На веки вечные

В это время 152-й танковый батальон капитана Гладченко начал переправу через Дон по Березовскому мосту. Поскольку со стороны Калача била артиллерия противника, то на мост бросили несколько дымовых шашек. Майор Кисленко с помпотехами батальонов и рот быстро пропускали машины на левый берег Дона.
На рассвете танкисты Гладченко ворвались в поселок Калач [5]. На станции — несколько железнодорожных составов. На платформах одного из них стоят шестнадцать немецких танков. От дома к дому мечутся одиночные солдаты.
— Комиссар, що будэм робыть? Противника на вулици — кот наплакав! — достав из кармана трубку, сказал на украинский манер капитан Гладченко.
— Ясное дело, Кузьмич, надо искать,— ответил ему Феоктистов.
— Проверю подвалы,— вызвался Лебедев и побежал в ближайший двор.
— Только без лихачества! — крикнул ему вдогонку Феоктистов.
— А ну, выходи, кто там? — потребовал Лебедев, стукнув сапогом в низкую дверь подвала.
Послышался женский плач.
...В подвале почти каждого дома сидело по 10— 15 вооруженных гитлеровских солдат. Впереди них, у дверей стояли дети, женщины и старики. Оккупанты полагали, что русские пройдут, а после им удастся выскользнуть из окружения. А не пройдут, обнаружат — не будут же стрелять по своим!..
Пустая получилась задумка. Увидев рядом с собой советские танки, сами вышли из укрытий, побросав оружие.
Подогнали состав с пустыми! товарными вагонами. В них загрузили пленных для отправки в тыл.
А в это время Гладченко и Феоктистова плотным кольцом окружили местные жители. О чем-то намеревались просить, но не решались. Наконец, выступил вперед старик в лохматой шапке.
— Товарищ командир, я от обчества,— сказал он, сняв шапку.— Всем миром просим вас оставить нам один танк для памятника. Чтобы каждый проходящий и проезжающий помнил, кому ой обязан...
Гладченко озадаченно почесал затылок.
— Комиссар, что будем робыти?
— Ясное дело, Кузьмич, просьбу народа надо удовлетворить.
Капитан приказал своему помощнику по технической части Бондаренко оставить калачевцам один танк, не подлежащий ремонту.
Больше задерживаться некогда было. Танки с автоматчиками на бортах двинулись дальше.
Перед развилкой дорог, одна из которых вела на Платонов, из кустов, окаймляющих неглубокий овраг, вышло несколько человек. Это были разведчики во главе с капитаном Кравченко.
— Сто-о-ой! — махнул рукой капитан.
Механик-водитель Жариков остановил машину.
— В чем дело? — откинув крышку люка башни, спросил Лебедев.
— Соедини меня с комбригом. Надо срочно доложить.
Капитан поднялся на борт, свой танкошлем снял, надел лебедевский.
Разговор с Провановым тут же состоялся.
— В Платонове скопление противника. Идти в бой нельзя, надо обойти.
— Откуда докладываешь?
— От Лебедева,— ответил Кравченко.
— Найдите Гладченко и следуйте с ними,— приказал комбриг.
Через несколько минут в наушниках Лебедева послышалось:
— "Сокол", "Ястреб"-один, "Ястреб"-два. Я — "Коршун". В Платонове скопление противника. Предположительно готовится удар по нашим наступающим частям с тыла. Лебедеву и Клименко повернуть на Платонов и ударить по нему со стороны рощи. Остальные выполняют прежнюю задачу.
Основные силы бригады шли на хутор Советский. Там им предстояло соединиться с южной группой наших войск. На каждой машине были установлены сигнальные флажки, чтобы не перестрелять друг друга.
Через некоторое время в небо взлетело несколько заранее обусловленных ракет. Погода стоялапасмурная, сыпал мелкий снег. Однако видимость была хорошая. За юго-восточной окраиной Советского, прямо на поле, танкисты и стрелки бросились друг к другу в объятия. Неистово кричали "ура", бросали вверх головные уборы. Со слезами благодарили и целовали воинов местные жители...
Таким образом, 23 ноября в 16 часов части 4-го танкового корпуса Юго-Западного фронта под командованием генерал-майора А. Г. Кравченко и 4-го механизированного корпуса Сталинградского фронта под командованием генерал-майора В. Т. Вольского соединились в районе хутора Советский. В этом историческом событии непосредственно участвовали 45-я и 69-я танковые бригады 4-го танкового корпуса и 36-я механизированная бригада 4-го механизированного корпуса. 
   
12.
 
В бригаду Прованова приехал генерал Андрей Григорьевич Кравченко. Командир корпуса прежде всего поинтересовался положением в Платонове.
Комбриг сообщил, что он получил короткий доклад о вступлении танков в бой, но потомсвязь прервалась.
— Надо послать им на помощь танковый взвод,— посоветовал командир корпуса.
— Уже сделали. Гладченко послал своего заместителя Гоголева с тремя танками.
— Следите за Платоновом,— предупредил Кравченко.— Не допустите задержки.
Затем он, поднявшись на танк, выступил перед танкистами бригады с короткой речью. Генерал поздравил воинов с одержанной большой победой на сталинградской земле и выразил уверенность, что в дальнейшем эта победа будет ими приумножена новыми, еще более блистательными ратными свершениями.
Николай Лебедев и Иван Клименко, повернув свои танки влево, на проселочную дорогу, устремились на Платонов. На первой машине сидели капитан Григорий Кравченко и санинструктор Зинаида Мошкина. Проехали около двух километров, и вдруг откуда-то по башне — пулеметная очередь... Капитана тяжело ранило. Его опустили на землю. Мошкина бросилась перевязывать, но рана оказалась смертельной, и отважный разведчик, недолго промучившись, тихо умер на руках санинструктора...
...Уже виден Платонов. В нем около пятидесяти дворов, расположенных неправильным полукругом — деревня повторяет извилину речки Карповки, выпуклой стороной примыкает к дороге, проходящей по северо-западной окраине.
Гитлеровцы почему-то не открыли огонь сразу же. Возможно, не заметили. И танкисты, обнаружив противотанковые орудия и танки противника, круто повернули на южную окраину Платонова.
— Силища тут немалая, Иван Иванович! — передал Лебедев.— А сорвать замысел гитлеровцев мы обязаны.
— Двумя танками? — выразил сомнение Клименко.
— Воюют не числом!..—крикнул начштаба батальона и немедленно передал по рации: — В Платонове большое скопление боевой техники и живой силы противника. Вступили в бой.
— Понял. Ждите подкрепления,— ответил комбриг.
Однако послать помощь до замыкания кольца окружения не представилось возможным.
— Ничего, выдержим, боеприпасы у нас пока есть,— успокоил себя и своего напарника Лебедев. — Только терять друг друга из виду не надо.
Он выехал на правую сторону улицы. По левой шел Клименко. Все прицепленные к автомашинам вражеские орудия стояли вытянутыми в походную колонну, и стволы их были направлены в противоположную от наших танков сторону. Развернуть их, конечно, не успеют. Танкисты мгновенно открыли огонь. Несколько автомашин загорелись. Остальные при разворотах сталкивались друг с другом, создавали на улице пробки. Не могли в эту минуту что-либо предпринять против наших экипажей и вражеские танки: они стояли во дворах и заправлялись горючим — готовились к маршу.
Две тридцатьчетверки, расстреливая и давя все, что попадалось, прикрывая друг друга огнем, по огородам, дворам и улице пробивались вдоль Платонова. От меткого попадания загорелся первый вражеский танк, затем второй... Вместе со снарядными ящиками взлетело на воздух противотанковое орудие. Прошла длинная пулеметная очередь по сараю, где была еще какая-то огневая точка. Обращать внимание на груженые повозки и бежавших в панике в сторону Карповки фашистов времени не было. Видя, что люди бегут к реке, туда же бросились и перепуганные лошади...
— Надо подбить каждому по три танка, тогда будет легче,— передал Лебедев Ивану Клименко.