На веки вечные

Но теперь им было не до шуток.
— Галактион! Да мы же без вас как железные мишени. Давай поднимем людей. А то перещелкают всех, как сусликов.
Гаджиев высоко поднял пистолет.
— Братцы, наши танки впереди! За мной, впе- ре-е-ед! — И побежал к своему танку.
— Ура-а-а! Впере-е-е-ед!— закричал Тимофеев и бросился вслед за другом.
Несколько десятков бойцов, ведя огонь на ходу, побежали за ними, тут же обогнали танкиста и своего политрука. Гаджиев пробежал с пехотой метров двести, оглянулся, чтобы узнать, идет ли за ним его машина. Оказалось, стоит далеко сзади. Мгновенно вернулся к танку.
— Решили загорать?! — набросился он на механика-водителя.
— Шарахнули по левой гусенице мерзавцы! — Хитров зло выругался, швырнул на землю танкошлем и потянулся к борту за кувалдой.
— Мигом орудовать, а то далеко отстанем"— залезая в башню, поторапливал экипаж командир. — Откуда стукнули?
Хитров с башенным стрелком Турой Нарбитаевым и стрелком-радистом Николаем Гвоздевым уже возились с гусеницей.
— Я спрашиваю, откуда стреляли?! — высунул голову из башни командир.
— Вон бугор, на левом фланге, — показал рукой Хитров.— Около него кусты. Оттуда, вроде, бьет орудие.
Подъехал комбат Грязнов. На борту его танка инструктор политотдела Целищев, командир мотострелкового батальона Полянин и несколько автоматчиков. Майор откинул люк башни, и тут же над их танком прошелестел снаряд. В это время раздался выстрел из пушки Гаджиева. Через несколько секунд — еще.
— Ах, черт лысый! — послышался веселый голос с кавказским акцентом.
— Михаил Роджевич, ты кого ругаешь? — спросил комбат (Магомеда все в батальоне звали на русский лад— Михаилом).
— Стукнул проклятого! — показал он в левую сторону, где загорелся вражеский танк.
— Это он по нас ударил?
— В том-то и дело. Я заметил вспышку.
— Молодец, Миша. Ты надолго застрял?
— Минут через десять закончим, - ответил механик-водитель.
— Поторапливайтесь и догоняйте,— комбат захлопнул люк, и его машина ушла.
Вскоре в бой вступил и танк Гаджиева. Атака продолжалась, но темп немного снизился.
— Усилился огонь противотанковых орудий! — радирует Грязнову командир роты Веселов.
И вслед за этим — другой голос:
— К танку Потаха срочно медика!
Кинулись разыскивать военфельдшера Валентину Сергееву. Она в это время около танка Гоголева перевязывала раненого.
— Валя, срочно в балку "Солдатская", — передал ей командир роты.
— Где она, эта балка?
Гоголев показал, в каком направлении идти. Прямиком — не более пятисот метров, но добраться до нее по изрытой снарядами и бомбами степи было нелегко и небезопасно.
Маленькая фигурка Сергеевой исчезла в высоком степном разнотравье.
В балке недалеко от горевшего танка, лежал тяжелораненый командир роты лейтенант Борис Потах. На оборванном и окровавленном куске гимнастерки как-то странно и непривычно смотрелся орден Красного Знамени. Рядом хлопотали политрук роты Пономарев, помпотех Побережец и оставшиеся в живых члены экипажа.
Только подняли на руки лейтенанта, чтобы унести, как тут же поступилоот Веселова сообщение: ранены стрелок-радист и автоматчик. А младший лейтенант Куклев доложил:
— На нас идут одиннадцать танков, веду с ними бой!
— Держись, поможем! — пообещал комбат.
Когда о положении Куклева доложили комбригу Агафонову, он приказал:
— Мобилизовать максимум танков батальона для устройства засад.
Сманеврировав, насколько это было возможно, Куклев и Полищук приступили к отражению вражеской контратаки. Они сумели на какое-то время замедлить движение противника. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы остальные танки успели приготовиться к встрече гитлеровцев.
— Куклев, отходите, пока целы. Теперь пусть лезут, — передал комбат Грязнов.
Полищук все же не успел отойти. Его механик- водитель Корягин в горячке боя дальше, чем следовало, продвинулся вперед, и их танк окружили фашисты. Тем временем контратакующие машины напоролись на засады и были почти в упор расстреляны нашими танкистами. Только четырем из них удалось скрыться.
 
Когда майору Грязнову доложили, что танковая контратака гитлеровцев отбита с большими для них потерями, комбат, видя, что уже сгущаются сумерки, и испросив разрешения у Агафонова, приказал:
— Атаку прекратить, всем возвращаться на исходные!
С наступлением темноты в батальон приехал комбриг, начальник политотдела Полукаров и помпотех бригады майор Кисленко.
— Какие потери у противника? — спросил Агафонов у комбата.
— Пока точно не подсчитали. Веселов, например, еще днем доложил, что его рота уничтожила три танка, семь противотанковых орудий, четыре дзота и расстреляла около пятидесяти гитлеровцев, Но сам он пока не вернулся, на вызов по рации не отвечает. Немало уничтоженной техники и живой силы врага на счету Гоголева, Куклева, Полищука и других.
— Сколько поврежденных машину вас?
— Десять. Три тридцатьчетверки семь легких, Из них четыре танка остались на поле боя.
— Когда и как думаете их эвакуировать? — комбриг повернулся к Кисленко.
— Два трактора ЧТЗ готовы, ждем помпотеха Каток. Как только появится, сразу и едем.
— Еще кто с вами?
— Я, помпотех Побережец да несколько человек из ремонтников. А Соловейчик занимается ремонтом на поле боя.
— Берите еще и Шилова. И чтобы к утру все машины были эвакуированы. Разрешаю взять еще одну тридцатьчетверку, а то с одними тракторами измучаетесь. А мы с начальником политотдела проверим, чем занимаются ремонтники во главе со своим новым командиром. Так, Георгий Степанович?
— Василий Сергеевич, у меня дело к секретарю партбюро,— сказал Полукаров.— Если разрешите, я останусь.
— Ну, добро, а мы поехали.
Ремонтная служба располагалась в продолговатой балке, густо поросшей кустарниками, которые очень хорошо укрывали и людей и технику. Там уже стояли несколько неисправных машин. Около них копошились еле различимые в темноте специалисты.
Подполковник оставил машину у входа в одну из палаток, где стоял часовой. Вместе с адъютантом Ефимом Забарой пошли дальше пешком. Не успели сделать и десяти шагов, как навстречу им из темноты выскочил среднего роста офицер — весь в ремнях, справа полевая сумка, слева планшет, на груди бинокль.
— Товарищ командир бригады, командир взвода ремонта танков младший воентехник Яков Львович Требник! Взвод занимается ремонтом,— заикаясь, доложил он.
Комбриг улыбнулся; улыбку его вызвали необычная экипировка и не совсем уставной доклад воентехника.
— Яков Львович, зачем тебе тут бинокль?
— А как же, товарищ подполковник! Иначе не определишь, чьи самолеты бомбят: чужие или свои. Случается, говорят, что и свои... Когда что-нибудь перепутают.
— Ну, сейчас-то, положим, темно, все равно не увидишь, — усмехнувшись, заметил комбриг.
— Так точно, темно, я сейчас уберу его.
— Сколько машин в ремонте?
— Четыре. Мы быстренько сделаем.
— К утру закончите?
— Постараемся, товарищ подполковник, — неопределенно пообещал Требник.
Комбриг и верил и не верил воентехнику. Требник — излишне скромный, застенчивый и сугубо гражданский человек. Тридцатилетний инженер-технолог из Белоруссии. Он хорошо знал холодную и горячую обработку металла, оборудование мастерских, но трудно привыкал двоенной дисциплине, организатором оказался слабоватым.
Но на этот раз он слово сдержал — к утру все четыре танка были отремонтированы и ушли в свои подразделения. 
  
3.
 
После ужина эвакогруппа во главе с майором Кисленко на двух тракторах и одном танке отправилась только что отгремевшее поле боя. В ночное небо часто взлетали осветительные ракеты. Вдали, там, где Сталинград, расползлось огромное зарево. Город пылал... При свете ракет степь напоминала поверхность Луны с множеством больших и малых кратеров, как ее изображают на картинках. Перепаханное снарядами и бомбами поле, над которым до сих пор еще висели перемешанные с дымом и гарью бурые облака пыли, было усыпано разбитой и сожженной боевой техникой, Попробуй найти свой танк!