Десять величайших открытий в истории медицины

Большинство из наших десяти первооткрывателей были молоды (на момент совершения открытия их средний возраст составлял 32,4 года). Трое (Везалий, Лонг и Аничков) не достигли и тридцати лет; самым старшим оказался Рентген — ему было пятьдесят.
Мы постарались как можно лучше представить научные характеристики всех десяти открытий и, сделав это, задумались над тем, какое из них мы могли бы назвать самым интересным и, может быть, самым восхитительным. Мы спрашивали себя: с кем из описанных в этой книге ученых мы хотели бы провести короткий (или даже длинный) отпуск? Чьи таланты и интересы нашли бы наибольший отклик в душах обычных людей, таких, как авторы этой книги?
Не колеблясь мы отвергли в качестве кандидатов для совместного отдыха восьмерых: неуживчивого эгоиста Везалия; Гарвея, очевидно предпочитавшего собственное общество поиску родственных душ; Левенгука, потому что не смогли представить, чем он мог заниматься, помимо рассматривания разных предметов под микроскопом и продажи мануфактуры; неразговорчивого Рентгена, сторонившегося светских развлечений; любящего одиночество Гаррисона, которого считали скучным даже студенты в Йельском университете; Аничкова, предстающего на всех фотографиях угрюмым человеком без тени юмора в глазах; чрезвычайно сухого и скучного Флеминга; чересчур меланхоличного и отстраненного Уилкинса.
Нам обоим сразу показалось, что мы получили бы наибольшее удовольствие от общества Эдварда Дженнера. Если бы он поехал с нами отдыхать и понял, что мы не испытываем большого желания слушать его рассказы об интереснейших опытах с коровьей оспой, он мог бы рассказать нам о своих открытиях в области коронарной болезни или описать забавные и не очень забавные выходки своего обожаемого наставника Джона Гунтера. Если бы мы устали от этих рассказов, он бы поведал нам немало интересного о сезонных миграциях певчих птиц Англии или расширил наши познания о столь любимых им кукушках. А, заметив, что мы пресытились и этими замечательными наблюдениями, Дженнер почитал бы нам свои стихи, а потом с удовольствием сыграл бы прелестные мелодии собственного сочинения на скрипке или флейте. Он был бы рад прокатить нас в экипаже, запряженном двумя прекрасными лошадьми из его конюшен, и показать нам пейзажи Беркли. Он предложил бы нам посмотреть на эту местность с высоты птичьего полета, из гондолы построенного им воздушного шара, наполненного водородом. А после этих путешествий мы согрелись бы за бокалом лучшего кларета из его погребов. О да, мы бы с удовольствием провели время с Эдвардом Дженнером!
Нам бы искренне хотелось узнать побольше о Кроуфорде Лонге. Имеющаяся в нашем распоряжении скупая информация позволяет думать, что и его общество доставило бы нам огромное удовольствие. В конце концов, ведь к открытию хирургической анестезии его привело не что иное, как участие в веселой «эфирной вечеринке»!
Существует высокая вероятность того, что в XXI веке в медицине будет сделано открытие, равное или даже превосходящее по значимости те, что описаны в нашей книге. Какое же оно будет, это открытие? Мы полагаем, что в результате серии экспериментальных исследований ученые, в конце концов, найдут способ лечения таких пока загадочных заболеваний, как маниакально-депрессивный синдром и шизофрения, которые уродуют и разрушают жизни миллионов жителей нашей планеты. Для подобных открытий, по-видимому, потребуются инструменты и методы, которые сегодня трудно даже представить; тем не менее мы твердо уверены, что их обязательно изобретут. Эти победы могут быть одержаны только благодаря талантливым — или даже гениальным — исследователям, работающим в тесном сотрудничестве с химиками, физиками и инженерами.
Достижения медицины, которые ждут нас впереди, будут в сотни раз более выдающимися, чем все открытия, сделанные в прошлом.
Как бы хотелось узнать, какими окажутся следующие десять выдающихся открытий…