"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22 (СИ)

Я пожал плечами:
— Я же говорил вам об этом.
Я знал, что в Берлине были люди, которые все еще сомневались в подлинности моих документов.
О налете на Софию Мойзиш позже писал [27]: „Удовлетворен ли Берлин? Ведь теперь-то у них было доказательство, что Цицерон их не обманывает. Четыре тысячи болгар — мужчин, женщин и детей — поплатились за это своей жизнью“.
— Теперь все будут верить, что ваши материалы подлинные, — сказал Мойзиш.
Но мне было все равно.
— Вы продолжите свою работу? — спросил Мойзиш.
— Не знаю.
Я отправился домой. Мара была в истерике и набросилась на меня со слезами на глазах:
— Миссис Баск скоро поедет в Лондон из-за ребенка. Просит меня поехать с ней.
— А почему бы тебе не поехать?
Мара смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
— Я так и знала! — воскликнула она. — Я так и знала! Между нами давно все кончено! Ты выпроваживаешь меня!
— Ты же первая сказала, что уезжаешь, — заметил я. — Ты первой заговорила о поездке в Лондон.
— Ты давно мечтаешь отделаться от меня!
Я вышел из дому и направился в посольство. Там было тепло. Тишина, уют, цивилизация. Как это ни странно, но в посольстве я ощущал мир и покой, как будто это было мое единственное пристанище.
Неизменное дружелюбие ко мне сэра Хью заставило меня испытать чувство стыда. Я даже позавидовал Мустафе, его беззаботной жизни. Когда-то и я был таким!
— О аллах! — воскликнул Мустафа, увидев меня. — Она приехала! Эзра здесь!
Я совсем забыл, что написал своему кузену, чтобы он прислал Эзру ко мне: для нее была работа.
Приезд Эзры положил конец всем моим благим намерениям.
Я был на двадцать лет старше Эзры. Это было единственное, что заставляло меня задуматься.
Я был тщеславный, циничный, суеверный и некрасивый человек. Имелись у меня и другие недостатки. Я был очень честолюбив и искренне сожалел об этом. Мне не хватало силы воли отправить Эзру обратно.
Ей же исполнилось семнадцать. Она была очень красива, как и многие девушки турецкого или греческого происхождения. Мягкое, податливое существо. Чарующий смех. Она уже в день своего приезда покорила Маноли, Мустафу и даже дворецкого Зеки. Она принесла с собой жизнь в ту часть дома, где размещалась прислуга. Заставила мужчин ходить на цыпочках. Позволяла, чтобы ей угождали, говорили комплименты. Мысль о том, что Мустафа может быть рядом с ней, когда я занят, приводила меня в бешенство, и поэтому я обходился с ней очень жестоко.
— Не знаю, найдется ли для тебя здесь работа, — сказал я ей. — Ты плохо одета и слишком шумлива.
— Мустафа сказал…
— Мустафа не имеет успеха у женщин и всегда рад встретить женщину, которой он понравится.
— Но он мне не нравится.
— Ничем не могу помочь. Ты можешь с ним ходить гулять, если тебе хочется. У меня нет времени. Я слишком занят.
— Но почему вы не скажете мне, что я делаю не так?
— Я уже сказал тебе, что у меня нет времени. Такое обращение с ней было моим единственным оружием против ее молодости. Ей дали комнату Маноли.
— Не думаю, что леди Нэтчбулл-Хьюгессен позволит тебе остаться здесь. Мне кажется, что лучше всего написать твоему отцу…
— Я не поеду домой! Пожалуйста, не отправляйте Меня домой!
— Тогда пойди в парикмахерскую и приведи в порядок свои волосы.
У нее были чудесные волосы. Мне нравился их удивительно красивый блеск. После некоторых моих замечаний Эзра стала чувствовать себя менее уверенно.
В выражении ее лица появилась беспомощность, когда я смотрел на нее. На комплименты, расточаемые в ее адрес другими, она не обращала никакого внимания. Единственное, что ее радовало, — это мои похвалы.
Я гладил костюм сэра Хью в гладильной комнате, когда вдруг не стало тока.
Я пошел к щиту. Эзра была уже там.
— Должно быть, сгорела пробка, — заметил я. — Пойди и попроси у Мустафы новую.
— Нет, — сказала она, — ни одна из пробок не сгорела. Я их вынула.
Я с удивлением посмотрел на нее.
 
— Здесь рабочие, — пояснила она. — Они делают что-то в сейфе, где находятся деньги. Мне сказали, чтобы я вынула пробки…
Я не стал ждать, когда она кончит говорить. То, что Эзра приняла за сейф с деньгами, в действительности был сейф, где хранились секретные документы. Я поспешил в кабинет посла.
Сотрудник посольства из службы безопасности сидел со скучающим видом, наблюдая за двумя рабочими, которые возились с сейфом.
— Неужели надо было обязательно вынимать пробки? — спросил я. — Мне нужен ток. Иначе сэр Хью рассердится.
Дверца сейфа была открыта. Рабочие трудились над сигнальной системой и не обращали на меня никакого внимания.
— Я немедленно поставлю все пробки на место! — сказал я сердито и повернулся, чтобы уйти.
Тогда один из рабочих пошел за мной.
— Почему это вас так расстраивает?
— Мне надо гладить.
— Где пробки?
Я повел его к щиту. Эзра все еще была там.
— Если вам нужно починить сигнальную систему, — холодно сказал я, — достаточно вынуть одну пробку.
— Это мое дело, — проворчал рабочий.
Ему пришлось несколько раз ходить взад и вперед, прежде чем он нашел нужную пробку. Потом он вкрутил остальные.
— В конце концов, совсем не обязательно выключать ток по всему дому только потому, что не работает сигнальный звонок! — сказал я улыбаясь.
Рабочий ушел в кабинет. Я посмотрел на Эзру;
— Заметь пробку, — приказал я. Она была в недоумении.
— Зачем?
— Просто хочу, чтобы ты заметила ее, вот и все. Былая самоуверенность вернулась ко мне. В этот момент я вдруг почувствовал, что удача, которая, как мне казалось, покинула меня, вернулась снова.
Я мог делать все, когда был предметом восхищения, а Эзра начинала восхищаться мною.
— Хочу дать тебе одно задание, — сказал я ей. — Какая польза от того, что сейф будет оборудован сигнальной системой? Ведь чтобы не звенел сигнальный звонок, достаточно просто вынуть одну пробку.
— Я не понимаю, — пробормотала она.
— Сегодня вечером я тебе все объясню.
Эзра осталась возле щита с пробками, а я возвратился в гладильную. Утюг снова стал горячим.
Мы сидели в такси.
— Езжайте через старый город, мимо Цитадели, затем на бульвар Ататюрка и потом к холмам.
Я наслаждался тем, что мог отдавать приказания водителю такси и что Эзра была рядом со мной.
Я решил показать ей Анкару ночью. Но мысли Эзры, как я знал, были заняты другим.
— Почему вы купили мне это пальто? — тихо спросила она.
Мы ходили с ней в магазин, и я купил ей красивое, отделанное мехом пальто.
— Мне не нравится твое старое, — небрежно ответил я. — Не так легко быть красивой. Вот это Цитадель.
Она посмотрела туда, куда я показывал, но не проявила должного интереса. Ее мысли были заняты пальто.
— Оно ужасно дорогое, — сказала она.
— Ты не должна об этом беспокоиться.
Для нее я был загадкой: обращался с ней грубо, но сделал ей дорогой подарок.
Мы ехали по залитому ярким светом бульвару Ататюрка. Машина мягко скользила по снегу.
Мне хотелось обнять Эзру, но я удержал себя от этого, боясь все испортить. Улицы стали тише. Мы проехали по красивейшему кварталу вилл и выехали за город.
Холодная зима, казалось, достигла своего апогея. Горы Анатолии покрылись снегом. Ночное небо было холодным и чистым.
Я сказал водителю, чтобы он остановился и ждал пас.
— Давай немножко пройдемся, — сказал я Эзре.
Я шел рядом с ней, глубоко засунув руки в карманы пальто. Издалека доносился приглушенный угрожаю- щий вой.»
— Это волки. Зимой они подходят к самому городу. Ты замерзла?
Я заметил, что она дрожала.,
— Нет, — тихо проговорила она.
— Что ты думаешь об этой войне? Она удивленно посмотрела на меня:
— Какое отношение имеет она к нам?