Странствия хирурга: Миссия пилигрима
— Thorax! — раздались голоса.
— Что? Ах да, recte, господа, recte. Итак, я продолжаю: правое легкое состоит из трех долей, левое же — только из двух. Знает ли кто-нибудь из вас, почему мать-природа так устроила?
Ответа не последовало. В последнем ряду, где еще пустовало несколько мест, возникло какое-то движение, продолжавшееся, впрочем, недолго, и вскоре чей-то голос выкрикнул:
— Левое должно быть меньше, иначе сердцу не хватило бы места. — Выкрикнувший был коренастым молодым человеком, глаза его торжествующе поблескивали.
— Прекрасно, мой дорогой Карло, прекрасно! — Крючок снова нагнулся к трупу, все еще продолжая зажимать конец соломинки. — Как вы можете видеть по изменению цвета, мои дорогие студиозусы, большая часть ткани этого легкого воспалена. Диагноз ясен: пневмония. Как хорошие анатомы, мы таким образом сразу установили причину смерти.
Студенты захихикали. Крючок, вне всяких сомнений, пользовался всеобщей любовью.
— А теперь, господа, вопрос, имеющий прямое отношение к теме: знает ли кто-нибудь, когда впервые был вскрыт труп в целях криминологического расследования? — Крючок склонил голову набок и выждал пару секунд. Не дождавшись ответа, он торжественно объявил: — Это случилось anno 1302. Один человек по имени Азолино умер по непонятной причине. Зеленовато-бурый оттенок кожных покровов вызывал подозрение, что несчастного отравили, но ни у кого не было доказательств. И только некий анатом по имени Бартоломео Вариньяна был в состоянии представить эти доказательства. Что же он сделал, как вы думаете?
— Вскрыл труп! — Это вновь был Карло.
— Recte! Но об этом несложно догадаться. Что же еще мог сделать анатом?
Студенты опять захихикали, а Крючок продолжал:
— Я доскажу вам историю, которую вы, кстати, можете прочесть в нашем архиве. Анатом вскрыл желудок и извлек оттуда часть содержимого. Среди прочего там присутствовали свинина и изюм. И у того и у другого был нормальный запах, если не принимать во внимание запах желудочного сока. Однако Бартоломео Вариньяна этим не удовлетворился, а взял и зашил часть извлеченной из желудка массы в кусок свежего мяса и дал его бродячей собаке. Едва пес проглотил кусок, как у него появились все признаки отравления. Температура тела понизилась, животное стало корчиться от боли. Итак, было доказано: Азолино отравили. Удалось даже найти преступника. Им оказался хозяин харчевни, где подавали это блюдо из свинины с изюмом. У его дочери была связь с Азолино, и женщина ждала от него ребенка. Взбешенный отец решил таким образом отомстить соблазнителю. Он сразу сознался, как только ему представили доказательства.
Крючок замолк и спросил с лукавым видом:
— Ну и чему учит нас этот случай?
Студенты растерянно молчали. Никто не мог ничего придумать.
— Очень просто: не заводите шашней с дочками трактирщиков!
Аудитория грохнула: молодые люди хохотали от души.
— Шутки в сторону! — Крючок поднял руку, и мгновенно воцарилась тишина. — Вернемся к нашему трупу. Карло, будь любезен, зашей его. Возьми толстую нить и делай большие стежки. Завтра я его опять вскрою.
— Хорошо, господин профессор. — Карло убрал расширители и крючки и приступил к работе.
— А потом отнесите мертвеца на прежнее место, в подвал, где холоднее всего.
— Хорошо, господин профессор.
Крючок склонил голову набок и объявил:
— На сегодня все, мои дорогие студиозусы, ступайте домой и штудируйте книги!
Ряды быстро опустели: как ни велика была любовь к профессору, но свободу молодые люди ценили выше. Карло между тем управился со швом и на ходу поймал парочку товарищей покрепче, чтобы те помогли ему снести покойника в холодный подвал. С умиротворенным видом проследив за этим, Крючок сунул под мышку два учебника вместе с томом «О строении человеческого тела» Везалия и хотел было уже покинуть аудиторию, как кто-то окликнул его:
— Простите, имею ли я удовольствие видеть профессора Джироламо?
— Да, это я. — Крючок остановился и внимательно оглядел незнакомца. Это был статный юноша, с вьющимися белокурыми волосами, выразительными чертами лица и ямочкой на подбородке. Последняя была хорошо заметна, поскольку вопреки местным традициям незнакомец не носил бороды. Два его спутника также были безбороды: один — располагающей внешности, невысокий, худощавый и жилистый молодой человек с высоким лбом и внимательными карими глазами, глядевшими на мир сквозь стекла бериллов; другой — горбатый карлик с лунообразным лицом, вывернутыми рыбьими губками и копной огненно-рыжих волос. Вся троица выглядела на редкость странно.
— Я Витус из Камподиоса, — дружелюбно представился светловолосый. — Наверное, я помешал вам, когда вторгся на вашу лекцию и устроился в последнем ряду? Надеюсь, вы простите меня. Конечно, мне следовало дождаться окончания занятий, но я так мечтал послушать вас! Вы как раз говорили о легких и их долях, эта область меня тоже очень интересует. Но не буду отклоняться от темы. Я проделал длинный путь, профессор, чтобы встретиться с вами и испросить вашего совета.
— Так-так!
— Разрешите сначала представить вам моих друзей.
Витус произносил слова представления, а Крючок приветствовал всех троих, гадая, что же кроется за необычным визитом.
Тем временем гость продолжал:
— Я Cirurgicus galeonis, сдавал экзамен профессору Банестеру в Лондоне.
Крючок выпучил глаза от удивления:
— Ого! Вот это сюрприз! Воспитанник старины Банестера? — Он вдруг захихикал. — Ну и как он поживает? Все так же склонен к э-э… упитанности?
— Насколько мне известно, у него все в порядке, — улыбнулся Витус.
— Рад слышать это. Наверняка старик изрядно помучил вас.
— Пожалуй, да. С меня семь потов сошло, пока я наконец получил свидетельство. Господа анатомы Клауэс и Вудхолл тоже, кстати, присутствовали при сем и гоняли меня изрядно.
— Да, экзамен — непростая вещь. Как, говорите, фамилии двух других экзаменаторов?
— Клауэс и Вудхолл.
— Ах да! Клауэса я знаю. Уильям Клауэс — один из лучших военных хирургов и анатомов Англии, автор несколько значительных трактатов, в частности о вскрытии сердца.
— «De sectionis cordis». Я знаком с этой работой. Весьма поучительный труд.
Крючок по обыкновению свесил голову набок и благожелательно посмотрел на Витуса.
— Ну, раз вы столь искушены в искусстве рассечения, чем вам может помочь простой анатом вроде меня? Разумеется, вы уже знаете, что для овладения этой профессией нужны глаза рыси, руки девушки и прилежание пчелы?
Витус рассмеялся:
— Да, это мне известно, хотя я вряд ли смог бы так красиво сформулировать. Чтобы не задерживать вас, профессор, скажу лишь коротко: в силу определенных обстоятельств я поставил себе целью победить чуму, для чего собираю всевозможные сведения о ней, чтобы все обобщить, проанализировать и сделать собственные выводы. Вы, бесспорно, один из самых видных специалистов, имеете опыт в борьбе с черной смертью, и я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы смогли уделить мне частицу вашего драгоценного времени.
Крючок не мог скрыть своего удивления:
— Мои познания о чуме не представляют собой ничего особенно выдающегося. Я знаю человека, который гораздо лучше осведомлен о страшной болезни, причем не понаслышке. Это доктор Маурицио Санджо, великолепный специалист, живущий в Венеции.
— Именно от него я и привез вам рекомендательное письмо. — Витус протянул письмо профессору.
— Что вы говорите! Вам в очередной раз удалось удивить меня. — Крючок сломал печать и начал читать:
Венеция, 8-й день сентября A.D. 1579
Мой любезный друг!
Давно мы ничего не слышали друг о друге, и тем более я надеюсь, что вы пребываете в добром здравии. Сам я тоже не буду жаловаться, хотя возраст все чаще дает о себе знать. Уверен, что и с вами происходит то же: в последнее время рука не раз тянулась к перу, чтобы послать вам весточку, и каждый раз что-то отвлекало от письма. Работа, работа… Сами знаете.
Сегодня, однако, я наконец осуществлю свое давнее намерение, ибо на то у меня есть особая причина, а именно: молодой кирургик, Витус из Камподиоса, который замыслил победить чуму, пусть даже это предприятие, скорее всего, обречено на провал. Правда, у нашего молодого коллеги железная воля, к тому же он на редкость умен.
А посему, друг мой, дозвольте ему припасть к кладезю вашей мудрости. Вы сами убедитесь, что Витус из Камподиоса дружелюбен, внимателен и изысканно вежлив — словом, на редкость приятный человек.
Надеюсь, вскорости вы направите свои стопы в сторону Венеции, и мы сможем, как в былые времена, насладиться беседой.