Всемирный следопыт 1928 № 03

Больше мы не затрагивали этой скользкой темы.
Не знаю, насколько к этому делу причастны Колчак с Деникиным, знаю только то, что брак Семена Семеныча с вдовой Чистозвоновой оказался прочным союзом, в результате которого теперь подрастает целое поколение молодых Боченкиных…
  
Ночь в Московском Зоопарке. 
 
Очерк Н. Н. Плавильщикова.
 
В шумной жизни большого города Зоопарк — своеобразный уголок, островок со своими законами, со своей особой жизнью. За железными решотками клеток, вольер [33] и загонов сидят здесь пленники — дикие звери и птицы. Они оторваны от привычной жизни на свободе, но не исчезли бесследно их дикие привычки и повадки. Нет-нет да и вспыхнут искры прошлого. И особенно часты, особенно заметны эти искры прошлого — ночью.
Зоопарк днем и Зоопарк ночью — совсем разные картины. Днем, под взглядами тысяч любопытных глаз, словно скованы природные инстинкты многих диких обитателей Зоопарка. Днем — словно «напоказ» живут все эти тигры, барсы, туры, лани, соболя. Ночь — вот, когда они живут «для себя»! Живут, понятно, те из них, которые не спят глубоким сном.
Когда бродишь днем по Зоопарку, то чуть ли не все животные кажутся такими покойными, привыкшими к клетке, к неволе, к человеку. Осторожный барсук, которого так трудно увидать на воле, в лесу, который так сторонится человека, весь день бегает у решотки. Недоверчивые и осторожные лани и косули тянутся к посетителю, тычутся в его руки мягкими, теплыми носами. Мало смущаются человеческой толпой волки, а лисицы — бегут к решотке, когда перед ней остановишься. Как-то мало «дикости» видишь во всех этих диких животных, когда на них смотришь днем.
Но посмотрели бы вы на этих же косуль, ланей, туров, белых медведей, барсов и куниц ночью. Совсем других зверей вы увидите!
Уже к вечеру начинают заметно волноваться многие хищники. Приглядитесь к ним, хотя бы к волкам, и вы заметите, что они чего-то ждут. То и дело они прислушиваются, упорно глядят в одну и туже сторону. Они ждут кормежки. Чуткое ухо волка издали слышит негромкие звуки — это разрубают мясо. Волк слышит, ему хорошо знаком этот стук, ведь не первый день он живет в Зоопарке. Он волнуется, ждет куска мяса…
Но волнуются далеко не все хищники. Некоторые из них поразительно равнодушны, они дремлют, они даже не взглянут на просунутый им через прутья решотки кусок. Им мясо еще не нужно, их аппетит дремлет. Еще рано…
Темнеет. Зоопарк закрывается. Проходят по дорожкам последние посетители. Запирают ворота. Начинается новая жизнь — ночная. Нет больше людской массы перед решотками, нет неумолчного шума и крика. Надвигается ночь, и с ней просыпаются дикие инстинкты птицы и зверя. Словно сбрасывается надетая на день «маска».
Разнообразные крики приветствуют наступление ночи. На разные голоса играют «вечернюю зорю» волки. Голосам, несущимся со старой территории, отвечает вой волков Нового Зоопарка. Постепенно затихает эта перекличка, в которой деятельное участие принимают и шакалы, эти надоедливые плаксы южных ночей. Громовым раскатом разносится вечернее рыкание льва. Как и барс, он «играет в охоту». Но игра льва короче и проще. Это повторение только первого этапа охоты — громкое рыкание, охотничий крик. Не на кого и не на что охотиться льву… Свое мясо он успел съесть еще во время кормежки, нет главного импульса охотничьей игры — нет голода. Лев сыт… Пробежавшись несколько раз по клетке, порыкав и побив хвостом по бокам, он кончает «игру». Удовлетворен охотничий инстинкт, разбуженный было темнотой. Лев ложится спать до утра. Отзовется этому льву сосед, запрыгает, заносится по своей клетке новая львица, недавно привезенная в Зоопарк. Откликнется тигр, пролает-провоет гиена, и в помещении крупных хищников понемногу наступает тишина.
 
Из-под вороха соломы вылезает кот и потягивается…
Из-под ворохов соломы, под которой дремали днем, вылезают камышовые коты. Они потягиваются, широко раскрывая рты с чуть поблескивающими острыми клыками. Несколько прыжков вдоль клетки — кот разминает мускулы.
Под вечер — весной, летом, осенью — начинаются перелеты диких уток с пруда на пруд, с одной территории парка на другую. В ночной темноте слышен свист крыльев пронесшейся стайки кряковых. Днем утки дремали у берегов, мерно покачивались на мелкой зыби посредине пруда, грелись на солнышке. К вечеру — пора кормежки — они оживляются. Понемножку просыпается утиная компания, чистится, перебирает перья клювом. Захлопали крылья по воде — взлетела стайка, перелетела на другой пруд… Всю ночь копошатся утки и гуси у отмелей и по берегам — добывают корм. Им не приходится «играть в охоту» — их охота настоящая. Все тут есть: и несколько прудов, и болото, и берега, и отмели, и тина, и ил в пруду, и трава по берегам. Настоящей дикой жизнью живет дикая утка на прудах Зоопарка. Враги? Есть и они. Бродячие городские кошки подкрадываются по ночам к уткам, подстораживают их, затаившись в прибрежных кустах и зарослях. Бывает, что и удастся кошке подсторожить утку. Полетят-закружатся тогда пушинки по воздуху, светлыми хлопьями покроют прибрежную воду. С громким кряканьем захлопает крыльями по воде всполошившаяся стайка…
И зимой копошатся всю ночь утки у воды, плавают по полыньям, бродят по льду. И зимой крадутся к ним кошки, и зимой, в ночной тиши, слышен иногда крик испуганных уток. Много хлопот причиняют Зоопарку бродячие кошки, много уток передушат они за год. И Зоопарк не милует этих кошек. Беспощадная борьба ведется с ними.
Стрелой бросается филин на крысу…
Ярким огнем загораются с наступлением темноты глаза тигров. Тех самых тигров, которые с таким безразличным видом искоса поглядывали днем на остановившегося перед клеткой посетителя. Исчез вместе с дневным светом равнодушный вид, зверь оживился, стал подвижным. Припадает к земле, словно подкрадывается к невидимой добыче тигр. Он — охотится. За кем? Ни за кем, да он и сыт — его уже покормили. Он просто «вспомнил» далекое прошлое, ночь разбудила его охотничьи повадки.
С наступлением темноты резко меняют свое поведение и белые медведи. Огромный «Ермак», который казался таким добродушным днем, становится совсем другим. Проснулись его хищнические наклонности. Насторожившись, чуть поблескивая небольшими глазками, бродит он по своей обширной клетке, прислушивается, принюхивается. Быстрый прыжок, удар массивного тела о решотку — «Ермак» прыгнул на проходившего мимо сторожа. Шарахнется, с непривычки, новичок при таком внезапном прыжке. Забудет, с перепугу, что между ним и медведем — крепкие железные прутья. И медведь забыл. Он забыл о том, что он в клетке, забыл про решотку. Ночь наступила… Разве он не на свободе?..
Оживились по-ночи и пернатые хищники. Днем неподвижно дремавшие, рассевшись по сукам, совы и филины теперь широко раскрыли глаза. Они напряженно всматриваются в ночную мглу, они сторожат, ждут… Крыса, нет-нет, да и пробежит по вольере. Вот она — добыча! Насторожится, сожмется, готовый к нападению, филин, заслышав шорох пробирающегося по вольере грызуна. Стрелой бросается он на крысу, впивается острыми когтями. Пищит в цепких когтях филина схваченный зверок.
Текущей зимой усердно воевали филины с крысами. В одной из вольер крысы не давали покою тетеревам. Тогда на защиту их и взяли несколько филинов. Их посадили по соседним вольерам. В первую же ночь филины устроили настоящее побоище. Ничего не подозревавшие крысы (филинов-то раньше тут не было) спокойно направились к хорошо знакомой вольере. Крысу за крысой рвали когтями филины, весь снег был усеян «трофеями». Несколько ночей прошло. Крысы освоились с опасными соседями. Теперь уже не бегают они по этим вольерам, разве только иногда стрелой пронесется крыса по снегу и шмыгнет поскорей куда-нибудь в уголок. Спокойно спят теперь тетерева по ночам — их покой охраняет пара филинов. Враги на воле — они сторожа их здесь.