В поисках Библии: Тайны древних манускриптов
Когда в 1906 г. Гренфелл и Хант оставили свою активную деятельность в области полевых исследований, охота за папирусами достигла своего совершеннолетия, а систематическое изучение греческих папирусов превратилось в науку. К тому времени Оксиринх приобрел славу сказочно богатого — в сравнении с ранее известными — источника папирусов.
Благодаря таким первопроходцам, как Петри, Бадж, Гренфелл и Хант, Египет, древняя страна чудес, фараонов, чумы и пирамид, мог теперь добавить к этому списку еще и папирус. Неоценимая важность исписанных клочков, поступавших в научные учреждения в громадных количествах, не подлежала сомнению. Опознание на этих истрепанных комках бумаги строк, составляющих славу мировой литературы, и обилие новых данных о древней цивилизации создавали новую атмосферу в изучении классики. "Папирусы влили свежую кровь в жилы классической науки", — заявил немецкий ученый Адольф Дейссман. Дж. А. Поуэлл, его английский коллега, подчеркнул, что 1891 год не только дал миру громадное количество новых материалов, увеличивших запас наших знаний о классике, но и явился началом "новой эпохи в изучении Греции".
Среди произведений, древнейшие копии которых были найдены в Египте, ничто не могло сравниться по популярности с творениями Гомера, особенно с "Илиадой". Эпос о Троянской войне оставался своего рода греческой библией на протяжении эллинистической, римской и ранневизантийской эпох, и количество найденных списков просто ошеломляло своим изобилием, что заставило кроткого Ханта сделать святотатственное замечание: "Громадная популярность этого барда подвергала терпение археолога одному из наиболее тяжких испытаний. На его глазах извлекается из земли еще один крупный фрагмент литературного текста, и он на какое-то мгновение теряется в догадках, какое же новое сокровище удалось ему обнаружить, но можно ставить десять против одного, что это опять всего-навсего старик Гомер". На ранней стадии исследования папирусов Кеньон отмечал, что вслед за Гомером по количеству найденных текстов шел Демосфен, а за ним Платон. Эсхил и даже Софокл легко уступали Еврипиду, вслед за которыми шел еще и Менандр. Наряду с Демосфеном популярностью пользовались такие ораторы, как Исократ и Лисий, а также Гиперид. Однако произведения Эсхина попадались очень редко. Среди историков ведущее положение занимали Фукидид и Ксенофонт. Геродот, как ни странно, был почти неизвестен. (Более позднее специальное исследование, однако, не подтвердило тезиса о явной непопулярности Геродота.) У лирической поэзии было относительно меньше почитателей, хотя все произведения Пиндара, Вакхилида и Сапфо были, по-видимому, в постоянном обращении.
Согласно приблизительной оценке, сделанной Кеньоном в 1919 г., в Египте к этому моменту было найдено около девятисот двадцати папирусов литературного содержания. Из них около пятисот семидесяти текстов были известны ранее. Если исключить из этого числа около ста библейских и патристических текстов и примерно двести семьдесят гомеровских, то остается только двести папирусов, содержащих известные произведения, против трехсот пятидесяти папирусов с неизвестными текстами.
Фрагмент "Одиссеи" из собрания Британского музея.
I в. н. э.
Вывод о том, что большая часть манускриптов (не считая произведений Гомера и христианских текстов) представляет утраченные тексты, был убедительно подтвержден в ходе более тщательных исследований, проведенных американским ученым Чарлзом Генри Олдфатером в 1922 г., а также в более позднее время (1945,1952) итальянкой Лаурой Джаббани и Роджером А. Пэком из Мичигана. Олдфатер установил, что Египет владел обширнейшим наследством греческой литературы, раза в три превышающим то, что сегодня есть на Западе. Поскольку основная часть найденных папирусов, как, например, ок-сиринхские, относится к первым векам христианства, можно с уверенностью сделать вывод, что каждый из древних (классических) текстов имел хождение на протяжении этого периода. Действительно, в течение всей римской эпохи египтяне располагали практически всеми произведениями греческой литературы. Разрушение основной библиотеки в Александрии во время похода Цезаря, по всей вероятности, не имело решительно никаких последствий, вопреки распространенному мнению, для происшедшей в конце концов утраты большинства классических литературных памятников.
В прошлом часто утверждали, будто практически все, что не дошло до нас, было утеряно уже ко времени первых веков христианства. Когда грамматик того времени цитировал, например, пьесу Еврипида, то он, как принято было думать, заимствовал эти строки скорее из антологии избранных отрывков, а не из оригинала. Подобные неверные представления были опровергнуты открытиями папирусов. Более того, если египетская провинция могла похвастать таким изобилием греческих литературных произведений в сравнительно позднюю эпоху, то насколько же больше этих книг и многих других должно было иметь хождение в крупных городских центрах империи с грекоязычным населением: в Александрии, Эфесе, Антиохии, Афинах, да и в самом Риме?
Возрожденные учеными тексты представляют пока лишь малую долю от огромной массы древнегреческой литературы, бывшей в обращении в Египте эллинской эпохи. Греческая лирическая поэзия, не считая нескольких примечательных исключений, остается в забвении. Из всех жанров более всего посчастливилось драме. Однако, если учесть, что из ста тринадцати предполагаемых пьес Софокла до нас дошло только семь, а из девяноста двух пьес Еврипида — только восемнадцать и не сохранилось ничего достойного упоминания от творчества многих других драматургов, которых древние ценили почти наравне с этими двумя, пробел остается просто огромный.
"Eupolis, atque Cratinus, Aristophanesque poetae Atque alii…" (Евпол, и Кратин, и Аристофан — поэты, а также другие…) — этот латинский стих, перечисляющий мастеров "старой" комедии, напоминает нам, что мы не располагаем почти ничем из их творчества; исключением является, быть может, Аристофан (с одиннадцатью комедиями, да и то, возможно, не самыми лучшими). Равные ему Евпол и Кратин известны нам только по нескольким до обидного скудным фрагментам. А другие? Предполагают, что других было около ста семидесяти, подавляющее большинство которых нам вообще неведомы. То же самое можно сказать о "новой" комедии, досократовской философии, произведениях Демокрита и таких выдающихся историков, как Гекатей (которому многим был обязан Геродот) и Феопомп. От последнего нам остался едва лишь один параграф (если только мы откажемся приписать ему фрагменты исторического содержания, найденные в Оксиринхе).
Потери латинской литературы, по крайней мере в количественном отношении, столь же значительны, хотя они, быть может, и не заслуживают такой глубокой скорби. Тем не менее велись увлеченные поиски недостающих книг Ливия. А кто не дал бы царский выкуп за мемуары Адриана, несмотря на их превосходную "реконструкцию", сделанную Маргерит Юрсенар?
Каковы же, однако, перспективы на будущее? До сих пор ничто не может идти в сравнение с золотым десятилетием Гренфелла и Ханта в Оксиринхе, а с момента начала Первой мировой войны систематические поиски папирусов в значительной мере утратили воодушевлявшую их энергию, если не считать нескольких эпизодических предприятий, принесших весьма скромные результаты. И опять наиболее впечатляющие находки, подобные открытию в Хенобоскионе, были сделаны совершенно случайно. (Никому по сей день не известно происхождение пьесы Менандра "Ворчун", единственного полного драматического произведения из найденных в Египте, которая была приобретена у торговца Мартином Бодмером, швейцарским коллекционером, и впервые опубликована в 1958 г.) И все же количество папирусов, так же как и собрание текстов в университетах Европы и Западного полушария, продолжает расти.
