Любовное письмо
Дорогой мой Слам,
я сижу здесь с пером в руке и задаюсь вопросом, как же описать собственные чувства. Всего несколько месяцев назад я даже не знала тебя и не подозревала, что после нашего знакомства моя жизнь изменится до неузнаваемости. Я сознаю, что у нас нет будущего – да и прошлого, по сути, тоже, – и все-таки жажду твоих прикосновений. Хочу, чтобы ты был рядом, защищал меня и любил, как не умеет никто другой.
Я живу во лжи, и конца ей не будет никогда.
Не знаю, как долго еще можно будет безопасно писать, но я доверяюсь верным рукам, которые передадут тебе мои слова любви.
Отвечай обычным способом.
Дальше шла подпись в виде инициала, однако буква была настолько неразборчивой, что это в равной степени могла оказаться «Г», «Т», «Р» или даже «Ф».
Джоанна с шумом выдохнула. От этих слов веяло особой силой. Но кто их написал? И кому? Она не видела здесь никаких зацепок. Ясно было только одно – речь шла о тайной любовной связи.
Во втором конверте оказалась старая программка.
«Хэкни Эмпайр» с гордостью представляет
ВЕЛИКУЮ ЭПОХУ МЮЗИК-ХОЛЛА
И дата – 4 октября 1923 года.
Джоанна открыла программку и просмотрела список выступлений в поисках знакомых имен. Возможно, удастся отыскать здесь сэра Джеймса Харрисона, поскольку именно на его поминальной службе она встретила старушку. Или, может, в ту пору эта женщина сама была одной из молодых актрис? Джоанна рассмотрела выцветшие черно-белые фотографии исполнителей, но ни одно из имен или лиц не привлекло внимания.
Она вновь взяла любовное письмо и прочитала еще раз. Судя по всему, его писал некто, в достаточной степени известный в свое время, и этот роман легко мог вызвать скандал.
Старушка не ошиблась – Джоанну как журналиста весьма заинтересовала эта история.
Поднявшись из-за стола, она сделала по несколько ксерокопий обоих писем, потом вместе с программкой и оригиналами аккуратно убрала их в неброский коричневый конверт, сунула его в рюкзак и направилась к лифту.
– Джо! Иди сюда! – окликнул Алек, когда она, стремясь упорхнуть на свободу, уже переступала порог двери.
Немного поколебавшись, Джоанна все же вернулась к его столу.
– Куда ты собралась? Для тебя есть дело – следить за Рыженькой и ее любовником. И не думай, что я не заметил твоего опоздания.
– Прости, Алек, но мне нужно проверить одну историю.
– Да? О чем речь?
– Есть кое-какая наводка. Может получиться хороший материал.
Он окинул ее взглядом, все еще несколько мутным из-за похмелья.
– У тебя уже есть контакты?
– Нет… не совсем. Но чутье подсказывает, что я должна идти.
– Чутье, значит, да? Нутром чувствуешь? – Он похлопал себя по внушительному животу. – Однажды, если повезет, твое нутро сравняется с моим.
– Пожалуйста, Алек. Я ведь пошла на поминальную службу, хотя из-за болезни еле на ногах держалась.
– Ладно, проваливай. Но к двум чтобы была здесь. До тех пор за Рыженькой присмотрит Элис.
– Спасибо.
На улице Джоанна поймала такси и поехала прямиком на Мэрилебон-Хай-стрит. Через сорок минут машина затормозила возле дома, где жила старушка.
«Бегом бы и то быстрее добралась», – мелькнула мысль, пока Джоанна расплачивалась с водителем.
Взяв у него квитанцию для подтверждения расходов, она выскочила из такси и подошла к входной двери. На ней висело два звонка, однако никаких отметок или имен. Джоанна нажала на кнопку нижнего и принялась ждать ответа. Но за дверью по-прежнему царила тишина. Она позвонила еще раз.
И снова ничего.
Джоанна решила попытать удачи с верхним. Та же история.
И еще раз, просто на всякий случай…
Наконец ей повезло. Входная дверь чуть приоткрылась.
– Кто? – спросила женщина, не очень старая, судя по голосу.
– Я пришла к пожилой даме, живущей на первом этаже.
– Боюсь, ее здесь больше нет.
– В самом деле? Она что, переехала?
– Ну, можно и так сказать.
– Вот как. – Джоанна поникла. – А вы знаете, где она? Сегодня утром я получила от нее письмо с просьбой приехать.
Дверь приоткрылась чуть шире, теперь в проеме были видны теплые карие глаза.
– А вы кто? – Женщина окинула взглядом темно-синее шерстяное пальто и джинсы Джоанны.
– Я… ее внучатая племянница, – быстро придумала Джоанна. – Несколько месяцев жила в Австралии.
В выражении глаз что-то изменилось, сейчас в них читалось некое подобие сочувствия.
– Что ж, тогда вам лучше войти.
Джоанна шагнула в темный коридор и вслед за женщиной прошла через дверь, ведущую направо. Она оказалась в квартире с такой же планировкой, как у старушки. Только это жилище намного больше напоминало дом.
– Прошу. – Женщина провела ее в жарко натопленную, загроможденную гостиную и указала на розовый дралоновый [6] диван. – Устраивайтесь поудобнее.
– Спасибо.
Пока женщина садилась в кресло возле газового камина, Джоанна изучала приятное, открытое лицо хозяйки дома. Судя по всему, ей было немного за шестьдесят.
– Я Джоанна Хаслам, – представилась с улыбкой Джо. – А вас как зовут?
– Мюриэль. Мюриэль Бейтман. – Она пристально посмотрела на Джоанну. – Вы совсем не похожи на свою бабушку.
– Ну да… потому что она… мне не родная по крови. Жена моего двоюродного деда. Э-э… вы не знаете, где… бабуля?
– Боюсь, что знаю, дорогая. – Мюриэль подалась вперед и похлопала ее по руке. – Это ведь именно я ее нашла.
– Нашли ее?
Мюриэль кивнула:
– Она умерла, Джоанна. Примите мои соболезнования.
– О нет! – потрясенно выдохнула Джоанна. Ей даже не пришлось притворяться. – Когда?
– Неделю назад, в прошлую среду.
– Н-но… я ведь сегодня утром получила от нее письмо! Как она могла его отправить, если умерла? – Джоанна порылась в рюкзаке, достала конверт и посмотрела на почтовый штемпель на письме старушки. – Его отправили в этот понедельник. Судя по вашим словам, через пять дней после ее смерти.
– О боже. – Мюриэль залилась краской. – Боюсь, это я виновата. Роза попросила меня отправить это письмо еще в прошлый вторник, вечером. Ну а на следующий день я ее нашла. Из-за потрясения, полиции и всего прочего я совсем о нем позабыла и отнесла на почту лишь пару дней назад. Простите, дорогая. Налить вам чаю? Представляю, в каком вы шоке после этой новости.
Вскоре Мюриэль вернулась с подносом, на котором стоял заварочный чайник в оранжевом чехле, чашки, молоко, сахар и тарелочка с шоколадным печеньем. Она налила темную жидкость в две чашки.
– Спасибо. – Джоанна сделала глоток чая. – Где вы ее нашли? В постели?
– Нет. – Мюриэль откинулась на спинку кресла. – У подножия лестницы в ее прихожей. Вся смятая, как маленькая выброшенная кукла… – Мюриэль вздрогнула. – Я никогда не забуду ужас в ее глазах, как у несчастной овечки… Простите, дорогая. Из-за этого последние несколько дней я не могу уснуть.
– Еще бы. Бедная, бедная бабушка. Думаете, она упала с лестницы?
– Возможно, – пожала плечами Мюриэль.
– Расскажите, если вам не сложно, какой была бабушка в последнее время. Боюсь, из-за отъезда я немного утратила с ней связь.
– Ну… – Мюриэль взяла печенье и откусила кусочек. – Наверняка вы знаете, что ваша бабушка прожила здесь всего несколько недель. Квартира по соседству пустовала целую вечность, но в конце ноября в ней вдруг поселилась хрупкая маленькая старушка. А через несколько дней привезли все эти деревянные ящики. Только она так и не удосужилась их распаковать. Сдается мне, ваша бабушка задолго до смерти знала, что обречена… Мне очень жаль, дорогая.
Джоанна прикусила губу. Она искренне скорбела из-за смерти старушки. Мюриэль тем временем продолжила рассказ:
– Я не тревожила ее несколько дней. Решила дать немного освоиться, а потом уж представиться и сообщить, что у нее есть соседка. Но она, похоже, никогда не выходила из дома, поэтому однажды я сама постучала к ней в дверь. Понимаете, я просто беспокоилась. Она ведь была такая хрупкая, но ее никто не навещал в этом ужасном старом сыром доме. Так вот, я постучала, но не получила ответа. Но где-то в середине декабря из коридора донесся крик. Тихий и слабый, словно пищал котенок. Я нашла ее лежащей на полу коридора, в верхней одежде. Она споткнулась о порог квартиры и не смогла подняться. Само собой, я помогла ей, привела сюда, усадила на диван и налила чашку крепкого чая, как и вам сегодня.