Освещенные шрамами (ЛП)

— Я бы разочаровался, если бы она этого не сделала.
Настроение Брин упало, как камень в воду. Подождите. У Рангара была девушка? Возлюбленная? Почему он никогда не говорил ей об этом?
Как только столько вопросов скопилось у нее в голове, она задумалась, почему эта идея так ее потрясла. Еще несколько дней назад Рангар был ее врагом. Дикарем, который хотел украсть ее и сделать своей. Она не ценила его собственнические притязания, но мысль о том, что его сердце может принадлежать другой женщине, заставила ее почувствовать неожиданную тревогу.
«Почему? Он лишь средство для безопасности».
Но это было неправдой, и она это знала. С шести лет Рангар что-то значил для нее. Не говоря уже о десяти годах мечтаний о нем с тех пор.
В сущности, Брин поняла, что он особенный, в тот вечер, когда он вернулся в ее жизнь на балконе с видом на сад памяти, когда прикоснулся к ее шрамам через платье и признался, что никогда не забывал о ней.
Хотя она не верила в Священные узы, связь между ними была неоспоримой. Это было похоже на ниточку, связывающую ее с ним.
На его обычно угрюмом лице появилась ухмылка, когда из замка выскочила гончая. Он бросил свой мешок и опустился на одно колено. Собака подбежала к нему, скуля и яростно виляя хвостом, облизывая его лицо собачьими поцелуями.
— Я тоже скучал по тебе, Леди, — засмеялся он.
Как только Брин поняла, что его выдуманная любовница — это всего лишь его любимая гончая, она тоже улыбнулась. Рангар обычно не любил шутить, если только не издевался над ней. Ей нравилось видеть его таким, смеющимся и почесывающим спину собаке, которая бегала вокруг него.
Когда она подняла глаза, то с удивлением обнаружила, насколько большой стала собравшаяся вокруг толпа. Сотни людей собрались, чтобы поприветствовать Рангара и его семью.
Она плотнее накинула на плечи одолженный у мага Марны плащ. Пыталась ли она скрыть свою изорванную одежду Мира? Часть ее чувствовала вину за то, что стыдилась своего дома, но другая часть все еще пыталась смириться с тем, что ее родителей все знали, как тиранов, кроме нее.
Ей вдруг захотелось оказаться дома. Вернуться в свою спальню. В окружение привычных вещей. Ее книги, ее собственная кровать, ее вид из окна. Теперь на нее смотрели только лица незнакомцев. Здесь пахло совсем по-другому… не лавандой, а рыбой.
Седовласая женщина в фартуке с заметной хромотой сказала Рангару на Берском несколько теплых слов, а затем бросила любопытный взгляд на Брин. Брин почувствовала, как на глаза навернулись слезы, но сказала себе, что не заплачет. Даже если они будут кричать на нее. Даже если будут бросать в нее вещи. Она будет стоять твердо, несмотря ни на что.
Но после того, как Рангар поговорил с женщиной, она, прихрамывая, вышла вперед и неожиданно заключила Брин в объятия. Брин вздрогнула. Но это не было нападением. Женщина похлопала Брин по спине и сказала что-то непонятное, но похожее на приветствие.
После того, как седовласая женщина обняла ее, несколько человек вышли вперед, чтобы взять ее за руку и сказать слова, которые звучали ободряюще.
Их улыбки, безусловно, были достаточно дружелюбными. Брин почувствовала себя принятой толпой, как если бы была Рангаром, Валенденом или Треем. Теперь слезы навернулись ей на глаза, но уже по другой причине.
Никто не стыдил ее за тиранию родителей. Никто не называл слабой или недостойной. Как только они поняли, что она — Спасенная Рангара, они приняли ее как одну из них.
Она все еще привыкала к мысли о том, чтобы пожимать руки рыбакам и фермерам, ненавидя, что ей когда-то говорили, будто быть дружелюбной с такими людьми неправильно, когда испуганное ржание лошади и внезапный, резкий оклик старика заставили счастливую толпу остановиться.
На дальнем конце городской площади телега потеряла колесо. Когда толпа расступилась, Брин увидела, что в ней везли свиней. Их визг заполнил площадь. Их помои вытекали на грязную дорогу. Старик, управлявший телегой, упал и лежал на дороге, стонал, зажатый под балкой.
Трей бросился вперед, чтобы помочь, а Сарадж следовала позади него. Хотя грязь была толщиной в фут и покрыта свиными экскрементами, принц и охотница и глазом не моргнули.
 
Они подставили свои плечи под сломанную телегу и изо всех сил навалились на нее. Несколько рыбаков бросились помочь старику выкарабкаться из-под телеги. Свиньи бешено визжали до тех пор, пока Трею с помощью еще нескольких мужчин не удалось удержать телегу.
Брин завороженно наблюдала за разворачивающейся сценой. Она подумала о своем родном брате. Марс был ровесником Трея и тоже был старшим ребенком. Марс был физически подготовлен к боям, но за свои двадцать три года Брин ни разу не видела, чтобы он влез в свиные помои, чтобы помочь бедному старику. Или чтобы он лично помог кому-то из своих подданных. И все же Трей, не задумываясь, бросился на помощь: наследник, который, не колебаясь, при необходимости покрыл себя грязью.
«Вот он, настоящий лидер», — поняла Брин. Именно этого не хватало Миру, и именно поэтому народ восстал против ее семьи. Раньше она этого не понимала.
Солнце опустилось за горизонт, а братья продолжали возиться со сломанной телегой. С наступлением ночи воздух стал прохладнее. Вокруг площади зажгли костры. Люди смеялись и подшучивали над грязной одеждой Трея, но он только смеялся в ответ, обнимая Сарадж за талию.
Рангар появился рядом с ней.
— Идем, — приказал он. — Уже поздно. Нужно обеспечить тебя едой и местом для отдыха.
Брин смотрела на внушительный замок, который они называли Барендур Холд. Там был подъемный мост через ров, который во время прилива наполнялся морской водой, а во время отлива — смертоносными зазубренными камнями. За ним находились железные ворота, поднятые вверх, которые открывали центральный зал.
Первое, что она почувствовала — вонь животных. Прижав руку к носу, она оглядела зал. Это была одна огромная комната, заставленная с одной стороны длинными деревянными столами и скамьями, с другой стороны пол был устлан соломой. Фермеры заводили своих коров и овец на ночь.
— Вы действительно спите с животными! — воскликнула она.
Рангар бросил на нее странный взгляд.
— Ночью животным безопаснее всего находиться в стенах замка. В лесу водятся опасные хищники.
— Я знаю, но… — Слова замерли у нее на губах. Она не думала, что в ее интересах говорить о том, как слуги Мира пускали слухи о том, как грязно в Барендуре…
В концах зала пылали два костра. Брин нахмурилась, увидев, как слуги складывали на полу тюфяки поверх соломы.
— И ты… ты хочешь, чтобы я спала здесь? — Одно дело — спать в лесу на плаще из медвежьей шкуры или на седельном одеяле. Но после пяти дней тело Брин мечтало о комфорте пухового матраса.
Рангар указал на помост сбоку у одного из каминов.
— Там спят те, в ком течет королевская кровь. Ты тоже можешь.
Это не совсем то, что она хотела. Слуги укладывали на полу тюфяки, предположительно для королевской семьи. Большинство простолюдинов в большом зале даже не позаботились о тюфяках или подушках. Они просто обернули вокруг себя плащи и прислонились к друг другу, согреваясь, прямо на каменном полу и соломе.
Щеки Брин запылали. Она должна была так спать?
Рангар отдал распоряжение слуге, который положил тюфяк у камина и принес подушку и шерстяное одеяло. Он указал на импровизированную кровать.
— Ты будешь спать здесь.
Брин могла только смотреть на тонкий тюфяк на полу. В большом зале улеглись спать еще тридцать человек и вдвое больше животных. Иногда блеяли овцы. Заблудившаяся коза пришла и свернулась калачиком на ее одеяле.
И все же после пятидневного путешествия она была измотана до предела. Все, чего ей хотелось, — это набить живот и отдохнуть. По крайней мере, сегодня, в отличие от предыдущих нескольких ночей, у нее была крыша.
Она легла в своем грязном платье. Закрыла глаза.
«Это моя новая жизнь,» — сказала она себе.
Она схватила одеяло и поборолась с козой за подушку.