Кодекс Крови. Книга Х (СИ)

— Убедился? — Райана улыбалась. Стряхнув кровь на землю, она протёрла запястье носовым платком, продемонстрировав отсутствие шрама. — Ну на змея я уже полюбовалась, покажи, какой ты в человеческом обличье.
Я замер в нерешительности. Твою мать! Так просто не бывает! В голове вертелось слишком много вопросов. Я почувствовал, как за моей спиной оказалась Агафья. Вот же нетерпеливая женщина. Сказал же, что ей опасно здесь находиться.
«Не сейчас», — предостерёг я вампиршу по кровной связи от вмешательства во внезапно возникшие семейные дела.
«Что не сейчас?» — получил не менее удивлённый ответ.
«Всё не сейчас!»
Я не спешил менять ипостась, всё ещё опасаясь неприятностей от Альба. Всё же вражда длиною почти в полтысячи лет обязывает относиться к противнику серьёзно. Особенно, если он уже однажды сжигал тебя на костре. Но Альб сидел посреди недоделанной жертвенной пентаграммы с потерянным видом. На его теле стали появляться следы разложения, какие до того были у Тимоса. Кажется, мой злейший враг сдался и безучастно наблюдал за нашим общением с Райаной.
Как-то не так я себе представлял победу. И уж совершенно не так я себе представлял в детстве обретение семьи. Вряд ли можно мечтать о таком… «Привет, я — твоя мама. Меня убили при родах, но потом передумали и воскресили по большой любви. А я — твой папа. Мы с тобой враждовали пятьсот лет, я тебя даже на костре сжёг разочек, но это было до того, как я узнал, что ты — мой сын. А так мы очень похожи, вместе можем завоевать весь мир и жить долго и счастливо одной семьёй».
Сюрреализм полнейший?
Ещё какой. Самым практичным решением сейчас было бы позвать Райо, чтобы он забрал дочь, и убить Альба. Но от убийства меня останавливало то, что отравление магией Рассвета и так убивало ирликийца. Если допустить хоть на секунду, что он и правда мог являться моим отцом, то я бы не хотел обагрить руки его кровью. Пусть бы сдох сам. Плакать бы я точно не стал. Но и желание отомстить осело горечью поверх нереализованных детских мечт.
Так иногда бывает, нам кажется, что мы оставили что-то в далёком прошлом, а оно спустя десятилетия всплывает в совершенно неожиданный момент и стопором не даёт двигаться дальше.
Так и я сейчас смотрел на своих «родителей». Мечта сбылась, но тогда, когда уже и не нужна была, по сути. Некоторым скелетам в шкафах лучше оставаться таковыми без извлечений на свет.
— Берегись! — крик Агафьи по кровной связи вырвал меня из пучины самокопания.
Много позже я не раз обдумывал, пытаясь понять, почему тогда отреагировал именно так, а не иначе. Сейчас же результатом крика вампирши стала покатившаяся по траве голова Райаны, отрезанная моими когтями.
За моей спиной кровью захлёбывалась Агафья со вспоротым горлом, тихо оседая на землю.
— И после всего этого ты меня считал больным ублюдком? — хохотал Альб, пытаясь трясущимися руками с оголёнными костями закончить конструкт пентаграммы. — Яблочко от яблоньки, сынок! Яблочко от яблоньки!
  
Глава 12
 
Удар хвостом вынес Альба из незавершённой пентаграммы и выбил из него сознание вместе с парой костей.
«Подлечи его чем-нибудь, чтоб не скопытился, — обратился я к ковчегу. — Я с ним ещё не закончил».
А сам обернулся к телам Агафьи и убитой мной Райаны. Здесь меня ждал сюрприз, но вот приятный ли, ещё предстояло выяснить.
Над телом вампирши с перерезанным горлом склонилась вторая Агафья. Выглядели они идентично, вплоть до состава крови. Я успел проверить. А вот одеты были по-разному. Убитая — на местный манер, а убийца — в костюм из гардероба Тильды, оставляющий очень мало пространства для фантазии.
«Что ты ела на ужин?» — задал я, казалось бы, безобидный вопрос по кровной связи.
«Кусок мяса средней прожарки, Ольга его стейком зовёт, а ты рыбу и салат, — нахмурилась вампирша, отвечая по той же кровной связи, чем меня безмерно обрадовала. — Рада, что быстро сообразил».
«Как сама узнала?»
«Я перенеслась к Ольге, и та сказала, что у Альба и девушек на троих одни и те же эмоции, а так не бывает. А уж когда ты дважды попросил меня не вмешиваться, я поняла, что дело нечисто. Я всегда понимаю с первого раза. Да и красноглазка просила вернуться в человеческое обличье, чтоб псевдомне удобней тебя убить со спины было».
 
«Спасибо!» — искренне поблагодарил я вампиршу.
«Сам-то как сообразил?»
«Урезанная память крови, ошибки в пентаграмме, интуиция».
Я, конечно, был в несколько шоковом состоянии, но всё же использовал выработанную привычку анализировать любую дегустируемую кровь и просматривать её память. У Райаны яркими были воспоминания последних двух дней на марше, остальные — будто картон, просмотр их напоминал взгляд на улицу сквозь грязное окно. Большинство деталей терялось.
А ведь, как ни крути, рождение ребёнка и смерть по приказу любимого мужчины должны были выделиться в общей череде воспоминаний. Такое не забывалось и не смазывалось. Та же Ольга даже после перерождения слишком хорошо помнила всё. Райана же даже не помнила лиц своих убийц, лишь в общих чертах роды и перерезанное горло. Воспоминаний о воскрешении не было и подавно. Но я всё же сомневался. Кровь девушки действительно имела родство с Райо, и меньше всего я хотел лишить дракона дочери.
Ещё одним штрихом стал взгляд на Альба. Тот, хоть и сидел с отсутствующим выражением лица, всё же косился куда-то мне за спину. Ко всему прочему, язвы принялись расползаться по нему с особой интенсивностью, будто он усиленно прокачивал через себя благодать Рассвета, а для этого он должен был удерживать, как минимум, одно заклинание высшего порядка, к которым относился и контроль аватаров.
У меня только были сомнения в отношении того, кто был тем самым аватаром или аватарой. Тимос отпадал. При его смерти у меня с души слетел ещё один узел сдерживающей печати. Райана идеально подходила, чтобы обескуражить меня и отвлечь, не зря же она даже кровь дала свою попробовать и просила сменить ипостась. Но кто должен был нанести удар?
Предупреждение Агафьи спутало Альбу все карты, не дав меня убить лжевампирше.
И тогда я обратил внимание на пентаграмму. Она была жертвенной, но то, что я сперва принял за ошибки, было ничем иным, как сменой полярности сил. Вместо посмертного проклятия Альб хотел сделать посмертное благословение. И замыкающим ключом к нему должна была стать моя смерть.
В осознанную картину всё это сложилось только сейчас, пару минут назад же я просто без колебаний убил женщину, выдававшую себя за мою мать. Возможно, в чём-то Альб и был прав. Ради выживания мы оба использовали все ресурсы.
Я посмотрел, как рассыпаются тела аватаров, и выдохнул с облегчением. Больше всего я боялся ошибиться и, поддавшись интуитивному порыву, убить невиновных.
«Что будем делать с этим?» — вампирша даже не стала прикасаться к бывшему главе Ордена Рассвета Ирликии, будто боялась замараться.
«Изучать память крови, а потом видно будет. Пока он — ключ ко многим загадкам. Нам ещё Исабель тело создавать, разбираться с остальными фанатиками, вычищать резиденции орденов и возвращать ковчегам заёмную силу. Теоретически, где-то в песках должны были остаться потомки аспидов, умеющие обращаться с ними, а пока нужно их просто обезопасить. И это я ещё не вспоминаю о восстановлении Обители крови».
«Ты сейчас план лет на пять набросал. При этом умудрился забыть про снятие печати с собственных сил», — практично напомнила мне Агафья.
«Сама спадёт, как только этот урод сдохнет. Она тоже посмертная».
«А если он и правда твой отец?»
«То я не зря оказался сиротой», — коротко подвёл я черту под любыми обсуждениями моих семейных проблем.
«Нам прекращать петь? — пришёл несмелый вопрос по кровной связи от Ольги. Голос девушки при этом был хриплым. — Вы победили?»
« Мы победили, — поправил я эмпатку, — но петь всё ещё придётся, пока до конца из них всю благодать не выкачаем».