Дракон по-восточному
Надежда Мамаева, Наталья Мазуркевич
Дракон по-восточному
Рассказ
Самые эффективные предварительные ласки – это удар чугунным котелком промеж глаз. Вопли, которые раздаются после этого, доставляют девушке ни с чем не сравнимое удовольствие. Особенно с учетом того, что проявивший к ней активный интерес мужик носат, горбат, лысоват и не слегка пьяноват, но при этом жаждет размножаться. Именно такой солдафон и протянул ко мне свою грязную пятерню.
– Кфлаля! – проорал он с чудовищным акцентом. Виной последнему лишь отчасти были выпитые кружки первача, принятые на грудь. Принявший на грудь мужик и трезвым-то изъяснялся через пень-колоду. Восточник, одним словом. Что с него взять? Дикарь.
Но это было бы ничего, если бы загулявший вояка не попытался напасть после своего вопля на мои тылы, применяя тактику облапывания. Я же была категорически против оккупации моих подъюбных территорий, о чем заявила ноту протеста:
– Клешни убрал, пока не вырвала и до красна не сварила!
А что, наша корчма «Карась в дерюге» славилась ухой, копчеными угрями и, конечно же, раками. Их уважали как завсегдатаи, так и пришлые. Распробовал их и недавно расквартированный в нашей деревне гарнизон.
Долина, куда приехали воины, находилась на границе с Дикими Землями, так что набеги степных орков были регулярными.
Только прибывшим клинкам императора было невдомек, что нарушение границ степняками всегда согласовывалось со старостой деревни и начальником местного гарнизона. То, что в документах именовалось набегом на имперские земли, на самом деле проходило в теплой, переходящей в горячительную, с запахом первача и чеснока, обстановке.
Дважды за луну зеленомордые жители степи забирали у старосты списки и спустя время возвращались, принося из Диких Земель требуемое. В желтых мешках обычно было съестное, в зеленых – живое, а в холстине оттенка спелой вишни – особо ценное. Но главное: какого бы цвета ни была торба – она не облагалась налогом в казну, а лишь в карман начальника гарнизона и старосты.
Все жители таким ходом дел были довольны. Капитан же каждый месяц отправлял в столицу отчет о том, как его воины доблестно отбили очередную атаку степняков, но понесли потери и поэтому остро нуждались в деньгах на восстановление форта и поднятие боевого духа.
Этот самый дух солдаты поднимали вместе с орками в нашей корчме, и тот стоял такой крепкий и сивушный, что мог вышибить слезу даже у каменного дракона.
И нас, и наших зеленых сопредельников такой безвизовый и беспошлинный расклад вполне устраивал. Не нравился он лишь императору. А что не по душе владыке – рано или поздно становится проблемой его подданных. Так вышло и у нас.
Еще седмицу назад ни мы, ни орки не подозревали, что нам грозит.
Степняки тихо-мирно возили нам все нужное, за что меж собой деревенские величали их приносителями. А что, они и правда приносили: нам – обоюдную выгоду, а казне – убыток. Последний-то и стал причиной императорского внимания. А поскольку владыка был комбинатором почище капитана со старостой, то решил укрепить отношения с одними соседями и устрашить других. Чужими руками.
Как? Да очень просто.
Были рядом две империи, великие и воинственные, и, случись между ними размолвка, неизвестно, на чьей бы стороне была победа, поэтому они предпочитали дружить. А дипломаты обеих сторон заверяли друг друга в добрососедстве, и дозаверялись до того, что подписали договор о совместных учения. Поначалу на оные съезжались обе армии, но шло время, правители менялись, а коллективные выезды двух армий на природу обходились казне и восточников, и срединников очень дорого. Так что спустя два века на именовавшиеся совместными учениями походы отправляли по полсотни воинов с каждой стороны под командованием боевого мага. В этот раз трудовую повинность отбывал (а заодно и руководил сборным корпусом) офицер из восточников.
Ему-то наш император и поручил не махать мечами впустую, а укрепить союзный дух на границе с Дикими Землями. Так сказать, уложил два трупа в один гроб. И ритуальные учения провел, и границу зачистил. А главное – без дополнительных трат из казны.
С высоты владыческого трона это, может, и выглядело хорошей идеей, но нам со своих табуреток в корчме расклад не нравился совершенно. Только кто нас, подгорничан, об этом спрашивал!
В один ясный жаркий денек вдалеке на тракте поднялось облачко пыли, а спустя совсем немного времени из этого серого тумана показались наши неприятности. В грязных плащах, на уставших лошадях и с бранью в глазах.
Прибывшая в нашу деревню сотня была вооружена до зубов. В основном – ненавистью. Впрочем, мечи с арбалетами тоже имелись.
Злость солдат была понятна: под палящим солнцем протащиться через полторы империи ради учений, которые уже давно перешли в разряд ритуальных плясок… А уж мы-то как были злы! Такой план накрылся малым войском! Надо ли говорить, что на постой солдат пускали крайне неохотно.
Видя это, сотник приказал своим воинам наладить отношения с деревенскими. Ну, служивые и налажали от души. Нет, сманенные на сеновал девки были всем довольны, а вот их отцы и братья – нет. Дело дошло бы до вил и мечей, не вмешайся боевой маг и староста. После этого солдаты улучшать демографию Подгорницы перестали и погрустнели. Ненадолго. На смену девицам пришел гномий первач.
И сейчас один служивый, во хмелю, решил, что приказ ему не указ. Подумаешь, одной задранной юбкой будет больше. Вот только эта юбка была моя. А я сама – против сомнительных предварительных ласк в исполнении восточника. Потому решила мягко намекнуть ему на твердость своего характера. Чугунным котелком промеж глаз. Тот я как раз несла с опустевшего стола.
Сегодня Рушка, подавальщица, отпросилась пораньше, и я не помогала матери на кухне, а сновала по залу, когда чья-то пятерня схватила меня. Я, как честная девушка, предупредила о последствиях и подкрепила слова ударом. Гулкий звук разнесся по залу, когда котелок встретился со лбом.
«Бу-у-ум-м-м» пронеслось эхом.
После чего от природы и так неширокие, да еще и заплывшие во хмелю глаза восточника расширились, налились кровью. Зато руки он от меня убрал, правда, лишь для того, чтобы сжать их в кулаки. Служивый поднялся со своего места, покачиваясь, и проревел, занося руку для удара:
– Нап…дыть… да я… Хаугди де жаншь во а ни…
Фразу на дикой смеси восточного и срединного языков с чудовищным винным акцентом он договорить не успел. Я организовала повторную встречу котелков – чугунного и воинского – на высшем уровне!
А что? Мужик от горячительного распалился, ему стало так жарко, что нужно было охладиться, а у меня веера под рукой не оказалось. Вот и обошлась подручными средствами для оказания первой охлаждающей помощи по всем правилам кодекса вышибал.
С последним, к слову, я была отлично знакома, ведь была дочерью корчмаря. А папа не только знал, как встречать дорогих гостей, но и как выпроваживать из зала захмелевших буянов.
Кстати, отец и меня кое-каким приемам научил, ведь он считал, что для девушки нет лучшего способа уложить ухажера к своим ногам, чем хорошо поставить ей удар.
Вот и сейчас я убедилась: папа был прав.
Вояка, после того как я его огрела, осоловело замотал башкой, невидящим взглядом обвел зал и заплетающимся языком выдал:
– Куагуо лиао…
А затем по пьяной дуге двинулся к выходу с целеустремленностью тарана. В дверной проем он вписался не иначе как при помощи провидения и пульсаром устремился к луже, что была перед крыльцом. Чавкающий звук завершил нелегкий путь любителя возлияний.
Порося, рывшая носом грязь рядом со ступенями, приветственно хрюкнула прилегшему в лужу мужику.
Картину «Восточник, хавронья и пузыри» я лицезрела с порога, когда вышла посмотреть не загораживает ли тело проход в корчму. В принципе, лег пьянчуга удачно, как раз мостком через лужу, а главное: его башка не нырнула целиком в грязь, так что нос был выше жижи и выдувал сейчас по той пузыри.