К сожалению твоя (ЛП)

Нет.
У него кончился капитал. Винодельня была настоящей катастрофой. Он был посмешищем на острове Святой Елены и втоптал в грязь имя своего лучшего друга.
Пора идти, чувак.
— О, Натали. — Он хлопнул себя ладонью по груди. — Очевидно, я хотел покрутить тебя на вершине горы в Вене, пока наши дети резвились и гармонировали в занавесках. Разве ты не знала?
Она моргнула несколько раз, и выражение ее лица стало ровным, когда она снова ступила на траву. Августу пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не дотянуться до нее.
— Ну, — сказала она, ее голос звучал немного ржаво. Черт возьми . -Проведи прекрасный вечер дома с твоими отсылками к «Звукам музыки» и уютным гнездом винных крыс. Надеюсь, ты платишь им прожиточный минимум.
— Это больше не будет моим домом. — Он махнул рукой в сторону события, которое все еще шло полным ходом позади них, судьи фотографировались со зрителями, на серебряных подносах подавали еще вина. — Этот конкурс был для меня. Я иду дальше.
Она рассмеялась, как будто он шутил, и немного успокоилась, когда он просто посмотрел в ответ.
— Ух ты. Ты действительно не можешь принять немного конструктивной критики, не так ли?
Август усмехнулся.
— Это то, что было? Конструктив?
— Я думала, что «морские котики» должны быть крепкими. Ты позволяешь виноделию сломить тебя?
— У меня нет бездонного банковского счета, как у некоторых людей в этом городе. Если непонятно, я говорю о тебе.
Почему-то это заставило ее рассмеяться. Повисла пауза, затем она сказала:
— Ты меня раскусил, Август. Поздравляю. — Она повернулась на носке своего высокого каблука и умчалась прочь, двигая этой кожаной юбкой из стороны в сторону в самом жестоком прощальном кадре в мире. — Мои искренние соболезнования городу, в котором ты окажешься в следующий раз, — крикнула она через плечо.
— Особенно женщинам.
— Ты бы так не говорила, если бы отказалась от отвратительного притворства и пошла со мной домой. — Почему-то каждый ее шаг в противоположном направлении заставлял его желудок сжиматься все сильнее и сильнее. — Еще не поздно, Натали.
Она остановилась, и он затаил дыхание, до этого самого момента не полностью осознавая, как сильно он на самом деле хочет ее. Может быть, нуждается в ней. Продолжающийся поток его крови, казалось, зависел от ее реакции.
— Ты прав, еще не поздно, — сказала она, повернувшись, закусив губу, и ее глаза стали такими уязвимыми, что у него в горле застрял глоток. Я больше никогда не буду груб с ней. — Уже поздно, — закончила она, взмахнув мизинцем, выражение ее лица сменилось с беззащитного на ядовитое. — Иди к черту, Август Кейтс.
Его желудок сжался, оставив его почти слишком запыхавшимся для ответа.
— Ад, да? Твое старое прибежище, верно?
— Ага! — Она даже не потрудилась обернуться. — Вот где я встретила твою маму. Она сказала, что лучше будет жить в аду, чем пить твое вино.
Чудак повернулся в его грудной клетке, когда она вышла за пределы слышимости. Слишком далеко, чтобы услышать его из-за начавшейся музыки. Определенно слишком далеко, чтобы дотронуться до нее, так почему же его пальцы так чесались пройтись по ее коже? Его шансы с Натали теперь были ниже нуля. Так же, как и его шанс добиться успеха в качестве винодела. Бросив последний долгий взгляд на того, кто ушел, Август выругался, забрался в свой грузовик и рванул с парковки, игнорируя острое чувство, что он что-то не сделал.
Глава вторая
Натали вслепую искала в темноте кнопку своей звуковой машины, включив симфонию дождя и лягушек-быков на максимальную громкость. Джулиан и Халли пытались вести себя тихо. Они действительно были тихими. Но пружины скрипят в четыре часа утра только по одной причине — всегда скрипели. Натали накрыла лицо подушкой для верности и откинулась на простыни, применив то, что она называла — методом столичных штатов. В тех случаях, когда ее брат и его новая девушка решали заняться любовью в коридоре гостевого дома, который они все делили, Натали избегала тревожных образов, называя столицы штатов.
 
Монтгомери, Джуно, Феникс…
Скрип-скрип-скрип.
Вот оно.
Натали села в постели и сбросила маску для сна, дав винному головокружению немного рассеяться. Больше никаких оправданий. Пришло время стиснуть зубы и поговорить с ее матерью. Пришло время убраться к черту из Напы. Она слишком долго зализывала свои раны, и хотя она была несказанно счастлива, что Джулиан нашел любовь всей своей жизни, ей не нужно было видеть это в объемном звуке.
Она сбросила одеяло и встала, ударившись бедром о тумбочку и опрокинув пустой бокал. Один из четырех — как будто ей нужен был еще один знак того, что она превратилась в пышку во имя избегания своих проблем.
Жизнь зашла в тупик.
Выглянув из окна гостевой спальни, она увидела главный дом, в котором она выросла и где в настоящее время жила ее мать Коринн. Это был ее пункт назначения утром. Если бы она попросила денег у матери, то она ужалила бы ее, как тысяча ос, но какой у нее был выбор? Если она собиралась вернуться в Нью-Йорк и открыть собственную инвестиционную фирму, ей нужен был капитал.
Мать не собиралась облегчать ситуацию. Нет, она, вероятно, ждала прямо сейчас перед ревущим огнем, облаченная во все свои наряды, почувствовав, что Натали вот-вот смирится. Конечно, с тех пор, как Натали вернулась на остров Святой Елены, у них было несколько моментов помягче, но на первый взгляд она всегда будет смущать Коринн.
Натали бросила маску в сторону печального, пустого квартета бокалов и побрела в ванную комнату. Можно было бы закончить разговор пораньше, верно? Таким образом, если Коринн откажется от предложения Натали, по крайней мере, у нее будет целый день, чтобы поваляться. А это была Напа, так что барахтаться можно было сделать очень модным. Она устроит дегустацию вин и очарует всех присутствующих. Люди, которые понятия не имели, что ее попросили уйти с поста партнера ее финансовой фирмы из-за чудовищно крупной торговой ошибки, которая стоила, о боги, миллиард.
Не узнают они и о том, что ее выгнал на обочину жених, который был слишком смущен, чтобы встретить ее у алтаря.
Снова в Нью-Йорке? Персона нон-грата.
На Святой Елене? Богачка.
Фыркнула. Натали сбросила пижаму и шагнула под струю горячего душа. И если она думала, что ее брат, совершивший поступок, представляет собой нежелательный образ, это не имело ничего общего с воспоминаниями об Августе Кейтсе вчера днем во всей его красоте.
У меня нет бездонного банковского счета, как у некоторых людей в этом городе.
Если бы.
Натали не на что было жаловаться. Слава богу, она жила в красивом гостевом доме на территории виноградника. Но она жила на свои сбережения уже больше месяца и едва могла открыть киоск с лимонадом, не говоря уже о том, чтобы основать фирму, на оставшуюся сумму. У нее были привилегии, но финансовая свобода представляла собой проблему. Ту, которую она, скорее всего, сможет преодолеть этим утром. Все, что это будет стоить, это ее гордость.
Тот факт, что Август Кейтс собирался покинуть остров Святой Елены в ближайшее время, не имел ничего общего с ее внезапной необходимостью уехать. Ничего подобного. Этот большой, некомпетентный шут и его решения не имели никакого отношения к ее жизни. Так почему пустота в животе? Она была там с тех пор, как он вчера подошел к столу, чтобы оценить свое вино. У этого человека на плече была щепка размером с Денвер, но у него всегда была какая-то… нежность в глазах. Расслабленное, наблюдательное качество, которое говорило о том, что я видела все. Я могу справиться с чем угодно.
Но вчера такого не было.
И это застало Натали врасплох, как сильно она ее бросила.
Он выглядел смирившимся. Закрытым.
Теперь, высушивая волосы перед запотевшим зеркалом в ванной, она не могла притвориться, что дырка в ее животе не становится шире. Куда пойдет Август? Что он будет делать теперь, когда виноделие будет снято со стола?