Кочевники (СИ)

«Глупо, — подумал дервиш, — очень глупо. Лучше, когда людей, что тебя охраняют знать в лицо. Хотя с другой стороны…»
Сформулировать мысль не дал амулет. Он стал медленно нагреваться.
— Не сейчас, — прошептал нищий, — только не сейчас.
Его слова привлекли внимание тургаудов. Рука одного из них невольно потянулась к карабину, что висел у того за спиной, но он вовремя спохватился, вспомнив кто сейчас перед ними стоял.
Камень перестал греться, как только из двери появился богатур.
— Хан желает вас видеть, — проговорил тот, пропуская дервиша внутрь.
Ширэ Джиладкан вошел в просторный зал. Здесь он бывал уже не раз. Когда-то впервые его сюда привел предшественник. Старик тогда, просто сообщил хану Улукбеку, что духи предков избрали себе нового дервиша, а ему разрешили уйти в пустошь. Тогда правитель был еще молод. Он с недоверием взглянул на преемника. Тот был совсем еще мальчишкой. Уточнил у старика, а сможет ли тот? Дервиш тогда только улыбнулся.
— Или ты хан считаешь, что я не был так же юн, как и он?
Улукбек промолчал.
С тех пор он много раз бывал во дворце. Встречался с мудрецами, учеными, ханом и мастерами. Передавал им те знания, что хотели и помнили предки. Духи утверждали, когда он задал один из своих глупых вопросов, что информацией пропитана вся природа, да вот только доступна она просветленным. Под просветленными, Ширэ Джиладкан предположил, те, скорее всего, подразумевали себя. А он, дервиш, всего лишь их голос в мире живых. Тот, старик, имя его стерлось из памяти нищего со временем, утверждал, что именно духи поведали им, дервишам, о том, как сделать оружие, стреляющем огнем, более совершенным. Они подсказали, как поднимать тяжести на большую высоту. Именно духам, принадлежала идея создать самоходные тележки. Последнее уже сам дервиш, в одно из посещений города, поведал хану. Вот только правитель, почему-то отверг это. Когда Ширэ Джиладкан сообщил во время медитации это духам предков, он рассчитывал, что те разгневаются, но на удивления этого не произошло.
Старик, тот, что когда-то привел его сюда в первый раз, утверждал, что и хан, когда будучи еще ребенком, способен был общаться с духами. Без них, он никогда не стал бы тем, кем был. Вот только после того, как хан получал «ярлык», правитель напрочь забывал об этом.
Ширэ Джиладкан оглядел присутствующих. Сам хан Улукбек. Совсем старый стал, отметил он. Суйбаши Шахрух умный и умелый воин. Четыре тургауда, те стояли за троном. Дервиш поклонился, приветствуя хана.
Улукбек, хотел взмахом руки прогнать из зала суйбаши, но Ширэ Джиладкан произнес:
— Не надо. Разговор, что поручили мне духи предков, касается вас обоих.
— Хорошо, — молвил хан. Рукой предложил и дервишу и суйбаши сесть напротив трона.
Мягкая подушка. Сидеть на ней одно удовольствие, отметил дервиш. Он закрыл глаза и коснулся амулета. Камень сейчас был холоден. Вполне возможно духи уже знали, что он добрался до цели. Улукбек взглянул на нищего, ожидая, что тот начнет раскачиваться из стороны в сторону, произнося непонятные, магические слова, но этого не произошло.
— Духи предков гневаются, — произнес, не открывая глаз, Ширэ Джиладкан. — Им надоело смотреть, как потомки монголов в междоусобных войнах убивают друг друга.
Хан хотел было высказаться, но сдержался. Сейчас с ним говорил не какой-то нищий, а человек, общающийся с предками.
— Сейчас, — продолжал между тем дервиш, — когда над планетой нависла огромная и страшная угроза.
Братья переглянулись. Что за ерунду начал говорить посланец духов. А тот, не открывая глаз, произнес, словно видел их реакцию:
— Духи просят относиться к их словам, как можно серьезнее. Они сообщают, что злые демоны с небес мечтают завоевать планету, а монголов превратить в рабов.
Хан вздрогнул. Он взглянул на Шахруха. Не об этих ли мятежных временах говорил только что он?
— Но… — промямлил Улукбек. Язык словно онемел от таких новостей. — Я уже стар. И не смогу…
— Духи знают, что ты стар, великий хан Улукбек. А сыновья твои просто не способны объединить войско, против общего врага.
 
— Но что, нам делать? — хором проговорили братья.
Дервиш открыл глаза. Наваждение, появившееся на секунду, куда-то исчезло. Слова, возникавшие в голове, растворились. Он взглянул сначала на суйбаши, потом на великого хана. Улыбнулся.
— Духи сообщили мне, что дадут знак. Указывающий на того, кто будет править ханством после твоей смерти, уважаемый Улукбек. Сейчас же желательно, чтобы были посланы гонцы в улусы братьев.
— Для чего? — полюбопытствовал хан, и тут же ощутил себя дураком. Он улыбнулся: — Духи предков желают, чтобы мои сыновья прибыли сюда?
— Да, — ответил Ширэ Джиладкан. Он встал с подушки. Посмотрел на хана, причем сделал это так пристально, что Улукбека мурашки пробежали по спине. Словно смотрел на него не дервиш, а кто-то другой загадочный и таинственный. Хану даже показалось, что взгляд этот исходил откуда-то из-под одежды. — Да, — повторил нищий, — духи желают, чтобы твои сыновья, и те, кто в улусах, и те, кто живет в городе, и те, кто обитает во дворце. Собрались в одном месте. И дают на все про все тебе, хан — два месяца.
Направился и вышел в двери, никто даже не посмел остановить дервиша.
Утром Кайрат, сын Сумум-бея, выбрался из шатра. Какое-то время вглядывался в голубое, с белыми облачками, небо. Там в вышине кружили два огромных орла. Первой мыслью ягычи было то, что это знак. Сегодня должна была произойти битва между двумя ханами.
«Остаться в живых или умереть», — пронеслось в голове Кайрата.
А между тем лагерь хана Урнур проснулся. Жизнь уже била ключом. Ягычи разглядел воина из своего племени, тот присев на траву заряжал ружье. Всего пара выстрелов, но и их хватит, чтобы отправить, хотя бы, двоих к предкам. Тот почувствовал взгляд Кайрата, заулыбался, замахал рукой. Напротив него сидел еще один батыр и возился с шашкой. Чуть правее от юрты заржала кобыла, и ягычи невольно повернулся. Совсем еще молодой паренек, чуть старше сына Кайрата, возился с упряжью свой лошадки. Мимо пробежал с лаем пес.
«А он-то, откуда здесь, — подумал Кайрат, — что он здесь делает. Скоро эта идиллия закончится. Загрохочут ружья, засвистят пули, поднимется в голубое небо из-под ног лошадей пыль, и Юлдуз скроется в густом облаке».
— Ну, ты и спать, ягычи, — проговорил, похлопав его по плечу, хан Урнур. — Скоро бой, а после него у многих появится возможность отдохнуть.
Кайрат понимающе кивнул. Скоро и он может оказаться среди предков. Ягычи как-то не задумывался об этом. Да и жизнь казалась развлечением, в котором действовало только одно правило: «Если не ты, то тебя!». Раньше все было по-другому. Обычно джагуны хана Урнур налетали на стоянки других племен, тех, что принадлежали одному из соседних улусов. Подчистую вырезая всех мужчин, оставляя в живых только маленьких детей, что еще в седле ни разу не были, да женщин. Брали их в полон, уводили как можно дальше. Хан считал, что оставлять в живых воинов из чужого племени ни в коем случае нельзя. Но обычно за их смерти мстили братья Урнур. Они поступали точно так же как и хан: собирали воинов и наносили удар по такому же небольшому приграничному поселению. Кайрат был рад, что его юрты находились далеко от этих зон. Но недавно традиция вот таких маленьких набегов неожиданно закончилась. Поутру, месяца два назад, прибыл гонец от хана Мзнэра. Брат Урнур предлагал раз и навсегда выяснить отношения. Как предполагал Кайрат, тот надеялся разбить войска младшего, а самого брата, если не убить, то, по крайней мере, взять в полон.
— Иди, надевай свои доспехи, доблестный батыр Кайрат.
Ягычи поклонился и вернулся в шатер. Открыл сундук, что стоял в западной части и выложил на рядом стоящий: доспехи, шлем, а так же карахом, огнестрельное оружие, которое несколько десятков лет назад изобрели китайские мудрецы из Джучистана. Карахом был меньше в два раза, чем каражада, и мог производить десять выстрелов за один раз. Кайрат надел доспех, затем прикрепил на поясе гэрд, в который тут же запихнул палаш, что-что, а этот старый добрый меч всегда выручает в рукопашной схватке, когда пуль в карахоме не осталось. С правой стороны, за пояс запихнул гулду, железную булаву способную разнести на кусочки любой шлем. В сапог запихнул нож-хутуг. Лучше он перережет себе горло, чем сдаться в плен людям хана Мзнэр. Смерть лучшая награда для монгола, особенно если тот с собой прихватит нескольких противников. Врагами людей, из улуса хана Мзнэра, Кайрат никогда не считал. Враждуют ханы, но не воины. Но обычные военные действия братьев, ими, же и придуманные на заре правления, разжигали ненависть среди простых солдат. Ягычи опасался, что если бы не это предложение хана Мзнэра, неизвестно до чего докатилось это противостояние. Кайрат опустился на сундук и взял карахом. Проверил, хорошо ли тот заряжен. Для этого пришлось извлечь из удивительной машинки устройство, в которое вставлялись пули (так мудрецы окрестили короткие железные стрелы для карахома). Насчитал в нем штук десять и улыбнулся. Уж он-то к схватке с воинами хана Мзнэра готов. Запихнул карахом в специальный чехол, что висел рядом с гулду. Надел шлем и вышел из шатра.