Из записок районного опера (СИ)
…Главное, непонятно: чего он так испугался?.. Честному человеку бояться угрозыска не нужно. Докажи с помощью улик и вещдоков свою невиновность, на допросе сумей выстоять перед нашей любознательностью, не бери на себя ничего «левого»… И всё!.. Так нет же, — сбежал зачем-то… Некрасиво поступил, непорядочно даже!.. Искать его, разумеется, никто и не подумал. Не матёрый ведь бандит, конкретно в чём-либо уличённый, а так… попавшееся на глаза «лицо к/н», к которому у милиции возникли некоторые вопросы… Проявил он невежливость, не захотел на те вопросы отвечать, срочно отбыл в неизвестном направлении — ну и хрен с ним!..
8. НАБЛЮДЕНИЕ
Метод нажима (физического или морального) вовсе не является единственным в работе с подозреваемыми. Главное — получить о «клиенте» максимум информации, изучение которой либо укрепляет подозрения и накапливает материал для предъявления официального обвинения, либо, наоборот, показывает, что тянем мы п у с т ы ш к у, и объект чисто перед законом, или, во всяком случае, не настолько уж замаран в криминале, чтобы угрозыск обращал на него своё внимание…
Опрашивается множество близко знающих его лиц: родичи, соседи, сослуживцы, однокашники и т. д. (Часто опрос проводится негласно, под каким-либо благовидным предлогом. Один из применяемых приёмов — спрашивать о целом ряде лиц, среди которых на самом деле нас интересует только одно). К объекту подводится агентура, по возможности вербуется и кто-либо из его ближайшего окружения, а для этого и на окружение собирается максимум информации в поисках компромата, делающего такую вербовку более осуществимой…
Наконец, устанавливается и наружное наблюдение за «клиентом». Сами опера могут следить за кем-либо лишь эпизодически, — на своих «территориях» они слишком хорошо известны в лицо, да и не та у них квалификация, не тот опыт, ещё и времени не хватает, а слежка требует его слишком много… Для подобных целей в городском УВД существует специальное Управление, занимающееся наружным наблюдением. Если есть основания для установки «наружки» за подозреваемым, опер пишет т. н. «задание на наружное наблюдение», начальник РОВД лично подписывает его, и в течении дня вопрос решается на уровне города (а в случае надобности — и области). Силы и средства «наружки» не бесконечны, а желающих привлечь её оперов — множество, поэтому положительное решение принимается главным образом при серьёзных, «резонансных» преступлениях, или таких, в которых замешаны крупные и весьма интересующие уголовный розыск фигуранты. Если же повод малозначителен, то ответ обычно один: не занимайтесь хренотенью!.. Но и тогда есть шанс договориться напрямую с кем-либо из руководителей оного Управления на основе личных контактов и связей. Если они знают тебя как толкового оперативника с острым чутьём и мёртвой хваткой, то могут дать «наружку» и по якобы «малозначительному» поводу — они доверяют твоей интуиции, и надеются, что «хвост» за маленькой рыбкой в итоге поможет поймать большую рыбину… Но это возможно лишь в случаях, когда все наличные ресурсы «наружки» не задействованы уже в других операциях, а если у них под рукой нет ни свободных людей, ни машин, то и говорить не о чем…
«Обождите день…», «неделю…», «…месяц…» Ждём-с!.. И дожидаемся наконец-то телефонного звонка: «Можно — с завтрашнего дня…» В «день Икс» обычно вызываю объект к себе, и начинаю его «накручивать» в нужную сторону, либо обозлив чем-либо, либо запугав, либо встревожив за чью-то судьбу. Он выбегает из моего кабинета с полной головой забот, как решить поскорей возникшие проблемы, а повисшие на нём «хвостом» скромные и неприметные люди чётко фиксируют все его действия и контакты. Обычно в задействованной в работе «смене» — одна или две машины с тонированными стёклами, и от 2 до 8-10 человек экипажа… Я их не знаю, и вообще никто из угрозыска людей из «наружки» в лицо не знает, докладываются они только своему непосредственному начальству, а уж оно лично или через офицера связи сообщает мне, заказавшему «наружку» оперу, о её результатах. Откатают «клиента» ровно столько, сколько будет указано в задании, и всё, дальнейшее их уже не интересует, впереди — новые задания и цели…
Заметить поставленный профессионалами «хвост» чрезвычайно трудно. Порою и мы, оперативники, становимся объектом слежки, когда по долгу службы вступаем в контакт с бандитами. А поскольку на лбу у нас не написано, что мы опера, да и цель нашего общения с бандитами тоже лбом не рекламируется, то в порядке отработки связей в таких случаях «наружка» какое-то время отслеживает и наши телодвижения. Самого «хвоста» за собою я никогда не замечал (хотя по натуре — из «вечно оглядывающихся»), но иногда — кожей вдруг ощущаешь н е ч т о… Как собака — чуешь на себе посторонний взгляд!..
Проводятся и другие отлеживающие мероприятия: прослушиваются телефонные разговоры, изымается почтовая корреспонденция (официально — лишь с санкции председателя областного суда, неофициально — когда хочешь), устанавливаются подслушивающие устройства по месту жительства и работы «клиента», проводятся негласные обыски (по идее, на каждый из них надо получать санкцию, но раз — негласно, то какие уж тут санкции!)…
9. РАБОТА С «МИРНЫМ НАСЕЛЕНИЕМ»
Работая с криминалами, руководствуешься обычно лишь целесообразностью и логикой обстоятельств. С такими не страшно переборщить, на такого не боязно давить до упора. Пережми я палку, и окажись он вовсе не замешанным в расследуемом мною преступлении — не беда, если не тут он замешан — так где-то в другом злодеянии, так что получил фитилей он от меня за то, что осталось для меня неизвестным, и всё равно в итоге был наказан заслуженно… Грубо говоря, какую подлянку ни кинул бы я нарику, вору или хулигану, он её заслуживает вполне если не текущими делами, то всею предыдущей и последующей деятельностью…
А вот народ как таковой, мирный наш обыватель — он при всех своих минусах и недостатках вправе получать от меня лишь действительно «заработанное», до какого-то момента там кулаками особенно не намашешься, это — во-1-х. А во-2-х, в отличии от задавленного властями и судьбой типичного блатняка — неудачника, простой народ милицией в массе своей ещё не бит, и со своим правом жаловаться во все инстанции пока что как с вредной иллюзией не расстался, пережми я — пиши потом объяснительные, ну их…
Очень неприятно в моральном плане расследовать кражи, подозреваемыми в которых являются близкие пострадавшему люди, — такая грязь порою вываливается на мою голову!..
Допустим, из обыкновенной городской квартиры исчезло кое-что из золотишка и барахла, причём двери — не взломаны, дверной замок — не повреждён, окна — закрыты, и похоже, что проникли на адрес либо с помощью отличной отмычки или подобранного ключа (а по нынешним временам это редкость!), либо открыли дверь «родным» ключом, и следовательно — вором является кто-то свой, из тех, кто к этим ключам имел доступ…
И вот потерпевшая, этакая рафинированная интеллигентная дама (чуть ли не в пенсне!), долго мнётся, явно не решаясь что-то мне сказать, а я уже заранее догадываюсь — что именно, и от моих догадок — такая вонь на душе… Наконец она сообщает: «Племянница!.. У неё хранится запасной комплект моих ключей… За последний месяц она двух парней сменила, представляете?!. Курила однажды в лифте, я сама видела… И это — девушка!.. А последний её ухажёр — тот вообще…Как-то я заметила у него в кармане пакетик с чем-то белым… Что, если там были НАРКОТИКИ?!.» Я уныло жду, какой ещё ужасающий компромат она сообщит, но продолжения не следует, поэтому я в лоб интересуюсь: «Не хотите ли вы сказать, что племянница вас и обворовала?..» Она молчит, не решаясь кивнуть, но потом всё же лёгким движением головы подтверждает мою догадку.
«Ну и что же вы предлагаете? — хмурюсь я. — Если мы прямо спросим её, она, безусловно, будет всё отрицать, прямых же доказательств у вас, как я понимаю, нет…» Дама изумлённо расширяет на меня глаза («тоже мне милиционер — не знает, как следует поступать в подобных случаях!»), потом шепчет, оглянувшись на дверь: «Заприте её в эту… как у вас называется… в клетку!.. Нажмите на неё как следует, она всё и расскажет… Я её хорошо знаю, она с детства была трусихой!..» Ни фига себе предложение… «Если я задержу её без веских доказательств, то назавтра же прибегут с жалобой её родители, и начальство меня накажет!» — отмахиваюсь я от интеллигентки, и поскорее убегаю, пока она не ляпнет что-либо ещё.