"Военные приключения-2". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)
Сажин понял эту улыбку по-своему.
— Улыбаешься... Ничего не поделаешь. Пришлось снова в милицию идти. Не берут меня на фронт. Стар стал Порфирий Сажин.
— Здесь дел тоже много, — серьезно сказал Володя. — Тоже не на перинах прохлаждаетесь.
— Это точно... — вздохнул Сажин.
Первый, кого увидел Володя в доме Порфирия Николаевича, был Новгородский. Как ни удивительно было увидеть капитана в чистой, уютной горнице, но то был он. Одетый в штатское, Новгородский сидел за парадным хозяйским столом и что-то записывал в блокнот. Взглянув на вошедших, капитан дружелюбно улыбнулся, обнажая красивые белые зубы, и, будто это он был хозяином дома, радушно сказал:
— Добро пожаловать!
Жена Сажина быстро накрыла на стол и куда-то ушла. Сажин запер за ней дверь и стал раздеваться. Новгородский позавидовал его добротному полушубку:
— Красота-то какая! И где вы такой отхватили?
— В управлении. Выторговал десять полушубков, двадцать пар валенок и четырех инвалидов.
Новгородский рассмеялся:
— Ну и как эти инвалиды?
— Да ничего ребята. Поартачились немного, да куда денешься. Края ихние оккупированы. Осваиваются. Все четверо до войны на оперативной работе были.
— Вам повезло.
— Да. Повезло, — совершенно серьезно согласился Сажин.
За ужином, с аппетитом похрустывая квашеной капустой, Новгородский будничным голосом сказал:
— Ну, рассказывайте, лейтенант, как встретили вас в родных пенатах?
— Да ничего встретили... — Володя покосился на Сажина.
— Рассказывайте, рассказывайте, — подбодрил его Новгородский. — Тут посторонних нет.
Володя еще раз, уже с удивлением, посмотрел на хозяина дома и стал рассказывать.
— Так-с... — раздумчиво проговорил капитан, когда он кончил. — Очень хорошо. Значит, опьянели?
— Да. Как-то нехорошо получилось...
— Наоборот. Очень хорошо, — оживился капитан. — Очень. А что за человек Мокшин?
— Не знаю. Участковый геолог в партии Вознякова. С виду парень хороший. Простой.
— Так-с... Он о чем-нибудь вас спрашивал?
— Нет. Спросил только о ранении.
— Ага. — Новгородский что-то решил. — Все равно. Проверьте его. Просмотрите повнимательней вещи. Обратите внимание, с кем он переписывается.
— Хорошо, — сказал Володя, хотя приказание капитана ему очень не понравилось.
— Наведите о нем справки у Вознякова. Только осторожно, — продолжал Новгородский.
— У Вознякова?
— Да. В своей работе вы должны исходить из того, что начальник партии надежный во всех отношениях человек, — твердо сказал Новгородский. — От этого и пляшите.
— Хорошо.
— Теперь вот что... — Новгородский переглянулся с Сажиным. — Мы тут побеседовали и решили, что вам надо кого-то привлечь себе в помощь. Самое главное — выяснить, кто брал лошадь вечером второго декабря. Это весьма важное обстоятельство. Оно прояснит нам все.
— Да, — согласился Володя.
— Самому вам выяснением этого факта заниматься не следует. Расшифруете себя.
— Конечно.
— Следователям милиции при опросе работников партии выяснить сию деталь пока не удалось. Тут нужен местный житель. Не знаете, кто бы мог помочь нам распутать эту загадку?
— Не знаю, — подумав, честно признался Володя. — Я в последние годы бывал в селе только наездами.
— А ваш отец? Ему ведь можно доверять?
— Конечно. Он же...
— Решено, — твердо сказал Новгородский. — Всего ему говорить не обязательно, а задание дайте.
— Задание? — изумился Володя.
Сама мысль, что он должен командовать своим властным отцом, была смешной, неожиданной.
— Да. Задание. Он ведь бывший чапаевец, военный человек?
— Да.
— Вот и командуйте. Ваш отец военную дисциплину должен понимать.
— Попробую, — с откровенным сомнением сказал Володя.
Сажин с Новгородским переглянулись, рассмеялись.
«Не доверяет. Не надеется, — огорченно думал Володя о Новгородском, покидая уютный дом Сажина. — На второй день проверять приехал. Будто я мальчишка. Подожди, капитан, ты еще узнаешь Володьку Огнищева!»
Думая так, Володя если и ошибался, то не совсем. Новгородский действительно беспокоился за исход операции, в которой главнейшая роль отводилась Огнищеву. Но приехал он в Медведёвку не только для того, чтобы еще раз убедиться в надежности молодого геолога. Новгородский приехал с лейтенантом Клюевым и работником военной цензуры. Военного цензора он попросил самым тщательным образом просматривать всю переписку работников геологической партии. Устроить Клюева удалось быстро, и капитан воспользовался возможностью ознакомиться с результатами следствия.
Результаты эти были малоутешительны. Выяснить главное — кто из работников партии отсутствовал вечером второго декабря — следователю еще не удалось. Новгородский понимал, как Задорина стеснена в своих действиях инструкциями Сажина, что очень ограничивало возможности следствия, но решил пока ничего в принятых решениях не менять. Сама по себе работа следователя давала плоды. У счетовода партии сохранилась копия авансового отчета и расписка Николашина, что подтвердило полную невиновность Вознякова. Хотя Новгородский ни на минуту не сомневался в честности начальника партии, ему было приятно окончательно убедиться в этом. Задорина скрупулезно проверила документальную сторону дела и путем опроса работников подтвердила подлинность копии авансового отчета, имевшейся у предусмотрительного счетовода. Ни один из работников партии не оспорил ранее полученных сумм и не отказался подписаться в дубликатах денежных документов.
А Стародубцев капитана огорчил. Лихой рубака не умел справляться со своим прямолинейным характером. Он действовал чересчур открыто, а это никак не входило в расчеты Новгородского. Правда, Стародубцев добросовестно обследовал кернохранилище и точно установил, что никакого взлома не было. В сарай проникли через дверь, открыв замок ключом. Никаких заметных следов преступники не оставили, так как земляной пол кернохранилища с осени хранил отпечатки десятков пар ног. Стародубцев старался. Он проявлял такое рвение и старательность, что превзошел все ожидания. Артиллерист явно спешил рассчитаться с так неожиданно свалившимися на него делами, чтобы поскорее вернуться на фронт.
Новгородский не мог без улыбки вспоминать, какое изумление отобразилось на лице бравого артиллериста, когда тот впервые оказался в его кабинете. Стародубцев даже простовато приоткрыл рот от удивления, узнав в Новгородском своего госпитального гостя. Тем не менее он быстро пришел в себя и спросил, что, в конце концов, от него хотят. Новгородский не заставил долго ждать. Пояснил суть дела и сказал, что ему, Стародубцеву, как бывшему геологу, поручается под видом следователя уголовного розыска прибыть в поисковую партию и выявить преступника. Рассказывая подробности происшествия, Новгородский дал понять, что причастность начальника партии к преступлению очевидна, и потребовал от артиллериста добыть доказательства этой причастности.
Стародубцев не усомнился в подозрениях капитана. Он твердо верил, что фашисты способны на любую подлость, хитрость, и тут же в кабинете поклялся задушить фашистскую гниду своими руками. Новгородскому потребовалось много времени, чтобы внушить Стародубцеву, что этого делать не следует, что надо быть весьма осторожным. Артиллерист крайне неохотно пообещал выполнить все указания в точности.
И все же Стародубцев переигрывал. Он действовал слишком неприкрыто, и враг мог понять, что это лицо подставное, второстепенное, действующее для отвлечения внимания. Новгородскому пришлось вызвать к себе неудачливого «следователя».
Разговор происходил на квартире у Сажина, после того как ушел Огнищев.
— Мне не нравится ваша неосторожность, — напрямик сказал Новгородский. — Действуя так, вы испортите все дело.
— Я и так стараюсь, — простуженно просипел Стародубцев. — Не знаю, как еще можно сдерживаться, когда тут вот кипит! — Он постукал себя увесистым кулаком в грудь. — И так слишком миндальничаем с этим... как это сказать... — Артиллерист свирепо сморщился, выбирая выражение похлеще.