Из записок районного опера (СИ)

…Убийство даже по сегодняшним меркам для милиции — событие чрезвычайное, и уж тем более — когда речь идёт об убийстве сотрудника милиции, находящего при исполнении служебных обязанностей!.. Какие мы ни есть по жизни такие да сякие, но когда убивают н а ш е г о, то мысль у всех, от зачуханного рядового патрульно-постовой службы до возглавляющего облУВД генерала, одна: НАЙТИ И ПОКАРАТЬ… Половину личного состава РОВД сняли со всех прочих важных мероприятий, и, укрепив их ряды лучшими спецами из гор- и облУВД, бросили на расследование этого злодеяния. Сразу же, с учётом спущенных колёс «уазика», была выдвинута главная и основная (оправдавшаяся в результате) версия: убийство из хулиганских побуждений. Около двухсот сотрудников милиции в форме и штатском начали обход всех квартир в близлежащих домах, с постепенным расширением периметра. Задавались одни и те же простенькие вопросы: где вы были тогда-то и тогда-то? чем занимались? что видели или слышали?.. Прямых очевидцев произошедшего так и не нашли, но постепенно накапливалась масса потенциально перспективной информации, которая тут же становилась предметом последующей оперативной разработки. Возникали и усиленно проверялись всё новые и новые фигуры подозреваемых… Кто-то видел в этом дворе примерно в это же время компанию подвыпивших парней с гитарой, — отыскали всю компанию, с каждым беседовали по несколько часов, говорили жёстко и без сантиментов… Ввиду особой ситуации прокуратура молчаливо дало «добро» практически на л ю б ы е спецмероприятия, и наши ребята из кожи лезли, пытаясь получить результат… Но парни с гитарой оказались чисты, — никого не убивали, не обворовывали, наркотой не баловались, в хулиганке — и той не отметились ни разу… Нормальные, и даже вполне приличные парниши!..
Другой свидетель вспомнил, что за час до убийства в тот роковой подъезд входил некий неприятного вида мужчина нарколыжной внешности… Отработали версию, установили личности вообще всех, кто в тот день (а также и накануне) по каким-либо причинам входил в подъезд или выходил из подъезда. Вычислили и «неприятного», он действительно смотрелся неважнецки — тормозок с детства, окончил школу для «умственно отсталых», работал дворником, жил со старушкой-мамой, состоял на учёте у психиатра, имел репутацию совершенно безвредного… Прокачали его по всем параметрам, допросили, побили, опять допросили, составили подробный график его жизни в тот день, оказалось — не стыкуется, в момент убийства он был уже не здесь, а на другом конце района, чему есть свидетели… алиби практически железное, поэтому выгнали в шею, на прощание надавав подзатыльников и посоветовав больше не путаться под ногами у занятых людей…
…Среди различной информации была и такая: прогуливавшая овчарку в двух километрах от места событий в тот день женщина видела мужчину в кепке и куртке, причём мужчина показался ей взволнованным… Таких «бегущих» и «взволнованных» в тот день нашими протоколами опросов и допросов фиксировалось множество, и проверялись все подобные сообщения, все без исключения… Найти обладателя кепки и куртки сразу же нам не удалось, но в памяти оперов и следователей он уже засел…
И всплыл, когда изучались показания гражданки такой-то: «Моего мужа, находящегося в нетрезвом состоянии, привёл домой его неизвестный мне собутыльник… Кепка и куртка?.. Да, кажется было на нём что-то вроде…» Допросили её мужа: «Пил с Яшкой Харченко из арматурного цеха… Помню, как за второй бутылкой сбегал, потом — ничего уже не помню…» На доступном языке ему популярно разъяснили, чем может закончиться для него беседа с операми, если он сейчас же и очень подробно не припомнит все разговоры, которые велись как во время пьяного застолья, так и на пути от дома хозяина к жилищу гостя. Непоколебимо стоек и крепок в испытаниях рабочий класс, но — не до такой степени, чтобы устоять перед пытливостью допрашивателей из уголовки… Так и всплыла на поверхность беседа о «злоупотреблениях ментуры» и «необходимости как-то с этим бороться»…
Это ещё не было стопудово. Каждый день кто-то где-то у нас ругает милицию и сулит отомстить, мы уж привыкли и не обижаемся, но как одна из рабочих версий — годилось вполне, нам не трудно, проверим и Харченко… Если честно — не верилось…Ранее не судим, женат, двое детей, по месту работы характеризуется в целом положительно: «Выпить не дурак, но меру знает, и в работе — зверь!» Но — сволокли Харченко в райотдел и плотненько им занялись. Хорохорился он только первые 15 минут допроса: «Я буду жаловаться в профком!.. В газету напишу!.. Дайте мне адвоката!..» Но ему быстренько объяснили, что ситуация — не та, и выбранный им тон — не тот… Он ещё долго играл в непонятку, осознавая, что с ним будет, когда правда наконец-то раскроется… Улик против него не было, однако с первых же минут мы почувствовали, что он чего-то боится, и ему есть что скрывать… Углублённо занялись связями, и вскоре узнали от одного из его товарищей по цеху, что есть у него самодельный пистолетик — «авторучка», по случаю купленный год назад у одного шаромыги… Вот это уже было стопудово!..
 
Десяток оперов одновременно метнулись в камеру за Харченко. Нетерпение было так велико, что и до кабинета довести не успели. Били прямо в коридоре, руками и ногами, отталкивая друг друга, рыча на него: «Где пистолет?!. Говори, гондон!.. Сознавайся, а не то кончим на месте!..» Никто б не вынес такого бешенного напора. И Харченко — «поплыл»…Дрогнув, раскололся, дал сознанку во всём, и, что самое важное — показал, куда спрятал оружие. Экспертиза позднее подтвердила, что сержант Юхненко был убит именно из этого самодельного стреляющего устройства…
…Хоронили погибшего милиционера пышно, как и подобает в таких случаях. Приехавший лично начальник областного управления в своей речи назвал Юхненко «самым лучшим» и «примером для всех остальных»… Что обидней всего: в нашей системе работал сержант всего вторую неделю, ни в каких наших заморочках ещё не был замешан, так что пострадал за чужие вины, выходит… Недавно женился только… Вдова, вся чёрная от горя, держала на руках младенца, рыдала мать, тенями застыли два брата… Среди собравшихся на похоронах находилось немало оперов в штатском, присматривающих за порядком ввиду присутствия нашего высокого начальства. Было немало и простых зевак, тех же пролетариев из окрестных домов и улиц. Я ходил между них, слушал разговоры, и общую реакцию на произошедшее уловил точно: мать — жалко, вдову — жалко, и тем более жалко родившуюся две недели назад дочурку… А мента — НЕ ЖАЛЬ НИ КАПЕЛЬКИ!..
В газетах потом пропечатали десяток статеек о «подвиге сержанта Юхненко, геройски погибшего при задержании вооружённого преступника» (что формально было чистой правдой: Харченко действительно был вооружён, и уж только поэтому с самого начала мог считаться опасным преступником, ибо нарушил закон хотя бы тем, что незаконно имел оружие!). Какие-либо нюансы нашу городскую, слегка подкармливаемую местными властями прессу не интересовали, не тот уровень задач, а столичная пресса тем более произошедшим не заинтересовалась, подумаешь: пролетарий — алкаш рядового мента замочил!.. Вот если б тот был хотя бы полковником — ну ещё можно было бы черкануть пару абзацев…
Харченко судили, дали ему «червонец» с гаком (срок относительно небольшой, — на суде адвокат сумел доказать, что умысла именно убивать у стрелявшего — не было), и он сгинул в мрачных недрах «исправительно-трудовых лагерей»… Не думаю, что с такой статьей у него есть шансы дожить до окончания срока. Убийцы ментов в «зоне» как правило долго не живут…
 10. ВЛИЯТЬ НА СВИДЕТЕЛЯ… 
  
Если и не 100,то как минимум 90 % всех совершаемых преступлений были бы раскрыты, имей угрозыск возможность кинуть на их расследование сто, двести, тысячу самых лучших своих представителей, и не мешай кто-либо из власть имущих расследованию… Но подобное — нереально. Такая концентрация всех сил возможна только в самых исключительных случаях, причем именно в этих случаях подобное часто и не срабатывает — из-за того самого скрытого противодействия власть имущих…Обычная же текучка: кручусь как белка в колесе, пытаясь что-то сделать в рамках куцего лимита имеющихся сил и возможностей… В том числе — «химичю» с теми же свидетелями, — вначале ищу их, потом сам для себя определяю, что именно от этого свидетеля хотел бы заполучить, и затем уж вытаскиваю из него всеми доступными способами то и только то, что мне нужно, отсекая и осторожно отметая в сторону ненужное, второстепенное, противоречащее…