Вечная жизнь Смерти

Сфрандзи осмотрелся. Они находились на самом верху минарета, на чердаке под конической крышей. На всем лежал толстый слой пыли, и лишь в нескольких местах остались следы – очевидно, Елена, как и они сами, вошла сюда недавно.
Елена очнулась и, опираясь о стену, поднялась на ноги. В лунном свете, льющемся сквозь окно, ее растрепанные волосы сияли, как серебряный нимб. Широко раскрытые глаза смотрели в одну точку. С трудом ей удалось отрешиться от наваждения, но затем она снова закрыла глаза, будто стараясь вернуться в прерванный сон.
– Что ты здесь делаешь? – закричал на нее Сфрандзи.
– Я… Я не могу войти туда.
– Куда?
Не открывая глаз, будто не желая расставаться с воспоминаниями – так ребенок цепляется за любимую игрушку, – она проговорила:
– Там так просторно… Так уютно…
Она открыла глаза и осмотрелась в ужасе:
– А здесь… здесь как в гробу! Что внутри минарета, что снаружи… Мне надо туда!
– Ты выполнила задание?
– Подождите! – Елена осенила себя крестным знамением. – Подождите!
Сфрандзи указал на окно:
– Слишком поздно.
На людей навалилась какофония звуков. Если прислушаться, они исходили из двух мест.
Одна волна шума пришла из-за стен. Мехмед II решил завтра брать город штурмом. А сейчас молодой султан разъезжал по лагерю и провозглашал, что лично ему нужен только город: солдаты могут забирать себе и женщин, и золото Константинополя. После захвата города у них будет три дня на грабеж. Воины громко радовались, их голоса смешивались со звуками фанфар и барабанов, еще больше подогревающих веселье. Праздничный шум из турецкого лагеря, а также дым и искры многочисленных костров плотным гибельным приливом накрыли Константинополь.
А другая волна шума, тихого и печального, шла изнутри города. Все горожане собрались в Софийском соборе, чтобы принять участие в последней мессе. Ничего подобного раньше не случалось в истории христианства и не случится в будущем. Под звуки торжественных гимнов, в тусклом сиянии свечей император Византии, патриарх Константинополя, православные с Востока и католики из Италии, солдаты в доспехах, торговцы и моряки из Венеции и Генуи и бесчисленные толпы простого народа пришли к Богу, чтобы приготовиться к последнему в их жизни сражению.
Сфрандзи понял, что его попытка не удалась. Вероятно, Елена была талантливой лгуньей и никакой магией не владела – он предпочитал это объяснение всем прочим. Но возможен и другой вариант: Елена умела колдовать, но перешла на сторону Мехмеда II, и он дал ей другое задание.
И в самом деле, что могла ей предложить разваливающаяся на глазах Византийская империя? Император пообещал сделать ее святой, но вряд ли сдержал бы слово. Ни Константинополь, ни Рим не объявили бы ведьму-потаскуху святой. Да, скорее всего, она вернулась от султана с новым списком жертв: Константин и он сам, Сфрандзи.
Разве не это произошло с Орбаном, инженером из Венгрии? Он пришел к Константину, принес чертежи огромных пушек – но у императора не нашлось денег ни на оплату его труда, ни на постройку исполинских орудий. Тогда Орбан отправился к Мехмеду II. Ежедневные бомбардировки служили постоянным напоминанием о его предательстве.
Сфрандзи бросил взгляд на свою ищейку. Тот немедленно выхватил меч и всадил его в грудь Елены. Меч пронзил женщину насквозь и намертво застрял в расщелине между камнями стены. Убийца потянул за рукоятку своего оружия, но оно даже не шевельнулось. Елена ухватилась за эфес; соглядатай отпустил меч, боясь прикоснуться к ведьме.
Сфрандзи и его люди ушли.
Во время казни Елена не проронила ни звука. Постепенно голова женщины бессильно поникла, покинув столб лунного света, и серебристый нимб ее волос угас. Лунные лучи высвечивали на темном полу башни небольшой квадрат. По нему, будто тонкая черная змейка, полз ручеек крови.
Перед началом великого сражения смолкли все звуки – и снаружи города, и внутри. Восточная Римская империя встречала свой последний день на Земле, на границе Европы и Азии, между морем и сушей.
На втором этаже минарета умерла колдунья, пригвожденная мечом к стене. Наверное, она была единственной настоящей колдуньей за всю историю человечества. К сожалению, десять часов назад недолгой эпохе магии тоже настал конец.
 
Эпоха магии началась в четыре часа дня 3 мая 1453 года, когда фрагмент многомерного пространства пересек орбиту Земли. Эпоха закончилась в девять часов вечера 28 мая 1453 года, когда фрагмент оставил Землю позади. Прошло двадцать пять дней и пять часов, и все вернулось на круги своя.
Вечером 29 мая турки захватили Константинополь.
Когда кровопролитная битва уже подходила к неизбежному концу, Константин, стоя перед наступающим морем врагов, вскричал: «Город пал, а я все еще жив!» Потом он сорвал с себя императорские одежды, выхватил меч и ринулся в бой. Его серебряные латы блеснули на мгновение, будто фольга, брошенная в темно-красную кислоту, и пропали.
Пройдет много лет, прежде чем люди поймут историческую значимость падения Константинополя. Для большинства это событие отметило последний вздох Римской империи. Византия, тысячелетний след колесницы древнего Рима, многие годы жила богато, но понемногу колея заросла и богатства истаяли, как испаряется лужа воды под жарким солнцем. В давние времена гордые римляне насвистывали песенки, нежась в своих величественных термах, уверенные, что их империя, как и гранит их бассейнов, будет существовать вечно.
Но ничто не вечно под луной. Всему рано или поздно приходит конец. Абсолютно всему.
 
Эра Кризиса, год 1-й
 
Режим жизни
 
Ян Дун жаждала спасения, но знала, что надежды нет.
Она стояла на балконе последнего этажа центра управления и обводила взглядом замерший без дела ускоритель элементарных частиц. Отсюда она видела сооружение целиком, все двадцать километров его окружности. Отходя от традиции, кольцо ускорителя разместили не в подземном туннеле, а в наземной бетонной трубе. Под лучами заходящего солнца оно казалось огромной точкой [4].
Конец чего означает эта точка? Будем надеяться, что лишь конец физики.
Раньше Ян Дун верила, что, даже если в жизни и мире порой бывают недостатки, и в микроскопически малом, и в астрономически большом масштабе все оставалось прекрасно и гармонично. Наш повседневный мир – не более чем пена на поверхности безупречного океана фундаментальной реальности. А теперь оказалось, что мир – это просто красивая обертка. Микрокосм внутри нее и макрокосм снаружи куда более безобразны и хаотичны, чем обертка.
Даже подумать страшно.
Было бы легче, если бы она не беспокоилась о подобных вещах. Если бы выбрала карьеру подальше от физики, вышла замуж, завела детей и жила самой обычной, мирной жизнью, как миллионы других женщин. Но, конечно, для нее такое существование было бы полужизнью.
Ян Дун тревожило кое-что еще – ее мать, Е Вэньцзе. Однажды, совершенно случайно, Ян Дун обнаружила на компьютере матери несколько тщательно зашифрованных сообщений. Они пробудили в Ян Дун жгучее любопытство.
Подобно многим пожилым людям, Е Вэньцзе слабо разбиралась, как действует компьютер. Она просто удалила расшифрованные документы вместо педантичного затирания их текста. Она и понятия не имела, что удаленные документы можно легко восстановить даже после форматирования жесткого диска.
Впервые в жизни Ян Дун что-то скрыла от своей матери. Она тайком восстановила удаленные документы. Ей понадобилось несколько дней, чтобы их прочитать. Так она узнала о Трисолярисе и о секрете, который хранили инопланетяне и Е Вэньцзе.
Ян Дун словно громом поразило. Ее мать, человек, которому она доверялась бо́льшую часть своей жизни, оказалась совершенно чужой, причем настолько, что она и вообразить не могла! Ян Дун не решилась вызвать мать на разговор – и никогда не решится, потому что, как только она задаст ей вопрос, образ матери в ее душе переменится полностью и навсегда. Лучше делать вид, что ничего не произошло, что Е Вэньцзе такая же, как раньше, и жить по-старому. Конечно, Ян сочла бы такую жизнь полужизнью.