Кочевники (СИ)
— Что ты сюда добавил? — полюбопытствовал Улукбек. И рукой приказал воинам, что стояли у двери остановиться. Те уже хотели схватить астронома, подозревая, что тот решил отравить правителя.
— Корень женьшеня и плод растения, плодами напоминающего мандарин. Или тебе не нравится, хан?
— Да нет, отчего же напиток хорош. — Он вновь сделал глоток, затем взглянул на китайца и спросил: — Так все же, что ты думаешь по поводу решения духов предков?
Ван Тие Мин поставил чашку на стол. Встал и подошел к окну. Приподняв занавеску, в комнату ворвался легкий ветерок, и помещение наполнилось перезвоном.
— Если духи и существует, — проговорил китаец, — то, по крайней мере, злых здесь нет, а в добрые обычно… — китаец задумался. — Мне трудно судить об их решениях. Вполне возможно они видят в будущее куда дальше нас с тобой. И если духи считают, что править должен планетой сын кочевника, то так тому и быть. Небеса тому свидетели.
Хан тяжело вздохнул. Допил чай и поставил чашку на стол.
— Может еще?
— Достаточно, — проговорил хан.
Правитель встал и подошел к Ван Тие Мину. Коснулся его плеча рукой.
— Там, — он указал вверх, — демоны, здесь, — перст был устремлен в сторону городских улиц — Ченгезиты. И это наша земля и только мы, а не они имеем ей распоряжаться. Мы гордый народ и у нас свои принципы.
— У каждого народа свои принципы, — молвил китаец, — у китайцев свои, у арабов свои, у народов, что планете наших предков, свои.
— Я слышал, от брата своего Шахруха, что ты знаешь, как выглядит наша планета?
— Это сильно сказано, хан.
— Сильно?
— Я могу догадываться, как выглядит она, ориентируясь только по звездам, двум лунам да по нашей Юлдуз. Но твердо сказать не могу, хотя однажды, когда была жаркая погода, я спал на балконе…
Хан вздрогнул. Обычно он не верил в то, что снится, но бывало, прислушивался, примечал и отмечал про себя, что многое увиденное им во сне потом происходило на самом деле. Даже тогда когда перед Курултаем ему приснилось сновидение, он не предал этому особого значения. А ведь в грезах ему привиделось, что стоят они с сыновьями по разную сторону Судзи, причем возле него маленький мальчик. Так что при упоминании сна хан Улукбек вздрогнул.
— Говоришь сон. О чем он?
— Я спал на балконе, хан, — продолжал между тем астроном, словно не услышав вопроса, — и снился мне сон, словно парю я над планетой, но не как птица в облаках. — Астроном попытался подобрать слова, но, увы, ничего подходящего не находилось. — Парю, — повторил он, — за пределами нашей планеты. И вижу ее перед собой, как сейчас тебя, хан.
— И какая она, астроном? Я приказываю — говори!
— Круглая, как шар. Но я не уверен, хан, что она на самом деле такая. Это может быть только сон…
— Или ведение, — пробормотал правитель, — посланное духами предков. Когда тебе он привиделся?
— Так лет этак пять прошло…
— И ты молчал?
— Так меня об этом никто не спрашивал. И сейчас бы говорить не стал, если бы ты, Великий хан, об этом не спросил.
В эту ночь хан предпочел спать один. Как ни старались министры навязать ему любовниц, отказался. Все обдумывал слова астронома. Пытался осмыслить сказанное, даже не заметил, как уснул. Проснулся, хотя Улукбек в этом уверен не был от того, что амулет на его груди стал нагреваться. Схватил и со всей силы швырнул. Тот ударился об стену и упал. Правитель выругался, поняв, что поступили опрометчиво, но было поздно. У стены скользнула тень и медленно начала приобретать знакомые очертания. Из ничего возник отец — хан Бяслан. Он был таким, каким его помнил Улукбек, в золотом архалуке, на ногах коричневые сапоги, те самые в которых предыдущий правитель Ченгези отправился в последний путь. В руках посох, что был привязан к седлу лошадки, что везла его в Запретную зону.
— Я пришел сообщить, что скоро пробьет твой час, хан Улукбек, — проговорил Бяслан. — Ты должен собираться в дальнюю дорогу.
— Уже?
— Уже.
Улукбек тяжело вздохнул. Он больше всего боялся, что наступит именно этот момент. Ожидал, что сообщение принесет кто угодно, но никак уж не отец. Да вот только духи решили, что столь ответственная миссия должна быть поручена хану Бяслану. Неожиданно для самого себя, Улукбек вдруг подумал, что может быть, когда настанет срок Едугея, именно ему придется сообщить о приближающейся смерти.
— Я думал… — прошептал он, но Бяслан не дал договорить:
— Едугея дождется твой сын, — отец прошептал имя, но Улукбек его не расслышал, а переспросить побоялся. — Так что подготовь людей, с которыми ты отправишься в путь.
— Их должен выбрать я сам?
— Да, кроме одного человека. Его ты должен взять в любом случае.
Улукбек попытался просчитать вариант, кто это может быть, но ничего так на ум и не пришло. Он вопросительно взглянул на отца.
— Суйбаши Шахрух.
Выбор был неожиданным. Хану казалось, что тот еще достаточно молод, чтобы готовиться к последнему в своей жизни походу и вполне мог бы пригодится Едугею, как талантливый полководец, но, увы, духи считали по-другому.
— Хорошо, пусть будет, как будет, — вздохнул Улукбек.
— Вот и хорошо. Узнаю своего сына. Ты не изменился с того момента, как мы с тобой расстались.
Тут хан Бяслан заметил вопрошающий взгляд Улукбека.
— Тебя что-то тревожит? — спросил он.
— Почему сын кочевника?
— Ты имеешь в виду Едугея? — уточнил Бяслан, словно кроме сына Кайрат-бека была еще другая кандидатура на ханский трон? А может быть, в планах предков был еще один простой кочевник?
— Его, — прошептал хан Улукбек.
— А тебе, не все ли равно?
— Нет. Мне обидно, что планету после меня унаследуют не мои дети.
Бяслан рассмеялся. Старческий смех, больше похожий на хрип, заставил Великого хана вздрогнуть.
— Ты сам виноват, Улукбек, — проговорил отец.
— Я?
— Да ты! Мы же предупреждали тебя столько раз…
Хан сделал вид, что с высказыванием согласен, хотя сам точно знал, такого никогда не было. Если только те, Улукбек попытался обелить предков, не говорили иносказательно. Тогда в этом случае действительно только он сам виноват, что не понял смысла.
— Но почему он?
— Тебе не достаточно того ответа, что я дал, Улукбек.
— Боюсь, что нет!
— Хорошо. Так и быть. Мы считаем, и дервиш Ширэ Джиладкан не раз тебе говорил, что твои дети не способны сплотить кочевников против надвигающейся войны. Только третий, фраза иносказательная, — пояснил Бяслан, — поданный с нашей воли способен объединить три улуса. А почему именно Едугей, — старик задумался, — скажем, так: Так сложились звезды!
Что это значило, Улукбек не знал, и при случае решил поинтересоваться у астронома. Может действительно в небе произошло, что-то необычное.
— Ты уже был у оружейников? — поинтересовался Бяслан.
— Нет.
— Значит, не знаешь, какое оружие сейчас пытаются создать те, чтобы остановить демонов зла?
— У нас есть оружие, у нас есть…
— У вас есть кони, — перебил его старик, — у вас есть карахомы, караджаду и карамук (последнее слово было незнакомо Улукбеку, и тот сделал вывод, что предок имеет ввиду нечто ему не известное, но в тех же приграничных с Запретными землями Ургами, оно вполне могло и существовать), но все это неспособно задержать демонов. Неспособно!
Старик замолчал и вдруг образ его начал рассеиваться.
— Стой! — Взмолился Улукбек.
— Что-то еще?
— Ченгези действительно круглая, отец?
— Да, Улукбек. Это так.
С этими словами образ растворился. Великого хана, словно кто-то толкнул, и он упал на кровать. Сразу же погрузился в сон, а когда утром проснулся, то обнаружил амулет вновь на своей шее.
Беклербек явно нервничал. Вот уже второй день, как хан Улукбек ходил мрачнее тучи. О чем-то думал, а под вечер вызвал к себе и сообщил, что хотел бы лично посмотреть, как обстоят дела с новым оружием. Опасался, что если работа идет не шатко ни валко, то именно ему и попадет в первую очередь от правителя, а ведь именно хан назначил первого министра следить за производством. Так необходимым, особенно сейчас, когда планета стояла на грани войны с демонами. Хорошо, что руководитель гильдии ремесленников араб Касим не подвел. Провел хана Улукбека в просторные помещения цехов, где кипела работа. Правитель уже пожалел, что еще никогда не бывал здесь. Тут сейчас ему было все любопытно. Оказалось, он ошибался, считая, что дарханы по старинке работают, махая, что есть мочи, по железным заготовкам молотами. За все года в промышленности удалось совершить огромный шаг вперед. Чтобы как-то облегчить свои труд ремесленники невольно, не дожидаясь, когда предки нашепчут на ушко все известные им секреты, начали постепенно улучшать условия, тем более Великий хан, через людей требовал новые диковины. Вот и появились у дарханов пневмомолоты, потом уже выяснилось, что с помощью духов воды и воздуха можно творить чудеса. Заключенные в различные приспособления они изменили мир. Подтверждением стал специальный лифт во дворце, доставлявших кочевников на самые верхние этажи.