Вирус «Мона Лиза»

Вскоре после этого Хелен уже стояла на втором этаже дома в скудно обставленном одноместном номере: тут имелась одна кровать, пустой шкаф и стол с двумя стульями. Кроме умывальника, на котором лежали небольшой обмылок и полотенце в клеточку, никаких гигиенических принадлежностей в комнате не было. Душ и туалет находились в коридоре, как пояснил ей Патрик, когда они поднимались по скрипучей лестнице.
Хелен сняла одежду, взяла полотенце, завернулась в него, затем выглянула в коридор, желая убедиться, что там никого нет, и пробежала на цыпочках по холодному полу к двери, за которой, как она предполагала, находился душ.
Там она обнаружила маленькую ванну с яркой пластиковой занавеской, но постоять под горячей водой, хлынувшей из ржавого душа, все равно было очень приятно. Хелен казалось, что она два дня провела на ногах, ни разу не присев, и с учетом бессонной ночи в самолете и смены часовых поясов, это вполне соответствовало истине. Намыливая голову, она впервые за долгое время почувствовала, что более-менее приходит в себя. И вдруг ее снова охватила паника. Пока она хоть что-то предпринимала, чтобы найти Мэйделин, она могла контролировать свои тревоги. Но стоило Хелен успокоиться, как ей начинало казаться, что страх догоняет ее. От дешевого мыла слезились глаза.
Звонок Патрика в парке, исчезновение Мэйделин, поспешный перелет в Варшаву, странные события в доме старого Вейша – все это казалось ей теперь бесконечным кошмаром. Дурным сном, от которого пора было наконец-то проснуться. Сейчас самое главное – это вернуть Мэйделин в целости и сохранности. Обо всем остальном, в том числе и о загадочном мире семейства Вейш, можно будет подумать позже.
И все же Хелен радовалась тому, что находится здесь не одна. Похоже, Патрик принял ее сторону, и она была благодарна ему за то, что он сейчас рядом с ней. Она совершенно не представляла себе, каким образом сумела бы пережить последние несколько часов без него. С тех пор как она узнала об исчезновении Мэйделин, она чувствовала себя еще более одинокой, чем раньше. Ей не удавалось вспомнить никого, кто мог бы помочь ей в этой ситуации. Как же хорошо иметь друга, с которым можно поговорить! Дело было не только в том, что Патрик понимал ее, как никто иной, поскольку у него самого пропал отец. Благодаря своему спокойствию и прозорливости, а также, не в последнюю очередь, своим финансовым возможностям, Патрик дарил ей хоть какое-то ощущение безопасности.
Глаза по-прежнему жгло слишком сильно, и она не могла открыть их. Хелен нащупала кран и повернула его. Холодная вода заставила ее вздрогнуть. Когда ей наконец удалось закрыть кран, она отодвинула занавеску и с зажмуренными глазами нащупала полотенце, которое прежде повесила на расстоянии вытянутой руки на батарею отопления.
– Oh, sorry! [10]
Хелен заморгала и увидела Патрика, стоявшего у распахнутой двери. Поток холодного воздуха заставил все ее тело покрыться гусиной кожей. Она поспешно набросила на себя полотенце, которое было слишком узким. Дверь уже захлопнулась.
– Мне очень жаль, но тут было не заперто! – услышала она голос Патрика из коридора.
– Ключа нет! – крикнула она, поспешно вытираясь.
Завернувшись в полотенце, она посмотрела в запотевшее зеркало, чтобы проверить, все ли важные участки тела прикрыты.
– Я готова, можете входить!
Хелен осторожно открыла дверь и увидела, что Патрик приветливо улыбается ей. Во взгляде его читалось раскаяние. На нем тоже не было ничего, кроме полотенца на бедрах. Тело его было мускулистым и подтянутым. На широкой груди росли темные волосы.
Ей показалось, что он тоже пытается незаметно разглядывать ее.
– Вы собираетесь спать? – спросил он, когда они поменялись местами, слегка соприкоснувшись бедрами.
Хелен не торопилась с ответом.
– Я ничего такого не имел в виду! – поспешно произнес он и даже немного покраснел.
– Мне кажется, что я не спала уже несколько дней.
– Я разбужу вас завтра утром! – пообещал Патрик, забравшись в ванну, в то время как она уже начала мерзнуть в холодном коридоре.
 
Хелен подтянула полотенце чуть выше на груди.
– Спасибо! – сказала она, улыбнувшись ему.
– Не за что!
– Это и за то, что вы помогаете моей дочери.
– И снова не за что! – отозвался Патрик, по-прежнему тепло улыбаясь. – В конце концов, вы мне тоже помогаете.
Хелен кивнула.
– Поверьте, все будет хорошо! – Он протянул руку и осторожно коснулся ее плеча.
От плеча по всей груди растеклось приятное ощущение тепла, но, несмотря на это, она невольно отстранилась, и рука Патрика повисла в воздухе.
– Я попытаюсь мыслить позитивно. Доброй ночи, – сказала Хелен и направилась к себе в комнату.
По пути туда ей все казалось, что она чувствует взгляд Патрика на своей спине. Не оборачиваясь, она проскользнула в свой номер, рухнула на кровать и расплакалась. Сдерживать слезы уже было просто невозможно.
 
36. Вашингтон
 
– Что-то здесь не так!
Миллнер сидел с одной стороны конференц-стола, спиной к двери, Уэс Келлер, директор ФБР, и его заместитель Флоренс Вайола – с другой. После приземления в Национальном аэропорту Вашингтона имени Рональда Рейгана Миллнер сразу же из такси позвонил в штаб-квартиру и, несмотря на поздний час, попросил о встрече с Келлером в самом узком кругу. Он рассчитывал на то, что заместитель директора Вайола не будет при этом присутствовать, и надеялся, что Келлер поймет его намек. Каково же было его удивление, когда, войдя в конференц-зал, он увидел Флоренс, приветствующую его своей кисло-сладкой улыбкой. От него не укрылся агрессивный блеск в ее глазах.
– Конечно не так, если какие-то безумцы похищают американок и уродуют их! – вырвалось у Келлера.
Он был одним из самых старших чиновников в этой структуре. Его загорелое лицо избороздили глубокие морщины. Директор казался похожим на ковбоя и не славился особой чуткостью.
– Я имею в виду не это, я говорю о пчелах!
– О пчелах? – Вайола с удивлением взглянула на Миллнера.
– Он только что из Бразилии, летал туда разбираться с гибелью пчел во всем мире. Мы предполагаем, что это вирус.
– Вирус? – Вайола с отвращением поморщилась.
Ей еще не было сорока, и в серых широких брюках, блейзере в тон и белой блузке, расстегнутой не на одну пуговицу, как это было принято, а на несколько, она выглядела чертовски привлекательно. Не было такого агента ФБР, который не хотел бы остаться с ней на ночное дежурство. Ходили самые безумные слухи относительно ее умения обращаться с наручниками. Флоренс Вайола была живым доказательством того, что сексизм неистребим, даже в стенах ФБР. Но Миллнер знал и другую ее сторону.
– Я не это имел в виду! – воскликнул он. – А вот что. – Он разложил на столе выпуск «Вашингтон пост», пододвинул его к собеседникам и указал пальцем на изображение пчелы в названии. – Посмотрите на фотографии на титульном листе. Все лица изуродованы. И так во всем номере!
На лице Келлера отразилось недоумение:
– Какое отношение это имеет…
– …к нашим пропавшим красавицам? – закончил вопрос за своего начальника Миллнер. Из лежавшей на столе папки он вынул верхнюю фотографию и положил ее рядом с газетой.
На ней была изображена татуировка пчелы на загорелой коже.
– Мисс Алабама. Ей это накололи на лбу.
– Такая же пчела, как в «Вашингтон пост»? – удивилась Вайола.
Келлер в недоумении смотрел то на газету, то на лежащую на столе фотографию.
– И что это значит? – наконец пробормотал он и поднял голову, надеясь, что Миллнер подскажет ему.
– Поэтому я и хотел поговорить с вами, сэр. Я понятия не имею. Кроме того, во всем мире погибают пчелы. Я встречался в Бразилии с одним пасечником. Он считает, что это не обычный вирус. С моей точки зрения, эпидемия вызвана отнюдь не естественными причинами.
– Вы хотите сказать, что мы имеем дело с биологическим терроризмом? – В голосе Вайолы послышался испуг.