На веки вечные
— Убило лейтенанта! — выкрикнул башенный стрелок Волков.
Командир взвода, сникший, весь окровавленный, медленно сполз с сиденья на боеукладку...
— Тушить пожар! — Это голос механика-водителя Герасимова.
Сорвав огнетушитель, задыхаясь в дыму, он с лихорадочной поспешностью начал выбрасывать горящие предметы. Быстро заткнули пробоину в баке с горючим.
Наконец пожар в танке удалось погасить. Вытащили убитого и обгоревшего лейтенанта. В этот момент на борту начали гореть ящики со снарядами. Их тут же бросили на землю, засыпали землей.
Танк под огнем противника был выведен своим ходом в ближайшее укрытие.
Командир танка Борис Гладков сумел беспрепятственно приблизиться к штурмовым орудиям и три из них подбил. Остальные, снявшись с засады, скрылись в лесу.
— Сколько у тебя автоматчиков на танке? — опросил у лейтенанта Семенцова командир роты.
— Было пятеро. Двух, раненых, отправил.
— Вот тебе еще два человека во главе со старшим сержантом Титенко. Пойдешь в головной походной заставе.
Семенцов быстро пробежал глазами по карте. Полевой стороне просеки на протяжении километра тянулись молодые сосновые насаждения, толщина деревьев не более 10—15 сантиметров. Далее — такие же насаждения по правой стороне. Потом — продолговатая лесная поляна. "Значит, жди там сюрприза,— подумал он.— К тому же, просека может быть заминирована". Решил двигаться прямо по насаждениям. Захлопнул люк командирской башни и, включив переговорное устройство, сообщил экипажу:
— За нами идет Левкин, потом — Васильев, а за ними все остальные. Не отвлекаться, внимательно смотреть в оба: идем первыми! А ты, Идрисов, как заметишь серо-зеленый лапсердак — пали без доклада и команды. Тебе, Саша,— предупредил командира взвода автоматчиков,— придется пока со своими "гренадерами" бежать галопом за танком метрах в тридцати. Будем ломать деревья. Не попадай под струи пулеметных очередей задних танков. В общем, сообразуйся с обстановкой.
За танком Семенцова двинулись машины головной походной заставы, а вслед за нею, на небольшом расстоянии, потянулась и вся колонна. Прошли не более километра, и уже получил "работу" Идрисов. Его пулемет дал несколько длинных очередей по кустарнику, в котором он заметил большую группу вражеских солдат. Видя, что на них движется танковая колонна, гитлеровцы разбежались.
Откуда-то вынырнули на просеку командир мотострелкового батальона майор Недайводин и капитан- разведчик Андроников. Откинув люк башни, Семенцов крикнул им:
— Залезайте в танк — зацепит шальная!
Но они только махнули рукой, показывая вперед, и скрылись в лесу.
Продвинулись еще километра на два. По пути механик-водитель Жданов подмял две пушки. Их расчеты, сделав два-три выстрела по переднему танку и не сумев попасть в него, убрались подобру-поздорову.
Впереди уже светлеет. "Значит, близка та самая лестная поляна, где можно ожидать засаду",— подумал? командир танка.
— Сбавь скорость! — передал он Жданову. — Пусть, догонят остальные.
— На поляну вышли сразу несколькими танками. Предположение Семенцова оправдалось. Здесь действительно затаились гитлеровцы. Командир взвода первым заметил замаскированное в кустах штурмовое орудие. Проскочить поляну с ходу нечего было и думать: слишком длинна. Лейтенант немедленно доложил комбату о засаде. Произвел выстрел, потом еще два. Самоходка запылала.
— Правее — еще одно! — крикнул кто-то из экипажа. Послан в ствол бронебойный снаряд. Командир только хотел нажать на педаль, но орудие противника уже загорелось. Гладков опередил Семенцова. Почти рядом показался "хобот" не то танка, не то еще одной самоходки. Выстрел! Сноп искр вырвался из борта вражеской машины, и она слегка задымила. "Значит попал",— облегченно подумал лейтенант.
— Правее! — снова предупредили Семенцова. Это была более чем рискованная дуэль. Гитлеровцы вывели свои штурмовые орудия на открытую поляну. Хотели перехитрить танкистов: ждали, когда вытянется вся колонна, чтобы потом, подбив направляющий и замыкающий танки, образовать пробку и уничтожить. Остальные. Но наши тридцатьчетверки стремительно выскочили вперед, развернулись вправо, и с дистанции 100—150 метров экипажи дружно открыли огонь. Тут "утоляли жажду" все: Гладков, Левкин, ротный Семенов, командир батальона Волков...
Семенцов сделал еще пять выстрелов. Повернул башню направо, скомандовал: "Бронебойным!" — и тут лицо его словно ошпарило кипятком, голова закружилась. Башня наполнилась дымом, едкой гарью.
— Жданов! Задним ходом в лес! — крикнул лейтенант.
Но ни ответа, ни скомандованного хода танка не последовало.
— Все ранены...— тихо проговорил Идрисов.
— Покинуть танк! — распорядился командир. Помогли выбраться из машины тем, кто не в состоянии был сделать это самостоятельно, поместили их в кустах, подальше от танка. Из открытых люков валил дым, а гитлеровцы продолжали палить по танку. "Черт возьми, изведут машину окончательно!.." — мысленно выругался командир. Когда стрельба по его танку прекратилась, он быстро влез внутрь машины, чтобы убрать ее в укрытие, но дым ел глаза, не давал дышать. Схватил огнетушитель, но его разбило осколком. Что и где горит, нельзя разобрать. Находиться в танке невозможно. Сильно обжегся и выскочил из машины.
Замотав тряпкой рот, Семенцов опять влез в пекло. Стал выбрасывать все, что горело или могло гореть: сиденья, противогазы, пулеметные магазины... Аккуратно вытащил один снаряд, в гильзу которого глубоко урезался осколок. Порох чудом не воспламенился...
Постепенно дым стал рассеиваться, и лейтенант отогнал танк в сторону, за густую гряду кустов.
Когда лейтенант прибежал к своим раненым, санитары оказывали им помощь. Жданову и Идрисову угодило несколько осколков в спину, но чувствовали они себя сравнительно нормально. А командир башни Куканов выглядел неважно. На его шею санитары наложили повязку, которая уже успела насквозь пропитаться кровью; боец сидел бледный, в полуобморочном состоянии.
— Что с машиной? — спросил прибежавший зампотех роты Каток.
— Мотор и ходовая исправны. "Фердинанд" просадил башню с правой стороны. Две болванки повредили ствол орудия, заклинили башню, — доложил ему лейтенант Семенцов.
— Жив, Коля?
Это Борис Гладков. Глаза сияют от радости: цел и невредим его друг фронтовой, которого он, видя дымившийся танк, счел по крайней мере раненым.
— Как видишь... Спасибо, Боря, поддержал меня, а то фашисты наверняка угробили бы.
— Стараемся, — улыбнулся Гладков. — Хорошо сработал Байрамов! Каким-то образом вышел в тыл двум противотанковым орудиям и с близкого расстояния резанул по расчетам из пулемета. Ну ладно, Коля, наши танки пошли вперед, а у меня снаряды почти на исходе, осталось штук девять. Ротный приказал забрать у тебя. Так сказать, за ненадобностью...
Восемнадцать снарядов и несколько магазинов с патронами перекочевали в танк Гладкова.
— Забирай сиденья,— сказал Каток, — пригодятся; поехали в тыл.
Проехав половину пути, увидели, как впереди несколько гитлеровцев выкатывали на просеку пушку.
— Товарищ старший техник-лейтенант, закройте люк — крикнул Семенцов Катку.
Зампотех повиновался.
Откуда взялись подлюки?! — ругнулся он. — Снаряды все раздал?
Все. Да и пушка вышла из строя. Закрой свой люк, я им сейчас устрою! С полного хода сильным ударом танк отбросил пушку метра на три, а затем проехал по лафету...
В расположении батальона, там же, где размещался штаб бригады, полным ходом шел ремонт поврежденной техники. Лейтенант Семенцов еще раз осмотрел машину. Все внутри прибрал, подчистил, уложил на место. Потом достал оставшееся из неприкосновенного запаса сало, вынул из него осколки, очистил от копоти и, выбравшись из танка, начал есть нехотя, без; аппетита. Ремонтники рассказали ему, что Куканов потерял возможность разговаривать. Состояние здоровья Жданова и Идрисова тоже ухудшилось. Всех их отправили в госпиталь.