Истории о сладеньком (СИ)

Иримин добавил второй палец, и стало еще хуже. Это неприятно, но не удавалось двинуться или сказать что-то. Власть эльфов снова начала пугать — вряд ли им ещё интересно, чего хотелось мне. Мгновения острого наслаждения заканчивались, стоило командиру согнуть пальцы. Затем два твердых члена двигались вперед, и всё забывалось.
Иримин громко выдохнул и заставил меня нагнуться. Руки Диума оказались на пояснице, а Арбор встал на колени, перестав двигаться лишь на секунду. Кажется, Иримин сплюнул — раздался похожий звук. Я и опомниться не успела, как ощутила между ягодиц что-то твердое и большое. Проклятье, он все-таки собрался сделать это!
От такой мысли защемило в груди. Я замычала и дернулась, но хватка эльфов была крепкой.
— Нали… нали… — с трудом произнес командир.
Он явно говорил со мной. Видимо, уже сам ничего не понимал — такая малость, но невероятно сладкая! Исступление, необузданная мужская страсть пьянила, хотелось ощутить её на себе, в себе.
Диум почти остановился. Иримин проникал медленно, но напористо. Теперь я в полной мере поняла, что значит «овладеть женщиной»: эльфы владели мной целиком. Они подчинили себе не только тело, но и все внутри.
Боль жгла, но это не портило удовольствие. Я чувствовала себя заполненной, давление, растянутая плоть… ничто не могло сравниться с этим. И пусть близость была низкой — раздери духи все правила и нудных моралистов. Было хорошо, очень.
Иримин подавался назад и резко входил, шлепаясь бедрами о мои ягодицы. Движения Диума больше напоминали подергивания, и я привстала. От этого мышцы напряглись, ещё сильнее сжимая их внутри, позволяя ощутить изгибы.
Крик вырвался сам собой. От наслаждения я почти забыла про Арбора, но он и сам справлялся — держал меня за волосы и всё глубже проталкивал свой член. Иногда он вскользь касался горла, и по телу пробегала судорога. Мало приятного, но эльфы так упоительно стонали, так крепко хватали меня за грудь, что было все равно. Пусть делают, что хотят — не важно, только бы не останавливались и трахали дальше.
Арбор громко застонал, бормоча какие-то слова. Его член стал теплее, я бесстыдно сосала, уже не боясь причинить боль. Толчки эльфа становились быстрее, он тянул меня за волосы, запрокидывал голову, остальные тоже ускорялись. Удовольствие было везде, думать стало невозможно. Я пропустила мгновение, в которое рот наполнился горячей жидкостью. Заметила только, что член запульсировал, а сам эльф почти остановился.
Так хотелось ещё приласкать его, но Иримин всё сильнее бился об меня и заставлял подаваться вперед. Арбору это не понравилось, и он отстранился. Я сплюнула на пол — не до манер, ведь оба эльфа заполняли меня, двигались, стонали. В глазах темнело, в животе становилось теплее. Чьи-то пальцы царапали спину, сжимали соски — это было невыносимо! Невыносимо прекрасно, чувственно, страстно.
Я понимала, что долго не выдержу. Естество изнывало, требовало ещё глубже, сильнее и дольше. Всё кружилось, а затем и вовсе пропало; меня накрыло удовольствие, затягивая внутрь самой себя.
Не знаю, сколько это продлилось, не знаю, что делала… кричала, наверное. Нужно было выплеснуть эмоции, их было так много. Но упоение сменил накал. Живот, лоно — мышцы в них напряглись и будто затвердели, а члены эльфов теперь терзали. Последние всполохи блаженства ещё метались в теле, но им уже не превратиться в былое пламя.
Хвала богам, Диум скоро зашипел и излился в меня. Иримину потребовалось несколько толчков, чтобы со стоном присоединиться к нам. Сил ни у кого не осталось, и мы просто легли на пол, иногда переговариваясь и лаская друг друга.
***
Гроза закончилась только утром, и у нас была целая ночь утех. Я не стеснялась; без навязанных правил стало видно, что под развязностью эльфов скрывалась открытость. Они знали свои желания и не боялись их, как люди.
Но лагерь в лесу напомнил о действительности — они были простыми солдатами и не задумываясь похвастаются победами. Другие стражники принялись галдеть и рассматривать меня, как аппетитное блюдо. Диум и Арбор подмигивали им и говорили на эльфийском, за что получили нагоняй от Иримина. Кажется, командир опекал меня, это читалось в добром взгляде.
 
Забрав собаку, мы отправились обратно в замок. Я в тайне надеялась ещё раз увидеть домик на дереве, но попросить об этом не осмелилась — госпожа могла заподозрить, да и не стоило бросаться во все тяжкие. На сердце повис камень при мысли о том, что с эльфами придется расстаться. За ночь они стали мне родными, но выбора не было. Лучше найду себе человека и объясню ему, как глупо лишать себя радостей во имя правил.
========== Дикая страсть (ж/оборотни) ==========
Комментарий к Дикая страсть (ж/оборотни)
Страсть оборотней – не шутки, а стихийное бедствие. Молодая травница хорошо поняла это, когда к ней в гости пришли старые знакомые.
— Ой, — детский голос звучал подозрительно виновато.
Я обернулась и увидела, что корзина валялась на полу. Вокруг неё рассыпались жёлтые цветы зверобоя, а Ивет комкала свой белый фартучек.
— Прости, это случайно, — пролепетала она и нервно поправила чепец, из-под которого свисала русая коса.
Её выходки страшно утомили, но что тут сказать? Это семилетнее создание так невинно хлопало глазками, что язык не повернулся укорить.
— Ничего, давай собирать.
Я подошла к ней, невзначай оглядывая комнату и ища, что лучше спрятать. Ротанговые сундуки вдоль стен были закрыты, но на одном лежала книга. Она была без картинок и Ивет не интересовала, поэтому бояться не стоило. В углу стояла моя гордость — широкая кровать с массивным изголовьем, укрытая зелёным покрывалом. Люблю, когда можно лечь хоть вдоль, хоть поперёк.
Хвала богам, поблизости не было ничего, что Ивет могла бы пролить на неё.
— В каких случаях применяется зверобой? — спросила я, пока мы ползали по полу.
— Чтобы успокоить воспалённые раны, для сердца… — девочка говорила медленно, будто с трудом вспоминала.
Хорошо бы. Я только рассказывала Ивет про травы — в хозяйстве всегда пригодится. Никто не знал, что ей взбредёт в голову пойти по моим стопам и стать травницей. Надеюсь, это пройдёт, и она перестанет приходить и рушить мой дом в попытке сварить какой-нибудь отвар.
— Тебе ещё не надоело? — с надеждой спросила я и поставила корзину на сундук.
— Нет! Я буду травницей, как ты!
Ивет запрыгнула на кровать и принялась болтать ногами.
— И ты так же поселишься в лесной глуши, чтобы было удобнее собирать травы?
— Да, здесь спокойно, люди сами к тебе приходят, когда им что-то надо.
Рассказала бы я ей, какого жить одной в лесу. Во многом здесь действительно было хорошо и спокойно, за окном только птицы щебетали да кроны шелестели. Люди из деревни приносили мне еду и уголь в обмен на помощь, но они страсть как любили сплетни. В глаза никто ничего не говорил, но мать Ивет передавала все недобрые слова обо мне.
Как можно бродить одной по лесу? Зачем просить мужчин пойти со мной в чащу? Наверняка для непотребства. Никто не задумывался о том, что мне лишь требовалось наколоть дрова.
— Вот только оборотней боюсь, — протянула Ивет. — Они совсем близко, ты их не видела?
— Иногда, но они добрые. Комары — вот, кого стоит бояться.
Я села рядом с ней, когда из-за двери раздался шум. Обычно люди из деревни стучали и топтались на пороге, а сейчас кто-то явно ходил по дому.
У меня сердце ёкнуло. Было что-то беспокойное в этих звуках, хотелось, чтобы они побыстрее прекратились, но к шагам добавились ещё и голоса. Мужские. Зачем мужчинам заходить в дом? Спрятаться бы, но как же Ивет? Девочка притихла и затравленно смотрела на меня. Нужно взять себя в руки, ради неё.
Пришлось встать и на цыпочках прокрасться через комнату. Так и чувствовалась опасность, будто в приоткрытую дверь вот-вот всунется когтистая лапа и клыкастая пасть. Хвала богам, этого не произошло. Я заглянула в щёлку и увидела котелок над очагом, низкий стул, стол, на котором лежали тушки кроликов… Их не было, откуда они взялись?!