Счастливые девочки не умирают
Еще я сменила работу, став главным редактором отдела в журнале «Блеск». Должность считалась громкой и ответственной, хотя «Блеск» не был столь же влиятельным, как «Женский», и, уж конечно, далеко не таким престижным, как «Нью-Йорк таймс мэгэзин», о чем Лоло не преминула мне напомнить. Она не могла поверить, что теперь, когда наша цель так близка, я сошла с дистанции.
– Мне предложили существенную прибавку. – Я вскинула безымянный палец, на котором и следа не осталось от кольца. – Мне позарез нужны деньги. Я по уши в долгах и не могу ждать.
– Страшно не хочется тебя терять, – сдалась Лоло. – Но я понимаю.
Когда я собрала вещи, она простилась со мной со словами, что в один прекрасный день я снова буду работать под ее крылом. Я прослезилась, а она прибавила:
– Помнишь, ты как-то писала, что нет ничего хуже для карьеры, чем слезы на рабочем месте?
Она подмигнула мне и устремилась по коридору, попутно наорав на руководителя отдела цифрового маркетинга, который вовремя не подал ей отчет.
Я готовилась к тому, что жизнь станет невыносимой без приятной тяжести кольца на безымянном пальце. Оно всем давало понять, что со мной лучше не связываться. С ним я была кум королю и сват министру. Не буду обманывать: отчасти – но только отчасти – я скучаю по тому, как самодовольно поблескивал фамильный изумруд. Всякий раз, когда очередной молодой человек приглашает меня на свидание, я надеюсь, что именно он сможет полюбить меня такой, как есть. Надеюсь, что его не отпугнет ни мой острый язык, ни мои «странности», и он сумеет разглядеть подлинную нежность за всеми шипами и колючками. Что он поймет: жить дальше – не означает не вспоминать о прошлом или не горевать о нем.
– Помнишь, что за чем? – спросил Аарон.
– Имя, возраст на дату выхода фильма и возраст в день стрельбы.
В начале съемок в сентябре я представилась как Ани Харрисон, в святой уверенности, что сменю фамилию к тому времени, когда фильм выйдет в прокат. Теперь начальные кадры требовалось переснять и незаметно смонтировать с остальными. Меня попросили надеть ту же одежду, в которой я снималась в сентябре, чтобы не нарушать впечатление непрерывной съемки. В кадре не будет ни единого намека на разлом, изменивший ход моей жизни, когда тектонические плиты моего настоящего столкнулись с прошлым. Взять одежду для съемок из гардеробной «Женского» я не могла, а стоили такие вещи весьма недешево.
Аарон вскинул большие пальцы вверх и кивнул ассистенту. Теперь я ясно понимала, что Аарон – искренний и участливый человек, а вовсе не елейный ханжа. Он позвонил мне, как раз когда я должна была жариться на солнышке, и его звонок всё изменил.
– Ты была права, – заявил он.
Я стояла в длинной очереди за кофе, но, услышав его голос, вышла из шумного кафе и свернула в тихий переулок.
– Я пересматривал пленку. Оказывается, камера записала твой разговор с Дином.
Я плотней прижала телефон к уху и торжествующе выдохнула. Слово «изнасилование», произнесенное Дином вслух, оказало на меня благотворное действие. Исцеляющее. Но я вытянула его из Дина еще по одной причине. По опыту съемок в утренних телепередачах я знала, что при включенном микрофоне камера записывает практически всё: и ехидные комментарии по поводу дурацкого платья ведущей, и нервное журчание в туалете перед выходом на съемочную площадку. Странно, что Дин, с его-то нынешней популярностью, этого не учел. У меня не было четкого плана, как распорядиться его признанием; оно мне требовалось на случай, если я, наперекор Люку, решу обнародовать свои воспоминания о той ночи. Теперь, когда мне не требовалось блюсти честь семьи Харрисонов, я решилась.
– Значит, запись можно использовать? Чтобы подтвердить мои слова?
– Должен признаться, как режиссер я в полном восторге. Это сенсация! – воскликнул Аарон. – А как твой друг… – от этого слова у меня невольно дрогнули губы, – я рад видеть, что ты добилась своего. Ты заслуживаешь того, чтобы правда вышла наружу. Я только… – Он запнулся. – Просто будь готова к последствиям. Народ охватит ярость.
Задняя дверь кофейни распахнулась, и в мусорный бак с шумом полетел целлофановый мешок. Дождавшись, когда дверь закроется, я ответила:
– Еще бы. Как они могли так со мной поступить.
– Я не это имел в виду… – начал Аарон, но затем уловил нотки сарказма. – Вот именно, – помолчав, ответил он и повторил, на этот раз с пониманием и праведным негодованием в голосе: – Вот именно.
Щелкнула хлопушка, и разговоры на площадке умолкли. Аарон кивнул мне: начинай. Я села ровнее и проговорила:
– Я Тифани Фанелли. Мне двадцать девять лет. Двенадцатого ноября две тысячи первого года мне было четырнадцать.
– Еще раз, – скомандовал Аарон. – Теперь только имя.
Хлопушка щелкнула в последний раз.
– Я – Тифани Фанелли.
Слова благодарности
Спасибо родителям за то, что поощряли мои творческие наклонности и терпимо относились к моим детским шалостям, даже когда я, к изумлению соседей, разъезжала по улице на трехколесном велосипеде в нижней кружевной юбке и развевающейся фате. Спасибо за то, что развивали мое воображение и дали мне достойное образование, хотя ради этого вам пришлось идти на жертвы. Благодаря вам, вашему трудолюбию и увлеченности своей работой, я впервые поняла, что значит быть амбициозным и дисциплинированным человеком. Мне поистине крупно повезло, что вы – мои родители. Всем, чего я добилась, я обязана вам.
Спасибо Алисе Рубен, моему блестящему агенту из «Парадигм Эдженси», за то, что годами уламывала меня взяться за перо. И когда я, наконец, решилась, когда придумала и сюжет, и Тифани, когда поняла, как лучше обо всем этом написать, то у меня все вышло как нельзя хорошо, так что я до сих пор сама этому удивляюсь. Спасибо, Алиса, что поверила в меня до того, как я сама поверила в свои силы.
Спасибо моей лучшей подруге, Кейт Хойт, за то, что подружилась со мной, когда мы обе только-только делали первые шаги в Нью-Йорке. Кейт, ты особенная и неповторимая. Даже не знаю, что бы я без тебя делала.
Благодарю своего редактора, Сару Найт, которая первой прочла книгу от корки до корки и выразила мои собственные мысли прежде, чем я сама успела их осознать, а также побуждала меня «тщательней» выбирать слова и не позволять им «командовать», когда я выбивалась из сил.
Спасибо моему агенту по работе с кинокомпаниями, Мишель Вайнер из «Криэйтив Артистс Эдженси». Экранизировать книгу – все равно, что вкатывать огромный камень на вершину горы, сказала однажды она. Спасибо за то, что ты взяла на себя этот труд, а еще – за то, что посоветовала, где найти красивые украшения.
Спасибо моему агенту по рекламе, Кейт Гейлз, за исключительное внимание к деталям, а также за то, что с ней я чувствовала себя в надежных руках. Спасибо Элине Вайсбейн, агенту по сбыту, за усердную, хоть и невидимую, работу. Благодарю всех сотрудников издательства «Саймон и Шустер» за ободряющие письма, которые я планирую распечатать и повесить в рамочке над огромным письменным столом в моем кабинете, который у меня когда-нибудь появится. Особая благодарность Каролин Рейди, Джонатану Карпу, Мэрисью Руччи и Ричарду Рореру.
Благодарю моего наставника, Джона Сирлза. Я помню, что ты терпеть не можешь, когда я называю тебя «наставник», но из песни слова не выкинешь. Я пришла в «Космополитан», будучи наивной вчерашней студенткой, которая преклонялась перед твоим писательским талантом, и ты дал мне работу. Спасибо тебе за годы поддержки, за то, что верил в меня, за то, что выслушивал мое нытье, и за то, что не давал пасть духом, когда я официально очутилась на перепутье.
Спасибо Кейт Уайт, которая научила меня идти до конца – или уходить с поля. Благодаря Кейт я научилась открыто говорить о своих потребностях, а еще – замечать в людях их сильные стороны. Твои советы останутся со мной навсегда. Благодарю главных редакторов журнала, Джоанну Коулз и Джойс Чанг, которые не давали мне остановиться на достигнутом.