Гимн Непокорности (СИ)

Отродья шли, неуклюже пошатываясь, и протяжно похрипывая. Какие-то из них несли по полудюжине обезображенных тел, на которых я отчетливо различал вздетые доспехи и ремни с эмблемами Сарьенского полка. А другие волочили трупы лошадей. Наших лошадей…
Внезапно справа от меня мелькнул какой-то смазанный силуэт. Я от неожиданности чуть не создал огненные чары и не зашвырнул их не глядя. Но в последний момент одёрнул себя.
На спину к моему уродливому транспорту вихрем влетела другая тварь, лишь отдаленно напоминающая человека. Скрюченная неведомой силой, она всё же умудрялась передвигаться на двух ногах. Её чрезмерно длинные руки произрастали не из плеч, а откуда-то из лопаток. Вместо ногтей на пальцах красовались костяные наросты, загнутые подобно звериным клыкам. И где-то позади монстра из стороны в сторону мотылялось нечто похожее на хвост. При более тщательном рассмотрении стало ясно, что он состоит из множества позвонков. А венчает его длинное шилообразное жало, угрожающие подрагивающее в лунном свете будто хвост гремучей змеи.
Отродье зарычало и захрипело на меня, враждебно замахиваясь своими болезненно-худыми культяпками. По нечленораздельному рыку можно даже было приблизительно понять, как звучал голос бедолаги, прежде чем его обратили в это… Вероятно, безумное порождение кьеррского гения требовало от меня, чтобы я принял строго горизонтальное положение и не пытался даже крутить головой. Однако спустя мгновение шишковатая башка страшилища мотнулась назад от мощного удара. Оно с визгом кувыркнулось со спины гиганта. А ему вслед понеслись отчетливо эмоциональные выражения на шипяще-щелкающем наречии кьерров.
Моя похитительница возникла рядом со мной словно по волшебству. Ее красные глаза бешено сверкали в ночной тьме. Женственные кулачки гневно сжимались. А черные губы искривились в свирепом оскале. Сейчас, наконец-то, я рассмотрел альбиноску в полный рост, а не только пугающе близко к своему лицу.
В целом, эта представительница расы кьерров, очень походила на человека, если судить по антропометрическим данным. Невысокая и стройная. Но при этом гибкая и подвижная, будто лоза. Её наряд хоть и был чрезмерно экстравагантным по меркам людей, но в то же время не вызывал недоумения или отторжения. Удобные кожаные штаны, едва сходящаяся на пышной груди куртка с нашитыми пластинками, толстые наплечники, выкованные то ли из металла, то ли вырезанные из кости. На запястьях изящные наручи явно алавийской работы. А на поясе целая гирлянда из разнокалиберных ножичков. Я бы даже сказал — хирургический набор…
Проводив взглядом позорно ретировавшееся хвостатое отродье, белокожая посмотрела на меня. Я напрягся, не зная, чего ждать, и приготовился сотворить «Объятия ифрита». Но тут злобная гримаса на лице похитительницы разгладилась. Она выставила раскрытые ладони перед собой, демонстрируя мирные намерения, и подчеркнуто медленно приблизилась ко мне.
— Ты очнутьс-с-ся, моя крас-с-сота? — томно проурчала альбиноска, опускаясь на колени рядом со мной. — Ты понимать меня? Твоя уж-ж-е лучш-ш-ше?
— Э-э-э… ну вроде того, — осторожно ответил я сразу на все вопросы.
Красноглазая просияла несколько безумной улыбкой и принялась хлопотать надо мной. Чуть запоздало я отметил, что моя правая нога замотана в замысловатую конструкцию из каких-то палок, тряпок и ремней. Дочь Абиссалии ослабила несколько узлов, размотала едко пахнущие припарки и хмуро воззрилась на мое опухшее и посиневшее бедро. Что-то ворча себе под нос, она стала ощупывать гематому и втирать какие-то снадобья. Пальцы у бледнокожей оказались нежные и ловкие. Я почти не ощущал её касаний, хотя болезненно пульсирующая плоть очень резко реагировала на любое беспокойство.
— Кто ты? — поинтересовался я, наблюдая за похитительницей.
— Насшафа́. А ты, моя крас-с-сота? — охотно отозвалась она.
— А я Риз.
— Риз-з-з… мне нравитс-с-ся. Я так и буду твоя наз-з-зывать.
— Пожалуйста, Насшафа, скажи, что со мной? — спросил я о том, что меня больше всего волновало.
 
— Твоя кос-с-сти сломан, — последовал неутешительный ответ. — Здесь, здесь и вот здес-с-сь. Оч-ч-ень плохо перелом. С-с-слишком слож-ж-жно. Я не ис-с-сцелить твоя. Только з-з-замедлить раз-з-звитие гангрена.
Шумно сглотнув слюну, я глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Господи, не верю, что это всё происходит со мной… Тут под вопросом не то, смогу ли я ходить в дальнейшем. А выживу ли вообще.
— Не печ-ч-чалься, Риз-з-з, наш верховный отец-с-с вылечить тебя, — успокаивающе погладила меня альбиноска. — С-с-сразу, как мы добратьс-ся домой, в улей.
— Я теперь твой пленник, Насшафа? — в лоб осведомился я, пытаясь определиться со своим статусом.
— Нет.
— А кто же тогда? Трофей? — не унимался я.
— Ты прос-с-сто мой, — растянула черные губы в зловещей улыбке самка кьерров. — Навс-с-сегда. Я никому тебя не отдать.
Неопределенно хмыкнув, я утомленно откинулся назад. Слабость медленно, но верно сковывала мои разум и тело. Даже мысли в голове ворочались как-то неохотно. Но как же всё-таки стремительно поменялось мое восприятие ситуации. Еще вчера днем я собирался изжарить свою похитительницу магическим огнем. А сейчас молю богов, чтобы она успела доставить меня в этот их проклятый улей раньше, чем гангрена откусит мою ногу.
Похоже, что мне придется на некоторое время задержаться в пустошах Абиссалии. Ох… будь проклят тот день, когда я согласился на предложение Ваэриса!
  
Глава 3
 
В следующий раз я вновь пришел в сознание ночью. Но не уверен, что той же. По правую руку тянулась бесконечная горная гряда, а по левую — холмистая местность с редкими вкраплениями чахлых рощиц. Я кантовался на спине всё того же непропорционального уродца. А позади тащился караван таких же тварей, под ногами у которых изредка проскакивали отродья поменьше, да порезвее.
Чуть поодаль обнаружилась и альбиноска. Кажется, она обмазывала трупы моих сослуживцев какой-то дрянью. Скорее всего, для того чтобы замедлить процесс разложения. И почему-то это зрелище невероятно меня взбесило. Мне захотелось уничтожить всё нечестивое шествие, созданное противоестественной магией кьерров. Затопить огнем каждый квадратный метр тропинки. Сжечь всех отродий, включая и красноглазую сборщицу мертвечины…
Но тогда бы это означало, что я и сам вскоре погибну. Поэтому, откисай, Сашок. Эти твари нужны тебе, чтобы выжить. Вдохни поглубже, сосчитай до десяти и продолжай отыгрывать послушного и беспомощного лапочку. Но когда придет время, ты обязательно сбросишь маску жертвы…
Насшафа заметила, что я очнулся и прервала своё мерзкое занятие. Она помахала мне, как какому-то старому знакомому, которого ей чрезвычайно приятно было встретить. Через минут пять она с обезьяньей ловкостью вскарабкалась на спину ездовому чудищу и уселась рядом.
— Риз-з, ты прос-с-снуться? Что ты чувс-с-ствовать?
— Вроде немного полегчало, — признался я, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям. — По крайней мере, голова уже не кажется набитой ватой.
— Прекрас-с-сно! — расцвела альбиноска. — З-з-значит ты точ-чно доех-х-хать до улья ж-ж-живым.
— А долго еще до него?
— Примерно ч-ч-четыре ноч-чи, — задумчиво поскребла белоснежную щеку ногтями красноглазая. — Мои иштассы с-с-сильно устать. Они не мочь идти быс-с-стрее.
«Иштасс?» Кьерры так называют вот этих ломовых отродий, что ли? Интересно…
— А почему ты не используешь телеги? — не смог сдержать я любопытства. — Ведь в них загрузить можно гораздо больше, чем на спину этому… кхм… существу.
— Никакой колес-с-со не пройти там, где легко идти иштасса, — поделилась дочь Абиссалии. — Твоя такой раз-з-зговорчивый, Риз-з. Мне это нравитс-с-ся. Твой голос-с-с звучать приятна. Скаж-ж-жи что-нибудь ещ-щ-щё…
— Э-э-э… ну хорошо. Зачем тебе столько ножей, Насшафа?
— Для моя работа. Этот — срез-зать ш-шкура. Этот — рубить кос-сть. Этот — плас-стать нежная мякоть. Этот — отделять жила…