Из записок районного опера (СИ)
…Лишь одна из множества подобных картинок.
Явился в то утро на работу в 8.55. (А начало рабочего дня у нас — в 9.00). У входа в райотдел уже стоит начальник угрозыска, — проверяет по часам, кто из подчинённых во сколько явился на службу. Нормально, да?!. Как будто мы ему — маленькие дети, которых по часикам надо контролировать…
Небрежно — «гуляющей» походкой прошмыгнул было мимо, но разве ж от него скроешься?!. Подозвал к себе, налетел с ходу: «Почему опоздал?!. Почему глаза — «кислые»… Всю ночь бухал наверно?!»
Пропустив мимо ушей провокационный намёк насчёт бухалова, я начал оправдываться по первому, менее сколькому для меня пункту: «Ничего не опоздал — целых пять минут до начала!..»
Ох и понесло его…
«А-а-а, ты ещё и огрызаешься?!. Дай вам, филонщикам, волю — на службу только к 11-ти сползётесь!.. Двери в мой кабинет ногой станете открывать!.. Всех выгоню к ядреной матери за такие художества!..»
Возрази я хоть словечком, хоть жестом каким-нибудь вырази несогласие с этой крикливой бредятиной — и он, основательно зацепившись за мою личность, трендил бы ещё полчаса, но я — бдителен, и демонстрирую на лице одну только верноподданническую почтительность… Лежащих — не бьют. И начальник, чуток помедлив, и не найдя оснований для других зацепок (а про мои «кислые» глаза — уже забыв), помчался вслед за другим шмыгнувшим в райотделовские двери сотрудником, гневно вопя на бегу…
Позже — ежеутренняя оперативка.
Обычный стиль общения на ней — самый что ни на есть деловой, но сегодня же — один из «критических дней»… Дед орёт безостановочно!..
Причина для каждого из его воплей находится с необыкновенной лёгкостью. Меня он клеймит за всё те же опоздания. А на Игорька Ванюшкина — накинулся за то, что во время вчерашнего дежурства (в числе прочих выделенных для охраны порядка на футбольном матче нашей городской команды с какими-то заезжими хромоножками) тот ухитрился попасть под проливной дождь, и простудился, вследствие чего — надсадно кашлял, всем своим видом активно намекая на желание с завтрашнего дня уйти на больничный…
«Так-перетак, туды-растуды, почему ты не в форменном плаще был?!» — надрывается Дед, хотя прекрасно знает, что райотделовский старшина форменных плащей никому не выдает ввиду их отсутствия на складе, а надевать неформенный плащ при дежурстве в полном «параде» инструкцией категорически запрещено…
Игорёк неосторожно напоминает об этом начальнику. Тот, аж позеленев от подобной наглости, громыхнул почище Всевышнего: «Трах-тарарах, мать-перемать, надо было съездить на склад областного УВД и взять там!..»
Ага, уж всё сорвались с места и помчались… Да кому мы, рядовые районные опера, на том важном складе надобны?!. И вообще… Если нам что-то предоставить обязаны, но не предоставляют, то на хрен проявлять инициативу и тратить своё драгоценное время и не менее драгоценные силы на выколачивание п о л о ж е н н о г о?.. Не дождутся!.. Уж лучше простудиться и поболеть немножко… Тут есть свои плюсы: больше времени можно посидеть дома, с женой и ребёнком…
Пройдясь по остальному оперсоставу, и буквально в каждом найдя что-либо для шумного разноса, майор вернулся к моей скромной персоне: «Почему по делу Андриевского ты до сих пор не сделал то-то и то-то?!»
Покосившись на утратившего чувство меры шефа, и не обнаружив на его побагровевшей от гнева физиономии видимых признаков внезапно наступившего старческого слабоумия, я кротко напомнил, что по данному делу «то-то и то-то» должен делать не я, и даже не уголовный розыск в целом, а совсем другие лица, и в частности — занимающийся делом об убийстве Андриевского следователь районной прокуратуры…
«Что-о-о-о?!. Как ты со своим начальником разговариваешь?!.» — взревел шеф так, словно вот-вот собирался рожать. И, не найдя в своём арсенале более достойных для моего клеймления слов, пустил в ход коронное, сегодня уже использованное: «Да ты скоро обнаглеешь так, что двери в мой кабинет ногой открывать будешь!..»
Дались ему эти чёртовы двери… Надо и взаправду в отсутствие начальника потренироваться, распахивая двери в его кабинет ногой…
Чуть позже, наоравшись и немножко снизив тональность, Дед опять-таки вспомнил обо мне. На этот раз толковище он открыл по делу недавно задержанного вора-домушника Аннушкина, кличка «Нюра». Раскрутили мы его по полной программе, так что признал он не только своё (9 законных краж!), но и, в обмен на некоторые послабления в режиме и «подогрев», согласился взять на себя 7 «левых», то есть совершённых другими, так и не установленными ворами, и тем самым сняв этот вонючий груз с наших показателей раскрываемости преступлений…
Но начальник опять недоволен: «Почему «левых» — только семь?!. Пусть возьмёт десять, или даже двенадцать!.. В итоге будет круглое число — 21, «очко»… Ты меня понял, старлей?!»
На миг забывшись, я вскрикнул: «Да никак там даже и десять «левых» не пройдёт!.. Просто по времени не успел бы Нюра столько хат отбомбить, добыть столько добра и унести куда-то, а потом ещё и сбыть… Он же — не стожильный, чтоб на него «левак» как на КАМАЗ взваливать!.. Начнём лишнего вешать — такие «фонари» могут зажечься, что мало не покажется!..
Обычно Дед на разумные контраргументы реагирует по-деловому, а тут — снова орал, брызгал слюной, стучал кулаком по столу, склонял мою маму в разных позах и вариантах…
Потом на Кольку Шестакова накинулся, из соседнего подотдела: «Недоработки у тебя с понятыми… Сколько раз напоминать: не могут изо дня в день понятыми по различным уголовным делам выступать одни и те же лица!.. Так любой дурак додумается до того, что понятые — «левые», понимаешь?!. А там — шаг до вывода, что всё дело — фальсификат!.. Тоньше надо работать… Тоньше!..»
Колян отмалчивался, понимая, что в данном случае шеф прав. Расслабился он, схалтурил… Управиться со всем добротно — силёнок не хватило!.. Желающих пойти в понятые при обыске или опознании ещё попробуй поискать, вот поэтому — и держишь при себе парочку наркоманов или алкоголиков, которые за стакан водяры или щепотку «дури» что угодно своими подписями под протоколом удостоверят и подтвердят!.. Очень удобно… Но — надо регулярно обновлять «кадры» понятых, а Колян — поленился!..
Отсутствие возражающих немного успокоило Деда, и заканчивал оперативку он уже без вопляжа. Хотя и тут не сдержался от балды: указал всем записи по служебным делам делать не как обычно, на случайно подвернувшихся под руку бумажках, а в специально заведённых для этой цели тетрадках с пронумерованными страницами. Молчаливо подразумевалось, что наше руководство регулярно будет те тетрадочки проверять, контролируя, чем же мы в своё служебное время занимаемся, и какие записи малюем…
Угу, прям-таки сразу скопом кинулись в магазин — тетрадки покупать… Бумажный лист тем и хорош, что в случае надобности его всегда можно смять и выбросить… И не Дауны ж мы, чтоб своими руками совать начальству дополнительный рычаг контроля и давления на нас же!.. Угрюмо отмолчались в ответ на очередную начальственную пакостную задумку…
В общем, оперативочка в тот день была ещё та!..
Но для Деда это всё-таки — исключение из правил… А так он старается не пустозвонить, и по пустякам своих людей не дёргает. Но и у старухи бывает проруха, а у Деда — «месячные»… Шучу.
5. За нас — в ответе…
Важное отличие любого из наших начальников от нас такое: чтоб мы не натворили, и какую бы ответственность за свои действия ни понесли, но в той или иной степени отвечают за нас потом и они.
Скажем, если я с бодуна средь бела дня начну на улице пулять из табельного оружия в разные стороны, и случайно попаду в кого-нибудь, — ну при чём же здесь, спрашивается, начальники угрозыска и РОВД?!. Но в оконцовке — обязательно и с них погоны полетят, потому как: «Твой подчинённый расстарался!..»
Отсюда — и судьба любого ментовского командира: сиди и дрожи, ожидая, что вот сейчас кто-либо из подчинённых тебя своим поведением подставит и обгадит с головы до пят…