Нечеховская интеллигенция. Короткие истории о всяком разном
2. Другая война
Многие, наверное, смотрели классический батальный фильм «A bridge too far» – про самую крупную в истории воздушно-десантную операцию под голландским городом Арнгеймом. В сентябре 1944 года союзники высадили в немецком тылу 35 тысяч парашютистов, чтобы захватить мосты через Рейн. Не буду пересказывать военные подробности. Операция закончилась катастрофой, потери были огромными. 22-я английская бригада оказалась в полном окружении, вела упорные бои.
В какой-то момент старший врач с белым флагом отправился к немцам и сказал, что у него сотни раненых, которым не оказывается помощь. С этим надо что-то делать, нельзя ли устроить двухчасовое перемирие.
Самое поразительное, что немцы не только согласились прекратить огонь, но еще и выделили санитаров, которые вынесли в безопасное место 500 человек…
Британские парашютисты сдаются в плен (1944)
Все-таки у них там была какая-то другая война. Совсем не похожая на ту, про которую мы читали в наших книгах или про которую рассказывал мне отец.
3. Беда от нежного сердца
Чудесная, прямо хармсовская история про Чайковского.
Как известно, великий композитор был человеком трепетным, легко ранимым. Любил поплакать, сторонился неприятных людей и конфликтных ситуаций, не умел отказывать. Кое-кто этой слабостью характера беззастенчиво пользовался.
Некий Корсов, оперный певец, долго приставал к Чайковскому, чтобы тот написал для него специальную вводную арию. Петр Ильич всячески увиливал, но сказать решительное «нет» не хватало духу.
Б. Корсов. Попробуй такому откажи
Однажды Корсов заявился с нежданным визитом, чтобы «дожать» гения. Слуга, следуя полученному указанию, сказал, что барина нет дома. Ничего, отвечал настырный баритон, я подожду – и прошел прямиком в кабинет.
Услышав шаги, хозяин пришел в ужас: сейчас он окажется в невозможном положении – его уличат во лжи!
И залез под диван.
Корсов уселся на этот самый диван и торчал там до тех пор, пока у него не закончилось терпение. А терпения у этого человека было много.
Понятно, что в таких условиях вылезать из-под дивана было совсем уж невозможно, и бедный Чайковский целых 3 (три) часа дышал пылью, боясь пошевелиться.
Самое занятное, что арию для Корсова он все-таки написал.
Ах, трудно жить на свете человеку с нежной душой!
Эксгумация книги
Одно время я подумывал написать книгу об истории колониальных захватов.
Меня интересовали не исторические подробности, а то, как рождаются, живут и умирают империи. Почему одни из них существуют долго, а другие быстро рассыпаются? И как может выглядеть «правильная империя», которая простоит века?
Когда-то я с интересом прочитал книгу Егора Гайдара «Гибель империи». В этом глубоком, безукоризненно логичном сочинении меня не устроило лишь одно: определение термина «империя». Оно показалось мне в корне неверным, а поскольку именно на этом фундаменте держатся все последующие выводы, согласиться с ними мне было трудно.
По Е. Гайдару, империя – это «мощное полиэтническое государственное образование, в котором властные полномочия сосредоточены в метрополии, а демократические институты (если они существуют) – либо, по меньшей мере, избирательное право – не распространяются на всю подконтрольную ей территорию».
А по-моему, империя нечто совсем иное. Ни полиэтничность, ни наличие/отсутствие демократических институтов прямого касательства к сущности империи, мне кажется, не имеют.
На мой совершенно ненаучный взгляд, империя – это некий энергетический взрыв, это газообразная экспансия во внешнее пространство, которая в идеале стремится занять весь возможный объем, то есть вобрать в себя планету целиком (хоть ни одной из империй выполнить эту миссию до конца еще не удавалось). Характерным признаком государства имперского типа является его «велосипедность», то есть мобильность и неустойчивость: империя либо катится вперед, и чем быстрей, тем уверенней, – либо заваливается. Как только она перестает расти и укрепляться, немедленно начинается ослабление, распад.
При всем либерализме своего мировоззрения я прекрасно понимаю, что в геополитике действуют простые биологические законы: сильные кушают слабых; идет непрекращающийся естественный отбор; жизнестойкость наций и государств постоянно подвергается проверке на выживаемость. Мой либерализм не покушается на эти основы геополитической эволюции. Я лишь хочу, чтоб взаимоотношения больших и малых стран не имитировали встречу рейдера-Волка с Красной Шапочкой из старого анекдота.
(Волк встречает в лесу аппетитнейшую Красную Шапочку и, похотливо облизываясь, говорит вкрадчивым голосом: «Ну, что у нас будет? Дружественное слияние или враждебное поглощение?»)
Книгу под условным названием «Колонизация» я не написал и не напишу. Имеет смысл тратить силы и время на сочинение подобного жанра, только если рассчитываешь в ходе написания отыскать ответ на головоломный вопрос. Я же в какой-то момент проблему «правильного империализма» для себя решил, и необходимость пыхтеть над многостраничным трактатом отпала.
Если коротко изложить суть концепции, выстроившейся у меня в голове, получится примерно следующее.
Завоевание бывает трех видов. Самое ненадежное и кратковременное – военное.
На тупом насилии ничего прочного не построишь. Поэтому «военные империи» разваливаются быстрей всего.
Более эффективно завоевание экономическое: это когда Красная Шапочка заинтересована в «дружественном слиянии» из прагматических соображений – жизнь под покровительством Волка представляется ей более сытной.
Две недолговечные военные империи (Кукрыниксы, 1941)
Однако самый надежный и мощный способ распространить свое влияние на чужеземные края – это «завоевание любовью», то есть культурная экспансия. Когда жители других стран начинают интересоваться твоей культурой больше, чем своей, влюбляются в нее, у них возникает желание жить так же, как ты, – стать частью тебя, слиться с тобой в одно целое, притом по страстной любви. Именно этим способом Запад одержал победу над социалистическим лагерем в «холодной войне» – не при помощи ракет, а благодаря Голливуду, «Битлз», джинсам, гамбургерам и прочим кисс-ми-квикам. (В этом смысле я очень даже империалист, мечтаю о реванше и экспансии российской культуры – разумеется, в лучших ее образцах.)
Европа радуется «Плану Маршалла»
…Был он Гришей, но сейчас носит имя Гарри…
Практически про меня. (Карикатура Е. Горохова)
Свое не особенно революционное открытие о «правильной колонизации» я вставил в уста какого-то персонажа (в романе «Алмазная колесница»), после чего тему для себя закрыл: и так всё ясно.
Но материал-то остался. И довольно любопытный.
Для начала расскажу про двух русских диктаторов.
Россия, которую мы потеряли
Одна из самых любопытных тем в истории колониальных захватов – это «варварские» (разумеется, с европейской точки зрения) государства, которым по счастливому стечению обстоятельств удалось сохранить – или долгое время сохранять – независимость.
