Рождественский поезд

— Все меняется. — Слова вышли более резкими, чем Алекс хотел, но это была правда. Даже если она кому-то не нравится.
Уголки рта Шеннон опустились, и мягкий отблеск воспоминания исчез из ее глаз.
— Знаю. Это урок, который я получила, когда была не намного старше Джереми. Но мои дедушка с бабушкой все еще живут в том доме… Правда, Кейн хочет построить для них современный дом со всеми удобствами — или в Ирландии, или здесь, в штате Вашингтон.
Алекс приблизился к ней.
— Они отказались?
— Да. Поколения Скэнлонов выросли там, и они не из тех, кто поедет куда-нибудь без благословения Господня. — Последнее Шеннон произнесла с особенным ирландским акцентом, повторяя слова, которые часто слышала от своих далеких бабушки и дедушки.
— Я полагаю, родители твоей матери не одобрили ее переезд в Америку?
— Они не одобрили моего отца. То есть… — она сделала паузу, и Алекс заметил, как она смутилась, будто сболтнула лишнее. — Мой отец был сумасбродным мужланом, когда женился на маме, и потом он увез ее за тысячи миль… Конечно, им это не понравилось.
— Сумасбродным мужланом?
— Мой старший брат, Патрик, больше всего похож на папу. Конечно, Патрик сейчас остепенился. Он женился через пару месяцев после Кейна.
— Считаешь брак панацеей от всех проблем?
— Возможно. — Шеннон смахнула со щеки рыжий локон и пожала плечами. — Но, вероятно, не для меня.
И снова в ее зеленых глазах что-то мелькнуло и быстро исчезло.
— Почему?
— Полно причин, — начала она беспечно. — Я слишком независима и хочу, чтобы все было по-моему. К тому же я обожаю свою работу, которая меня полностью поглощает. Вот такие дела.
И опять, в который уже раз, у Алекса появилось странное ощущение, что она сказала ему не полную правду.
— Но ты так хорошо ладишь с детьми… Она подняла бровь.
— С чего ты взял, что я лажу с детьми? Может, я просто притворяюсь с Джереми.
Алекс засмеялся.
Шеннон улыбнулась и посмотрела на Джереми, играющего с поездом.
— Просто я понимаю, что ему приходится переживать. Понимаешь, мой отец погиб, когда мне было восемь лет. Я была счастливой, беззаботной девочкой, а в следующее мгновение…
Она быстро прищурилась, и он вздрогнул.
— Не надо, Шеннон.
Она потрясла головой.
— Нет, я хочу, чтобы ты понял. Я знаю, каково ребенку чувствовать, что мир вокруг него раскалывается на куски, и страдать так сильно, что хочется заползти в нору и спрятаться там… — она как будто вырвала эти слова из своей души.
Алекс уже чувствовал себя подлецом, вынуждающим Шеннон вспоминать и думать о столь болезненном. Впрочем, его мысли тут же приняли другой оборот. Возможно, это не так уж и страшно — попросить ее дать номер телефона в детский сад? Ведь Шеннон явно хотела помочь его сыну.
— А могу я попросить тебя об одном одолжении? — произнес он медленно.
Шеннон подняла одну бровь.
— Да?
— В детском саду просят предоставить контактный телефон на случай, если они не найдут меня. Ну, мало ли что может случиться… Я пойму, если ты откажешься.
И Алекс тут же мысленно вознес молитву, чтобы она отказалась и это удержало бы его от ошибки.
— Конечно, — охотно ответила Шеннон, потянувшись за своей сумочкой и вынимая визитную карточку. Она быстро и небрежно написала что-то на обратной стороне и передала ему. — Здесь мой номер в офисе, и я записала домашний и сотовый, а также номер моего помощника-референта. Она всегда может найти меня. В самом деле, если что-то нужно — звони.
Боже всевышний…
Она была так великодушна! Алекс бесконечно долго смотрел в ее зеленые глаза, затем опустил взгляд к губам. Он ощущал что-то похожее на панику. Шеннон так влекла его, а ведь он не хотел попадать в ее мир. Лучше, чтобы все оставалось так, как есть, чтобы все было на своем месте. Он нуждался в этом спокойном состоянии стабильности.
В дверь позвонили, и Алекс, сам того не осознавая, с облегчением вздохнул.
— Итак, как продвигаются занятия? — спросила Шеннон, когда они уселись за обеденным столом. От тайской еды шел пар, наполняющий воздух ароматами восточных пряностей.
 
Алекс вздохнул.
— Неплохо, но я не имел ни малейшего понятия, как трудно преподавать студентам.
— Я думала, что ты преподаешь уже давно.
— Нет, это мой первый год. Раньше я занимался проектами по всему миру. Но теперь, когда мы с Джереми остались вдвоем, я понял: переезды через каждые несколько месяцев — не совсем подходящая жизнь для ребенка.
— А когда вас было трое, ездить тебе было легче?
Он посмотрел на Джереми.
— Нет. Мне нравилось проводить время в отдаленных уголках мира, но Ким не испытывала подобных чувств, поэтому всегда оставалась в нашем доме в Миннесоте. Я прилетал домой так часто, как мог, но ей хотелось иметь надежный тыл, особенно после того, как появился Джереми. Так было лучше.
Лучше для кого? Хоть это и не дело Шеннон, но эти слова звучали ужасно. Семья должна быть вместе. Ее мать всегда ехала с мужем, Кинаном О'Рурком, куда было нужно.
— Может, тебе стоит подумать о работе с аспирантами? — предложила она. — Вдруг это понравится тебе больше?
— Мне дадут группу после начала года. И догадываюсь, что занятия с аспирантами пойдут у меня лучше, — сказал он задумчиво
— А как насчет того, чтобы дополнительно давать консультации?
— Я думал об этом, но обустройство здесь заняло больше времени, чем я рассчитывал.
Шеннон отметила про себя, что надо поговорить с Кейном. Ее брат нанимал для своей компании самых лучших специалистов, и она не сомневалась, что Алекс Маккинзи подпадает под эту категорию. Конечно, Кейн тут же начнет задавать вопросы, на которые ей не хотелось бы отвечать…
Джереми сидел, наблюдая за ними, и Шеннон заметила, что его личико становится все более хмурым. Она положила перед ним гамбургер и картошку фри.
— Ты сказала, что я могу съесть немного, — заявил он неожиданно.
— Верно. Что ты хочешь попробовать сначала?
Он указал на ее тарелку.
— Ммм, хороший выбор. Это цыпленок в арахисовом масле, о котором я тебе говорила. Он сладкий, с орехами и кокосовым молоком. — Шеннон положила ему немного на тарелку.
Джереми разглядывал еду с выражением мышки, сидящей лицом к лицу со львом, затем аккуратно подхватил кусочек вилкой, прожевал и довольно улыбнулся.
— Я хочу еще чуть-чуть.
— Можно мне еще чуть-чуть? — автоматически подправил Алекс сына.
— Ладно. Можно папе тоже чуть-чуть? — спросил Джереми.
Шеннон чуть не поперхнулась, и Алекс заметил, что она пытается скрыть улыбку.
— Да, — серьезно ответила она, — твоему папе тоже можно чуть-чуть. Вы оба можете брать все, что хотите.
Алекс в этом сомневался. То, что он хотел, и то, что ему следовало иметь, — две абсолютно разные вещи. Его влечение к Шеннон было несвоевременным и совершенно невозможным. Ради Джереми, да и ради себя самого он должен хранить свои чувства в тайне.
Именно в этот момент Шеннон слизнула капельку соуса с губ. И тело Алекса тут же среагировало. Да уж, держать в тайне свое отношение к Шеннон будет не так легко, подумал он обреченно.
Позднее, уже уложив Джереми в кровать, Алекс задумчиво смотрел на свой темный холодный камин и невесело размышлял.
Он любил секс. Всегда любил. После женитьбы у него были возможности завести интрижки с другими женщинами, но сама мысль о неверности жене была отвратительна. Ведь именно отсутствие верности испортило отношения его родителей. Что бы сказала Ким, если бы знала, что его одолевают мысли о Шеннон О'Рурк? Он покачал головой. Наверное, его жена сказала бы что-нибудь разумное и взвешенное: такие чувства естественны… не ругай себя из-за этого… все нормально. Его жена очень редко повышала голос и еще реже сердилась. Ее буддийское спокойствие временами раздражало Алекса. Он опять оказался в своих размышлениях там, где начал, не зная, что делать с Шеннон. Алекс потер затылок, пытаясь расслабить напряженные мышцы, но бесполезно. Когда это жизнь успела так запутаться?