из руки и благодарно лизнула ее теплым шершавым языком. Надежда умилилась и снова полезла в сумку за ветчиной… но там уже было пусто.
– Извини, подруга, но праздник кончился!
Собака взглянула на Надежду с неизбывной печалью – неужели это правда? Неужели не осталось даже самого маленького кусочка?
– Не осталось! – подтвердила Надежда. – Остались только помидоры, но ты их вряд ли любишь!
Собака еще раз вздохнула и примирилась с неизбежным. Она подошла к Надежде близко-близко и потерлась о ее ногу лобастой головой.
– Ну вот, теперь мы с тобой друзья! – проговорила Надежда удовлетворенно. – Правда, я осталась без ветчины, но зато приобрела нового друга, а полкило ветчины – это очень малая цена за дружбу. Кроме того, раз уж мы с тобой теперь друзья, ты не будешь возражать, если я тут немного осмотрюсь?
 
Собака дала понять, что не будет.
Надежда одну за другой открывала двери, но за этими дверями не было ничего интересного. Только запустение, мусор, толстый слой пыли и отвратительный запах, оставшийся в наследство от ветеринарной клиники.
– Но этого просто не может быть! – проговорила Надежда, открыв последнюю дверь и не найдя за ней ничего нового. – Ведь они здесь что-то делали, они здесь находились, значит, здесь должны быть следы их пребывания… брюнетка на моих глазах запирала дверь клиники, а зачем бы она стала ее запирать, если здесь нет ничего, кроме мусора и вони? Нет, что-то тут не так…
Собака, которая всюду следовала за Надеждой, тихонько заворчала и проследовала в дальний конец коридора.
Надежда Николаевна взглянула в том же направлении – и увидела стенной шкаф.
В этот шкаф она уже заглядывала и не нашла там ничего, кроме пустых картонных коробок из-под собачьего корма. Но теперь она мысленно представила здание клиники, каким видела его снаружи, и поняла, что это здание длиннее, чем все комнаты, которые она обследовала. Должно быть еще какое-то помещение, причем именно в том месте, где находился стенной шкаф.
Надежда снова открыла дверцы шкафа и выбросила из него все коробки. И там, позади коробок, она увидела задернутую шторку.
Отдернув эту шторку, Надежда нашла за ней еще одну дверь. Дверь была заперта.
– Ага, а шкаф-то с секретом! – проговорила она и снова достала из кармана связку ключей.
На этот раз подошел первый же ключ, который она вставила в замочную скважину.
Надежда толкнула дверь – и оказалась в комнате, ничуть не похожей на те, которые она осмотрела до этого.
Во-первых, эта комната была чистая – ни пыли, ни мусора. Зато в ней была кое-какая мебель – холодильник, небольшой диванчик, накрытый клетчатым шерстяным пледом, пара стульев, два стола – один обеденный, другой рабочий. На этом рабочем столе стоял компьютер.
– Ну вот, это другое дело! – проговорила Надежда. – Здесь они вполне могли прятаться и замышлять свои темные делишки!
Первым делом она попробовала включить компьютер, но он потребовал ввести пароль, а пароля Надежда не знала. Она взглянула на собаку, но та при всем желании не могла ей помочь. Даже если она знала пароль, она не могла ни написать его, ни сообщить Надежде словами. Зато она прошла в дальний угол комнаты и снова тихонько заворчала.
Надежда, уже ничуть не удивляясь, пошла за собакой и нашла в углу еще одну дверь, скорее дверцу – небольшую, такую низкую, что войти в нее можно только согнувшись в три погибели.
Дверь была заперта, но к ней подошел один из ключей связки, и Надежда пробралась внутрь.
За этой дверью оказалась крошечное помещение вроде кладовки или чулана. По одной стене стоял стеллаж, на котором были сложены картонные папки. Одна из этих папок лежала отдельно, на нижней полке стеллажа. Ее-то Надежда и открыла в первую очередь.
Внутри папки лежали листы плотной глянцевой бумаги. В верхнем правом углу каждого листа был нарисован, точнее напечатан один и тот же значок – глаз в треугольнике, от которого исходили золотистые солнечные лучи. Сами листы были исписаны красивым, но не очень разборчивым почерком.
Надежда взяла первый попавшийся лист и начала читать, разбирая красиво выписанные наклонные буквы:
Отношение каждого члена Ложи к Великому Архитектору Вселенной является его личным делом, и никакие споры на эти темы недопустимы на заседаниях Ложи. Однако признание единственного сущего Архитектора является непременным условием членства, как и строжайшее соблюдение нравственных принципов и неукоснительное следование предписаниям ландмарки…
– Бред какой-то! – пробормотала Надежда и взяла следующий лист. Здесь было интереснее.
…Также изумрудная диадема с золотыми акантовыми листьями, пожертвованная графиней Пален на наше благое дело, и бриллиантовый фермуар, завещанный вдовой прежнего Великого Мастера. Также одиннадцать крупных жемчужин чрезвычайной чистоты, поступившие от господина Струве. Также золотая заколка с алмазным шифром, пожертвованная госпожой Нессельроде…