Измена. Ты меня никогда не любил (СИ)

— Ромулик, хай! — Мне пиздец.
Оля, с которой я уже как-то был в этом ресторане, прижимает мое ухо к своим накачанным дыням и обдает удушливым парфюмом. Эта дрянь похлеще дихлофоса. Тараканам точно пиздец. Мне гарантированно тоже. Эх, Оля-Оля, не могла ты не показываться мне на глаза, мы ж со всем еще в прошлый раз разобрались.
— Ром, ты в тот раз забыл перчатки. — Сука, как джин достает из своей сумки мои кожаные рукавицы.
Ты, блять, с собой носила их все это время?
— Оль, тебя там, кажется, звали, —веду башкой в рандомную сторону и стягиваю с себя ее руки.
— Я Олеся, — надувает накачанные губы, хотя куда уж больше.
— А я как сказал?
— Оля.
— Тебе послышалось.
— Урод, — шипит девушка и сваливает.
Смотрю на Аделию, которая белее мела. В ее глазах слезы и лютая ненависть ко мне. Прости, детка… И как тебе объяснить, что не было тогда с ней ничего? Хотел, каюсь, но не смог. Что-то тогда пошло не так. И объяснять нет смысла — не поверит.
— Деля, — тяну руки к ней, и она отшатывается от меня, как от прокаженного.
— Ненавижу тебя, — шипит.
Слезы стекают по ее лицу, а хватаюсь за гудящую башку. Су-ка-а-а. Проеб на проебе…
Деля подрывается, но я опережаю ее и удерживаю за руки. Сжимаю несильно, но так, чтобы она не могла вырваться.
— Убери от меня руки! Меня тошнит от тебя и твоих баб!
Шатается, едва не падает, но я успеваю подхватить ее. Деля воет, как будто я делаю ей больно. А что, разве это не так?
— Не трогай меня! — шепчет зло. — Никита, уведи меня отсюда, пожалуйста.
Никита плечом отодвигает меня, и я впервые не сопротивляюсь, потому что понимаю — бесполезно. Мы сейчас толком не поговорим, я только перегну палку.
— Ну ты и наворотил… — он растерянно поджимает губы и забирает из моих рук мою жену.
А то я, блять, не знаю.
Глава 18. Ужасный кофе
Аделия
Не зря я не хотела идти в это туда. Если бы знала, что Никита приведет меня в ресторан, в котором я видела мужа с другой, — отказалась бы.
В любом случае это уже не важно.
— Аделия, прошу тебя, надень шубу! Ты заболеешь!
Вырываюсь из рук Никиты и прислоняюсь к холодной стене.
Снова пошел снег. Сыплет сверху на укладку, с которой я долго провозилась. Кудряшки, намокая, вытягиваются, не оставляя от красот и лоска почти ничего.
Стараюсь дышать глубоко, потому что мне очень плохо сразу по всем фронтам. Голова кружится, зубы стучат. Я не могу понять, жарко мне или холодно. Живот скручивает таким болезненным узлом, что слезы из глаз. Или плачу я по другому поводу? Конечно, по другому, иначе и быть не может.
Едва я увидела эту блондинку, сразу вспомнила тот день, когда стояла так близко от своего мужа и его любовницы. Смотрела на них расфокусировано. Тогда мне было безумно больно. Но сейчас еще больнее.
Почему?
Потому что, дура, слушала его. Наивная идиотка, которая поверила ему. Что нужна, что он дорожит мной. Чушь все это. Волков любит только себя и свои потребности.
Никита насильно надевает на меня шубу, как безвольной кукле вставляя руки в рукава. Не сопротивляюсь. Мне сейчас действительно нужна помощь. Иначе просто упаду в сугроб и потеряю сознание.
Босс заботливо застегивает на мне пуговицы и надевает капюшон. Все это время на его лице хмурая и задумчивая гримаса. Он окидывает меня внимательным взглядом, молча притягивает к себе и помогает идти.
Ноги непослушные, проблем добавляют высокие каблуки и скользкий тротуар, но Никита держит меня крепко, поэтому я не боюсь упасть.
Он отводит меня к скверу недалеко от ресторана и помогает сесть на лавочку, сам присаживается рядом. Параллельно вызывает такси, а я устало прикрываю глаза и опускаю голову на его плечо.
— Спасибо тебе, Никит,—- произношу тихо.
Голос слабый, единственное мое желание — это залезть под одеяло и проснуться через год, когда уже все переболит, когда не будет тревог и слез.
— Как ты себя чувствуешь?
— Бывало и лучше, — даже выдаю вялую улыбку.
— Рома изменил тебе? — Разрешения задать личный вопрос не просит.
 
Да и с чего бы? Он видел достаточно неприглядного в моей жизни, так что смысла джентельменствовать нет.
— Угу. Только во множественном числе.
— Откуда ты знаешь?
Поднимаю голову и заглядываю в глаза Никиты, в которых полно сострадания:
— Женщина всегда такое чувствует. Это заметно в общении, в запахах, в касаниях. Я уже молчу про странные телефонные разговоры, ночные собрания и следы чужой помады на воротнике рубашки.
Молчим. Каждый смотрит прямо перед собой. Границы стерлись, теперь ни о каком разделении личного и рабочего речи быть не может. Все это переплелось так плотно, что не растянуть по сторонам.
— Ты изменял когда-нибудь? — спрашиваю едва слышно и поворачиваю голову.
Никита смотрит на меня, читаю выражение его глаз. В них столько печали, что ответ на поверхности.
— Не отвечай. Прости.
— Мне изменяли, — отвечает неожиданно. — Во множественном числе.
Ахаю от удивления:
— Как можно тебе изменять?! — какой идиоткой надо быть, чтобы профукать такого мужчину?
Да Никита же каменная стена, нерушимая. Я бы много отдала, чтобы вытравить из своего сердца любовь к Роме и освободить место для новой любви к своему боссу.
— Я тоже удивляюсь, как можно изменять тебе, — хмыкает.
— Брось, — отмахиваюсь. — Не идеализируй меня.
— Кто сказал, что я идеализирую? — вскидывает брови. — Ты совсем не идеальна!
— Эй!
Смеемся, я медленно расслабляюсь.
— Ну ладно. Внешне ты идеал. Красивая. С правильными чертами лица. Настоящая девушка с обложки. Но это же только картинка. А там, внутри, у тебя столько всего, Дель. Ты добрая и отзывчивая. Умная и открытая. Милая, нежная. Забывчивая, мнительная, упрямая.
— Да что ты такое говоришь?! — ахаю и начинаю смеяться еще сильнее.
— А еще ты готовишь ужасный кофе, — улыбаясь, качает головой.
— Это потому что я больше люблю чай. Подожди! Но почему ты не говорил мне раньше?!
Никита пожимает плечами и разводит руки:
— Я готов потерпеть невкусный кофе ради твоей улыбки.
— Льстец, — хмыкаю.
— Могу себе позволить. У нас, вообще-то, свидание.
Приезжает такси, и мы отправляемся домой. У моей квартиры замираем. Мне не хочется отпускать Никиту.
— Зайдешь? — спрашиваю и чувствую, как гулко у меня бьется сердце.
— С удовольствием, — отвечает Никита севшим голосом, проходит в квартиру и закрывает за нами дверь.
Глава 19. Не поможет
Аделия
— Никит, ты не против, если я переоденусь? А то что-то до сих пор согреться не могу.
Губыу меня синие и до сих пор дрожат, хотя в квартире достаточно тепло.
— Конечно, Дель. Я пока, с твоего позволения, приготовлю чай.
— Спасибо!
Бегу переодеваться. Снимаю тонкое шифоновое платье, чулки и надеваю теплые домашние брюки и свитер. Вот так-то лучше. Замираю, разглядывая себя в зеркале. На щеках появился румянец. Глаза немного красные от слез. Отхожу на несколько шагов назад и смотрю на себя в зеркале.
Я изменилась. Помимо смены имиджа немного похудела. Но всему виной новый образ жизни, вечная спешка и нервы.
Возвращаюсь в кухню и замираю, разглядывая картину перед глазами.
Никита с закатанными рукавами белоснежной рубашки стоит у плиты. Руки рельефные, с четко выделяющимися толстыми венами. На его плече висит белое полотенце. По всей кухне витает потрясающий аромат жареного мяса.
Мой босс, не замечая меня, переворачивает стейк на сковороде и поливает его маслом. В ногах Никиты Базилио наворачивает восьмеркой круги, мяукая и выпрашивая лакомство.
Никита отрезает кусочек стейка, дует на него, пробует мясо губами, а после скармливает сходящему с ума коту.
Я даже моргаю несколько раз, потому что картина это… нечто.
А Никита… ВАУ!