Последняя башня Трои

В руководстве Петропола нам заявили, что с большим сожалением отпускают столь ценного сотрудника, но, понимая всю важность его новой миссии, с готовностью идут навстречу и досрочно оформляют В. А. Фомину выход на пенсию по календарному возрасту.
Что ж, порадуемся тому, что наши петроградцы оказываются людьми столь заметными и необходимыми даже в масштабах всемирных организаций. И пожелаем г-ну Фомину успехов на его новом ответственном поприще".
 
7
То утро вторника 19 ноября 2085 года, мое обыкновенное рабочее утро, казалось, не предвещало ничего неожиданного. Без десяти девять я был в квартирке-офисе. До одиннадцати смотрел на большом и малом компьютерах, сразу на нескольких каналах, новости – мировые, московские, петроградские, регионов Росконфедерации (всюду будничная рутина, ни крупных катастроф, ни громких скандалов). Потом хотел взяться за газеты, да поленился. Некоторое время раздумывал, чего мне больше хочется – кофе или пива? Решил отказаться от кофе: я почувствовал желание поспать и взбадриваться было ни к чему.
Выпил баночку пива, выкурил сигарету и только прилег вздремнуть в маленькой комнате, как резко запиликал сигнал Интернет-вызова. Я мигом поднялся с дивана. Первая мысль: Служба опять вызывает российских сотрудников на конференцию. Покажут (конечно, в записи, в Нью-Йорке сейчас глубокая ночь) выступление Залински, начальника нашего департамента, с очередными инструкциями.
Но, подскочив к большому компьютеру, я с изумлением увидел почти сплошь темный экран, где не высветился номер вызывающего абонента. Зато в правом нижнем углу пульсировала, то опадая, то раздуваясь так, что казалось, вот-вот лопнет и брызнет искрами, лежащая огненная восьмерка.
С каждой секундой компьютер взвизгивал все громче, а я стоял перед ним в растерянности, пока наконец не вспомнил, отчаянным усилием не вытолкнул из памяти параграф инструкции, который никогда не принимал всерьез: горизонтальная восьмерка, символ бесконечности, означает, что вызов идет по специальному шифрканалу Службы, защищенному от перехвата. Да что такое творится?!
Я не сообразил, что прежде всего надо убавить громкость, и к тому моменту, когда ухитрился вспомнить код, необходимый для подключения к шифрканалу, компьютер заливался так пронзительно, что его могли услышать сквозь тонкие стены в соседних квартирках-офисах. Секретность у нас получалась хоть куда.
С нажимом последней клавиши кода визг оборвался, и, выступив из вспыхнувшего голографического экрана, со мной носом к носу оказался… Беннет. Вот уж кого я сейчас ожидал увидеть меньше всего! Последний раз он вызывал меня почти год назад, – разумеется, по обычному каналу, – чтобы поздравить с Рождеством (своим, западным). Тогда мы болтали о пустяках. Он немало потешался над тем, что у нас, в России, новый год встречают дважды, а Рождество отмечают посередине: "Целых две недели праздников! Смотри, не спейся, Вит!"
Сейчас он тоже начал в шутливом тоне:
– Хэлло, Вит! Давненько тебя не вызывал, все дела, дела. Но ты мог бы и сам вспомнить старого приятеля. Почему ты мне не звонил?
– По той же причине. Боялся помешать твоим делам.
Беннет засмеялся:
– Ну, хорошо. Так я тебя поздравляю, Вит!
– С чем? – в первый момент я почему-то опять подумал о Рождестве. Но даже до католического оставалось еще больше месяца.
– Черт возьми, да сегодня ровно год, как ты работаешь в нашей Службе! Неужели позабыл?
– Да как-то закрутился. Тоже, знаешь, дела.
Беннет сочувственно кивнул:
– Я понимаю… А как ты поживаешь, Вит? Не женился в очередной раз?
– Ищу невесту.
– И когда будет результат поиска?
– Пока что меня устраивает процесс.
Я старался подладиться под его тон, хотя по-прежнему не понимал, что происходит: мы обменивались шуточками по спецканалу, которым разрешалось пользоваться только в исключительных случаях, вроде падения астероида, и каждая секунда нашего трепа стоила Службе сумасшедших денег.
 
– А как там у вас, в Петрограде, с преступностью? По улицам-то хоть можно спокойно ходить?
– Да какая сейчас преступность, так, по мелочам, – ответил я и на всякий случай поспешно добавил: – Я обо всем пишу в своих отчетах!
– Не сомневаюсь, – улыбнулся Беннет. – Ну, а всякие чрезвычайные происшествия, катастрофы?
Я лихорадочно напрягал память:
– Тоже как будто ничего особенного. Позавчера был один сильный пожар, но оказалось…
– Вит! – перебил он меня. – Что там за история с двумя парнями, которые на своей машине влетели в речку? Ты слышал об этом?
Конечно, я слышал. На фоне вялой петроградской жизни такие события были яркими вспышками, и пресса их мусолила подолгу. Две недели назад, 5 ноября 2085 года, при странных обстоятельствах погибли двое мужчин, КВ – сорок восемь и тридцать пять, оба – сотрудники известной фирмы "ДИГО". Поздним вечером на набережной, недалеко от речного вокзала, они разогнались на своей машине до скорости чуть не двести километров в час, а затем водитель резко вывернул руль и направил машину прямо в Неву. Пробив, как снаряд, решетку ограждения, машина ухнула в реку.
Расследование ни к чему не пришло. Поведение погибших, как его удалось восстановить, казалось абсурдным. Сидевший за рулем Илья Жиляков, старший из двоих, за несколько минут до катастрофы не только отключил автонавигатор и перешел на ручное управление, но и выключил систему безопасности. Поэтому даже передние надувные подушки не выстрелили в момент удара о решетку, и оба несчастных погибли в тот же миг, обоим раздавило грудные клетки. Поэтому же в воде не закрылись воздухозаборники кондиционеров, и салон машины затопило.
Но если Жиляков вел себя как безумец, то его младший напарник, Александр Самсонов, явно не пытался ему помешать и вообще никак не реагировал на происходящее. Он преспокойно сидел рядом, пристегнутый к своему креслу, когда Жиляков разгонял машину и посылал ее на ограждение набережной. В крови у обоих не нашли никаких наркотиков, только незначительные следы алкоголя.
Первой версией было, конечно, самоубийство. Но кто теперь кончает с собой таким варварским способом? В наши бессмертные времена самоубийства не редкость, только для этого давно придуманы более изящные методы. Фармацевтические компании даже выпускают специальные таблетки, – конечно, совершенно невинные, успокоительные, снотворные, – но все прекрасно знают, сколько их надо принять, чтобы легко и без мучений разделаться со своим бессмертием. В Думе несколько лет крутился закон о запрете их свободной продажи, но дело ничем не кончилось.
И потом, самоубийство не совершают вдвоем. Так поступают только любовные пары, хотя бы и гомосексуальные, а погибшие не были гомосексуалистами, уж эту тему газеты облизали, как конфетку. И тот, и другой оказались вполне нормальными мужчинами. У старшего, Жилякова, даже остались жена и маленькая дочь.
В общем, помусолив сенсацию несколько дней, журналисты (и следствие) сошлись на том, что водитель, вероятно, внезапно сошел с ума – случай редчайший, но не сверхъестественный, – а его напарник в это время попросту спал.
– Мне известно только то, что было в газетах, – осторожно сказал я. – И потом…
– Витали! – Беннет перебил меня. – Ты работаешь в Службе целый год. Я думаю, ты успел отдохнуть? И подкормиться?
Я промолчал. Мне стало немного не по себе. Словно от страха, похолодело в желудке. Хотя в тот момент я ничего не боялся, я просто не понимал, что происходит.
– Витали! Мы все-таки – Служба расследований. Мне кажется, для тебя настало время оправдать нашу вывеску и отработать свое жалованье. Ты понимаешь меня?
– Пока нет.
– Витали, – сказал Беннет, – нужно, чтобы ты взялся за расследование этого дела.
– Какого?
– Черт побери, да с машиной, улетевшей в речку! Ты должен точно выяснить, кто прикончил этих ребят, за что и каким способом. Теперь понятно?