Крепость королей. Проклятие

Она положила руку ему на плечо, но юноша резко ее стряхнул.
– Он знает свое место, так? – передразнил он подругу. – Безмозглый кузнец!
Агнес вздохнула:
– Я это сказала лишь затем, чтобы…
– Мне без разницы, почему ты это сказала. Главное, что сказала. Может, этот чванливый щеголь и прав. Люди делятся на два вида, и одним лучше не иметь дел с другими.
Юноша резко развернулся и стремительно зашагал в сторону крепости. Еще мгновение, и он скрылся за глыбами песчаника.
– Матис! – закричала Агнес ему вслед. – Матис, постой! Черт, да что ж ты бестолковый такой!
Девушка топнула ногой от злости. Всего за пару недель они ссорились уже во второй раз. Ведь надо же быть таким непробиваемым упрямцем! Именно теперь, когда выяснилось, что это, возможно, их последнее совместное лето, они постоянно ругаются…
Она собралась уже пуститься следом за ним, но со стороны крепости вдруг донеслись тихие звуки лютни. Под них напевал звонкий, приятный голос, столь отличный от беспорядочного ора ландскнехтов. То и дело раздавался хохот.
Агнес взглянула в сторону крепости и заметила, что к веселящимся ландскнехтам на каменной глыбе присоединился еще один незнакомец. Подобно графу, он щеголял в облегающих штанах, но камзол был пестрым, с разрезными рукавами на солдатский манер. Берет на голове украшало несколько перьев вызывающего сине-фиолетового оттенка. Агнес и предположить не могла, что за экзотическая птица обладала ими прежде. На боку у него висела шпага с эфесом, привычным для ландскнехтов. Но в руках он держал деревянную лютню, из струн которой извлекал новую задорную мелодию. И распевал непристойную песенку, от которой солдаты то и дело взрывались хохотом.
Трактирщик, глотку жажда дерет,
Неси вина, неси вина!
Да только с пола подбери живот,
Налей вина, налей вина…
Охваченная любопытством, Агнес подошла ближе. Бард был до того изящен, что поначалу она приняла его за юношу. Но теперь заметила, что он был несколько старше, лет тридцати. Из-под берета торчали огненные, в цвет наряда, волосы. Веснушчатое лицо украшала маленькая, смешная бородка. Агнес не назвала бы его красавцем, но естественное благородство, с каким держался менестрель, заметно отличало его от столпившихся ландскнехтов. Заметив Агнес, бард резко оборвал песню и сдержанно поклонился.
– Прошу простить мои непристойные слова, милая барышня, – произнес он чуть наигранно, на старинный манер, отчего Агнес невольно улыбнулась. – Если бы я знал, что такая красавица слушает мои грубые, непристойные вирши, я лучше спел бы любовную балладу.
– И все-таки мне понравилось, – ответила Агнес. – Похоже на старинную песню из другой эпохи.
– Вы не ослышались. Это была…
– Эй, кончай заигрывать, бард! – окрикнул его один из ландскнехтов. – Играй дальше! А девка пусть попляшет, если хочет. Может, потом и юбку скинет…
Остальные расхохотались и заголосили, а рыжий менестрель возмущенно взглянул на солдата.
– Разве тебе, чурбану безмозглому, неясно, что перед тобой благородная дама? – одернул он зачинщика веселья. Тот взирал на барда с язвительной ухмылкой. – Сейчас же извинись перед ней!
– Это вовсе не… – начала Агнес.
Но бард не дал ей договорить:
– Я вынужден настоять, прекрасная барышня, ибо не стерплю подобных нравов… Ну так что? Не слышу слов извинения!
Последние слова были вновь обращены к ландскнехту, оскорбившему Агнес. Солдат в широких пестрых штанах был космат и неухожен. На боку у него висел длинный меч. Улыбка исчезла с его лица, и неуч с ревом вскочил на ноги.
– Слушай ты, остряк, – начал он грозным голосом и положил руку на рукоять меча. – Голос у тебя, может, и звонкий, но я могу так сделать, чтобы он стал еще звонче. Если ты понимаешь, о чем я.
– Прекрасно понимаю, – спокойно ответил бард, аккуратно прислонил лютню к булыжнику и обнажил шпагу. – Но это не отменяет того, что ты должен сейчас же извиниться перед дамой.
 
Ландскнехт гадко рассмеялся. Затем неожиданно выхватил меч и с ревом бросился на изящного менестреля, который был ниже по крайней мере на голову.
– Паршивый, ты…
Договорить он не смог. Бард с неожиданным проворством отступил в сторону. Когда солдат проносился мимо него, менестрель подставил ему ногу. Задира поскользнулся на замшелых камнях и, изрыгая проклятия, рухнул наземь.
– Пусть это будет тебе уроком, – сказал бард. – А теперь извинись наконец, и забудем об этом происшествии.
Однако ландскнехт и не думал извиняться. Он вскочил на ноги и, размахнувшись клинком, с криком ринулся на противника. Тот ждал с непроницаемым взглядом. В последний момент он вскинул шпагу, отвел острием меч и неожиданно отступил в сторону. В очередной раз ландскнехт растерянно влетел в пустоту. Но в этот раз он оказался ловчее. Солдат не упал, а развернулся с победным кличем. Затем лишь, чтобы почувствовать на шее острие шпаги. Он в ужасе замер. Острие впилось в кожу, так что на ней выступило несколько капелек крови.
– Проси прощения, – прошептал бард. Голос его звучал тихо и в то же время твердо. – Я жду.
– Про… прошу прощения, – пробормотал ландскнехт.
– Громче! Не думаю, что дама услышала твой лепет.
– Прошу прощения.
– Следует сказать: прошу прощения, прелестная барышня.
Ландскнехт завращал глазами. Его товарищи, обнажив наполовину клинки, застыли на камнях. Никто не посмел шевельнуться. Даже Агнес.
В конце концов, спустя целую вечность, солдат выдавил спасительные слова:
– Прошу прощения, пре… прелестная барышня.
Не опуская клинка, низенький менестрель повернулся к Агнес:
– Принимаете ли вы извинение?
Девушка кивнула, и губы его растянулись в мальчишеской улыбке. Менестрель медленно опустил шпагу.
– Ну вот, не так уж это и сложно, – сказал он ландскнехту.
Тот по-прежнему стоял перед ним, обливаясь по́том. Его товарищи выхватили было клинки, но бард властно вскинул руку:
– Довольно. Никто не потерял лицо, этот человек извинился, и с делом покончено. – В голосе менестреля вдруг послышалась невыразимая угроза, столь чуждая улыбке на его лице. – Или вы хотите напасть на рыцаря и дворянина и отправиться за это на виселицу? Тем более что дворянин этот находится под личным покровительством графа. Вам действительно хочется этим же вечером повиснуть на ближайшем дубе, вывалив синие языки и замарав свои разрезные штаны? Скажите, стоит оно того?
Не дождавшись ответа, бард спрятал шпагу в ножны и поднял украшенную слоновой костью лютню, прислоненную к булыжнику. После чего галантно предложил Агнес свободную руку:
– Полагаю, господа пресытились музыкой. Оставим их, сударыня. Лучше я спою вам где-нибудь в другом месте любовную балладу.
Агнес улыбнулась и не стала сопротивляться. Положение напоминало ей один из ее снов, до того нереальным оно казалось. Только теперь она вновь обрела дар речи.
– Вы сильно рисковали, – проговорила девушка тихим голосом. – Одно неверное слово, и эти люди бросились бы на вас.
Бард усмехнулся и повел ее в сторону крепостных ворот.
– В этом-то все и дело. Следует с умом подбирать слова, тогда не придется без необходимости вступать в конфликты. Слова и песни – вот сильнейшее оружие.
Он вдруг остановился и хлопнул себя по лбу:
– Как невежливо с моей стороны! Во всей этой суматохе я и представиться забыл. – Он снял берет и поклонился так низко, что рыжие волосы упали на лоб. – К вашим услугам, Мельхиор фон Таннинген. По происхождению рыцарь из родовой крепости фон Таннинген, что в прекрасной Франконии. Ныне странствующий менестрель.
Агнес не смогла скрыть усмешку. Коротышка перед ней был смешон и в то же время трогателен. Правда, в бою он оказался опасным противником.
– Я и не знала, что барды еще существуют, – ответила она. – Я думала, они давно вымерли.