Были два друга
Даша вспомнила, как зимой она по вызову пришла на квартиру к больной пенсионерке Марье Тимофеевне. Выслушала ее, выписала лекарство.
- Ох, милая, горе одинокой на старости лет, - пожаловалась больная. - Иногда и свет белый не мил.
- У вас и родственников нет? - спросила Даша.
- Нету, милая, никого нету. Сыночки мои до войны не успели обзавестись семьей. Оба погибли на войне. А муж раньше богу душу отдал. Ни сыночков, ни внучков. Одна-одинешенька, - старушка расплакалась.
- Да, трудно, конечно. Может, вас устроить в дом престарелых? - спросила Даша, тронутая горем одинокой женщины.
- Что ты, милая! Не к тому я речь веду, - испугалась больная, вытирая глаза уголком простыни. - Свет не без добрых людей. А на кого же я соседа своего оставлю? Он тоже, светик, у меня один-одинешенек. Мы с ним и радость и горе делим пополам. Вот захворала, хлопочет он возле меня, чайку согреет, покушать сварит, комнату уберет. Славный малый и ласковый, как девушка. А вот, поди ж ты, не везет человеку. Я уж сколько говорила: женись, сыночек. Вот слегла, а вдруг помру. Как же он без меня тут будет? Мужики без женского присмотра - все равно, что малое дите без матери. Вы-то, наверное, знаете моего соседа. Инженером он у нас на заводе. Николай Емельянович Горбачев. Его на заводе все знают.
- Нет, не знаю такого. Я недавно приехала сюда на работу, - ответила она.
- Вчерась затеял полы мыть. Тряпкой орудует лучше другой бабы. И все с шуточками-прибауточками. Сел возле меня и ну рассказывать всякие смешные истории. Мне вроде бы и не полагается смеяться при болезни, а тут чуток живот не надорвала. Говорю ему, стыдно, сынок, старуху в грех вводить, а он отвечает; ты меня лечила малинкой и липовым цветом, а я тебя смехом лечить буду. Эх, счастливая будет девка, которая за него замуж пойдет, - заключила старушка.
- Чего же он не женится?
- Бог его ведает, чего он не женится, - вздохнула больная. - Все на заводе пропадает.
- Невеста-то у него на примете есть? - спросила Даша.
- Откуда мне старой знать, есть или нету? Любит какую-то, портрет ее у него на столе. Но только она за другого вышла. Эх, милая, хорошим людям в жизни всегда не везет. Не умеют они устраивать свое счастье, все за других хлопочут, - философски заключила больная.
- Откуда вы знаете, что он несчастлив, сосед ваш?
- Пришел как-то выпимши. Жаловался, что ему не везет в жизни. Когда студентом был, на стройке здесь работал. Ну и приглянулась ему его подручная. Даша или Маша, не помню. Он поехал в Москву учиться, а она тут вышла за какого-то инженера, - сказала Марья Тимофеевна.
У Даши вдруг зарумянилось лицо, а сердце будто кто-то зажал в кулак.
- Это он вам так рассказывал? - спросила Даша, стараясь придать голосу спокойствие.
- Веточка у него там еловая с пятью шишками. Он хранит ее, как зеницу ока. Память о зазнобушке. А она-то, бессовестная, забыла его, за другого вышла. Разве девки теперешние разбираются в людях! Для них кто пляшет хорошо да умеет речи красивые говорить, да одеваться нарядно - это для них человек.
Даша вздохнула, покусывая нижнюю губу. Больная своими рассказами о Николае растревожила ей душу.
- Ты, милая, рецептик оставь, вечером сосед придет, в аптеку сходит.
- Зачем его затруднять. Я сама принесу вам лекарство. Телефон есть?
- В комнате Николая Емельяновича.
- Разрешите позвонить в амбулаторию? Сестра принесет лекарство, а заодно и банки вам поставит,- сказала Даша.
- Иди, звони, милая. Дай бог тебе счастья. Замужем?
- Нет, - ответила Даша.
Со смешанным чувством радости и любопытства Даша вошла в комнату Николая. Ей бросились в глаза пять шишек на одной веточке, они висели на стене над письменным столом. Она вспомнила, как Николай, рискуя сорваться с дерева, достал эту веточку для нее. Но каким образом она снова очутилась у него' Неужели он был в ее доме, когда она, Даша, ушла зимой от мачехи? Лицо ее озарилось улыбкой. И вдруг радость ее померкла. На столе стояла миниатюра в черной овальной рамке. Что-то знакомое было в лице белокурой девушки, в ее счастливой улыбке. А ведь это Надежда Торопова! Кровь бросилась Даше в лицо. Она присела на стул, закрыла лицо руками…
Даша подошла к окну, навалилась грудью на подоконник и долго смотрела вдаль, где темнел лес.
Сумерки медленно сгущались. Уже стушевалась лиловая полоса леса. Даша продрогла от вечерней прохлады, струившейся в раскрытое окно. На улице зажглись фонари. И в этот момент на противоположной стороне улицы против своего дома Даша увидела Брускова. Он стоял у фанерного столба и смотрел на нее. Значит, он все время был тут, а она не замечала его. Поеживаясь от прохлады, закрыла окно и задернула его занавеской.
БУДНИ
Перед окончанием второй смены Дашу вызвали в литейный цех, где произошла авария. Схватив походную аптечку, Даша поспешила туда.
Когда она добралась к месту аварии, возле вагранки суетились рабочие и инженеры, директор. В шести шагах от вагранки краснел и чадно дымил пролитый на землю расплавленный чугун. На огромном крюке мостового крана висела бадья - с одного конца у нее была оторвана дужка.
- Доктор, сюда! - услышала Даша.
На опоке сидел молодой литейщик, держась за босую ногу, левая штанина поднята до колена. Лицо парня искажено гримасой боли.
Даша присела перед ним на корточки.
- Немножко покалечило, доктор. - У парня была обожжена ступня и колено.
- Ой, как же это вы?! - спросила Даша, рассматривая обожженную ногу. Быстро раскрыла аптечку.
- Бадья подкачала… Я вчера еще говорил мастеру, что ее надо заменить… - сказал парень, скрывая от врача, что ему очень больно.
- Придется вас положить в больницу.
- Зачем в больницу?…
- Вам нужно стационарное лечение.
- Заживет.
Второму рабочему обожгло руку. Даша оказала и ему первую медицинскую помощь.
Директор выговаривал начальнику цеха Брускову.
- Безобразие! Ни в одном цехе нет столько аварий, как у вас. Вы что, хотите, чтобы нас с вами отдали под суд?
- Геннадий Трофимович, я ведь сколько раз говорил вам, писал докладные… - пытался возразить Брусков.
- Вы бы получше смотрели за оборудованием. Чтобы отремонтировать неисправную бадью, не нужно писать докладных. Халатность. Да, халатность! Попрошу написать объяснение.
Даша заметила, что Брусков среди инженеров выделяется опрятностью: на нем синяя, хорошо сшитая куртка, тщательно выутюженные брюки, аккуратно завязанный галстук.
- Даша! - услышала она голос Николая. - Здравствуйте, Дарья Алексеевна. - Он крепко пожал ее руку. - Ну, что с пострадавшими? Опасны ожоги?
- Как это могло случиться? - спросила она, глядя ему в глаза.
- Не соблюдают инструкций, наплевательски смотрят на технику безопасности.
- Могли быть жертвы.
- Брусков спас литейщику жизнь, когда тот упал и литье хлынуло из бадьи.
Брусков, суровый и расстроенный, стоял в стороне с мастером цеха, часто поглядывая на Дашу, вот он кивнул ей головой. Она ответила ему таким же легким кивком головы. Николай посмотрел на Брускова.
- Вы с ним знакомы?
- Знакома.
Помолчали. Даша сделала движение, чтобы отойти от Николая.
- Помните, как мы строили этот цех?
- Помню. - Глаза ее стали задумчивыми. Ей показалось, что Николай был все тем же веселым и ласковым и что между ними ничего особенного не произошло.
- Я часто вспоминал то время, - проговорил Николай.
Даша с чуть заметной усмешкой посмотрела на него.
- Значит, вы недовольны настоящим, что заглядываете в прошлое?
Он передернул плечами.
- Как вам сказать. Возможно. Прошлое всегда обволакивается дымкой романтики.