Мы вернёмся (Фронт без флангов)
В комнате Зиночки были раненые. Перебивая друг друга, они стали рассказывать Алиеву, что услышали, как что-то упало, загремело, потом голос Зиночки: "Предатель!" Затем сильный треск, звон стекла…
– Петренко где?
– Не знаем.
Алиев подошел к разбитому окну, зажег электрический фонарик и, направив яркий пучок света в заоконную темень, на сырую землю, увидел отчетливые следы.
Сомнений не оставалось: Петренко бежал.
С группой бойцов Алиев вел поиск всю ночь. Возвратились на рассвете измученные, промокшие насквозь. Предателя не нашли.
Когда Алиев доложил Млынскому, тот задумался. И было от чего.
– Сейчас наша задача усложняется, – сказал майор, – и основательно. В топи Черного леса мы, конечно, не пойдем, но все равно Петренко многое знает. Пригласите командиров.
***Гонимый страхом, Петренко бежал и бежал без оглядки, скользя на мокрых листьях, падая, держа руки впереди, чтобы не наткнуться на дерево, не выколоть глаза. Березы и ели хлестали по лицу, по спине, и Петренко чудилось, что его догоняют и вот-вот схватят, ударив сзади.
Дыхание занялось. Тяжело дыша, он опустился на колени, трусливо огляделся и только сейчас понял, что в такую темень, да еще в дождь, найти его не так-то просто.
Все равно, отдышавшись, опять побежал, скользя и падая, налетая на кусты.
Ноги нащупали тропу, засыпанную ворохами опавших листьев. Она бежала в том же направлении, что и он. Боясь потерять ее, останавливался, ощупывал ее трясущимися руками, исколотыми колючей хвоей.
На рассвете лес расступился, тропинка круто свернуло влево, а прямо засинела утренним туманом река.
"Не заблудился! Вышел!" – хотелось крикнуть от радости: Петренко знал, что по ту сторону реки – немецкие войска.
Опираясь на автомат, стал медленно скользить по крутому глинистому спуску к пологому берегу.
Назад пути нет: сам отрезал его. Теперь перебраться на тот берег и – да здравствует новая жизнь! Жизнь для способных, одаренных, мечтал Петренко. Уж себя-то, конечно, он относил к числу способных, одаренных. Твердо считал, что большевики его не оценили, почему он на службе продвигался медленно: прошел срок службы, установленный для старших лейтенантов, а капитана так и не увидел, потому что был на должности не капитанской. Теперь-то его способности будут признаны. Немцы – культурные люди, поймут его. Теперь-то он развернется.
"Советы сделали нас нищими, обокрали, отца погубили", – твердила ему с детских лет мать. А как она обрадовалась, когда началась война! "Немец придет, добро наше отнятое возвратит!" – крестилась она.
И вот, наконец, ему удалось перейти к немцам. Теперь-то он отомстит Советам!..
Спускаясь к реке, Петренко не заметил, что пологим берегом, наперерез ему, семенила старуха. В руке небольшое лукошко, в нем несколько грибов. Старушка опиралась на хворостину, спешила, забыв, что стара, что идти так быстро ей нельзя – задохнется.
Выйдя из-за куста, старушка предстала перед Петренко так неожиданно, что он вздрогнул, отскочил в сторону, направил на нее автомат.
– Что тебе, старая карга?
– Добра желаю тебе, как себе не желаю. Мои глаза старые, но вижу по одежде, человек ты наш, советский. Не подходи к реке, касатик. Немцы за нею. Этой ночью на том берегу партизан расстреляли, в речку побросали. Вот и спешила предупредить тебя.
Старушка вынула из лукошка кусочек хлеба, завернутый в белую тряпицу, протянула Петренко.
– Возьми, касатик, откушай. Небось давно не ел. – Она сделала шаг в его сторону, наступила на сухую ветку, та разломилась с треском.
Петренко вздрогнул, нажал на спусковой крючок.
Старуха упала. Покатилось лукошко, грибы вывалились на траву.
Петренко сплюнул и побежал к реке. Заметался по берегу. Заметил в кустах лодку без весел. Прыгнул в нее и, загребая руками, поплыл на тот берег.
Быстрое течение сносило в сторону. Руки ломило от ледяной воды.
Скорее, скорее, скорее!
Вот он – долгожданный берег! Вот она – долгожданная жизнь!
Только выбрался, качаясь, услыхал:
– Хенде хох!
Высоченный, сухопарый немец наставил на него автомат, а рядом, готовая к прыжку, плясала на поводке крупная овчарка.
Петренко отбросил в сторону автомат, упал на колени, расплакался.
Это были слезы не только радости, но и страха.
Немец подошел к Петренко, больно ткнул кованым сапогом в затылок.
– Пошель туда! – Немец рукой указал направление.
– Я ваш друг! Их бин дойче фройнд! – наконец, выговорил Петренко заранее приготовленные слова, которые он не раз повторял про себя.
Правда, встреча представлялась ему совсем иной.
– Шнелль, шнелль! – подгонял его немец, тыча автоматом в спину.
К утру задымили костры в топях Черного леса, куда Млынский спешно послал несколько бойцов создать видимость, что отряд там. Отряд же отошел в другую сторону – в район северных высоток, с юга и юго-запада прикрытых непроходимыми болотами. Тяжелораненых укрыли неподалеку в густых зарослях. Они находились под присмотром учительницы и ее дочери Нади. С наступлением темноты раненых должны были перевезти в ближайшие села под опеку местных жителей. Легкораненые упросили оставить их в отряде.
Млынский пригласил капитана Серегина, политрука Алиева и лейтенанта Кирсанова. Обсудили детали передислокации отряда, определили, где и как следует укрепить подходы к позициям на тот случай, если немцы ударят в лоб. Это был самый худший вариант, опасный для плохо вооруженного отряда, но и он не сбрасывался со счетов.
Когда все было обговорено, Млынский извлек из своей изрядно потрепанной командирской сумки красное знамя, развернул. В нескольких местах оно было прострелено.
– Это знамя нашей дивизии, – пояснил майор. – Нам удалось спасти его от поругания. Отныне под этим знаменем будет сражаться наш отряд. Вручим первой роте. Пусть берегут пуще глаза. Товарищ Кирсанов, вам поручается изготовить прочное древко.
И приложился к знамени губами. За ним – Серегин, Алиев, Кирсанов.
После этого начался совет командиров отряда.
– Если нам удастся дезориентировать противника, заставить его обрушить бомбы, снаряды на топи Черного леса, это будет успех, – говорил Млынский. – Успех подымет моральный дух бойцов, прибавит сил, вселит уверенность в победу. Открытый бой нам сегодня невыгоден, но готовиться к нему нужно. В случае, если противник после обработки района костров артиллерией и с воздуха массированным огнем направит туда пехоту, мы ударим по ее флангам из района высоток. Заранее подготовим позиции для подрывников на случай, если немцы попытаются ввести в бой танки. Руководить действиями на левом нашем фланге поручаю капитану Серегину, на правом – политруку Алиеву. Я останусь в центре. – Млынский подумал, затем продолжил: – Война есть война, и мы не застрахованы от шальной пули. Поэтому в случае моей гибели командование отрядом должен принять капитан Серегин. Ежели и он выйдет из строя, забота об отряде ляжет на политрука Алиева…
Отряд расположился у северных высот.
В районе топей Черного леса появились самолеты-разведчики. По ним было сделано несколько очередей из ручных пулеметов. После этого, как и предусматривалось планом операции, пулеметчики немедленно оставили свои позиции и отошли в район северных высот. А здесь уже полным ходом шли фортификационные работы. Отряд зарывался в землю. Вдоль лесных дорог, по которым враг мог пустить танки как в район топей, так и в район высот, создавались укрытия для подрывников, в задачу которых входила борьба с танками, вывод их из строя, если они появятся здесь. Каждый боец отряда работал за троих. Спешили, так как никто не мог дать гарантии, что немцы не начнут операцию сегодня же. Однако время шло, а неприятель ограничивался воздушной разведкой. Немецкие "рамы" ощупывали район топей Черного леса. Похоже было на то, что немцы действуют по наводке Петренко.